Живая мишень
Шрифт:
Тем временем Ножницы прокрался вдоль берега, подобрался к надувной лодке сзади и удобно расположился за мангровыми деревьями, чтобы выстрелить.
Ножницы положил гранатомет на разветвление одного из деревьев. Внимательно приглядываясь к лодке, он думал, куда бы пальнуть. Скорее всего, его взгляд упал на канистры, полные бензина. Да. А может, Ножницы решил грохнуть Росса прямо между лопаток. Медленно нажал спусковой механизм. Росс, возможно, тряхнул головой в эту последнюю секунду, пытаясь сконцентрироваться и выйти из оцепенения, выбраться из паутины морфия, и вдруг за его спиной — ЩЕЛК-УУХХХ!
Черт бы тебя побрал, Росс!
«Это ведь ты все по рекам шастал, а я был летчиком!..»
— Ну ладно, гад, держись! — закричал Сток, не желая больше скрываться, и вскочил на ноги. — Я иду за твоей шкурой! Что, хочешь выстрелить еще? Ну так стреляй! Потому что это будет твой последний выстрел!
Он стоял на берегу во весть рост, тяжело дыша от ярости.
Сток заметил следы засохшей крови на листьях и ветвях мангровых деревьев у воды, в том месте, где Ножницы, должно быть, целился из ручного гранатомета в Росса. Что-то блестящее попалось ему на глаза — какое-то пятно на корне, торчащем над его головой. Он дотронулся до этого пятна и отдернул руку, поняв, что это такое. Свежая кровь. Так значит, Фанча успела и его полоснуть, когда он резал ее. Во время борьбы. Вырвала на секунду из его рук ножницы, а может, хватанула по его роже ногтями. Неважно. Это уже что-то.
Теперь Сток успокоился — он знал, что ему нужно делать. Идти по кровавым следам.
Он шел вдоль берега несколько минут. А потом увидел более свежую кровь на ветви пальмового куста и двинулся в сторону зарослей. Он теперь крался, приостанавливаясь через каждые двадцать секунд, чтобы прислушаться к шорохам. Гудела мошкара, чирикали птицы. Квакали древесные лягушки. Крабы стремительно носились по песку. Солнце взошло высоко и уже припекало. «Жара и мошкара». А вот и еще свежая кровь в кустах на высохшей от росы траве, где он присел. Да где же ты, Ножницы? Неужто решил вернуться на свое корыто?
Да, точно. Он наверняка идет к своей лодке. Он сам бы так и поступил. У этого Родриго, судя по всему, котелок варит безотказно.
Вот он улыбается в предвкушении выстрела из гранатомета, но что-то настораживает его — как раз перед тем как он нажимает спусковой механизм. Что же тут не так? Ах да. На этой черной резиновой плоскодонке нет большого черного парня — только белый. Вот в чем загвоздка. Вроде бы он не видел по пути здоровых черных парней, пока крался вдоль берега — так где же этот здоровяк, черт бы его побрал? Значит, он в воде. Спрыгнул с лодки и тихонько поплыл вдоль канала. Точно, подумал Ножницы, этот черный громила поплыл к его катеру.
Сток был рад, что так предусмотрительно снабдил Фанчу заряженным пистолетом.
Он встал во весь рост и побежал вдоль густых зарослей кустарника, увидев просвет в этих дебрях, ведущий к «сигаре». В это мгновение у его уха просвистела пуля. Он резко упал лицом в грязь. Еще две пули разбрызгали грязь в трех футах слева от него. Большой угол. Стреляют сверху. Сток поднял голову и увидел большое дерево мексиканской лаванды в самом конце просвета. Там была и кучка кипарисовых деревьев, но на кипарисе не скроешься.
Родриго нравилось стрелять по людям с деревьев. Может, он страдает дендрофилией?
Сток вскочил и влупил четыре пули в крону мексиканской лаванды. Потом, пригнувшись, подбежал к невысокому дереву под названием калуза, что росло с левой стороны от него, надеясь найти за ним укрытие. Калуза разлетелась в щепки, прежде чем он успел добежать до нее. Струйка белого порохового дыма потянулась из кроны лавандового дерева. «Так вот где ты прячешься, дружище», — подумал Сток.
Попался.
Сток побежал вперед прямо на скрытого врага, выстрелив на ходу три раза в вершину дерева, откуда тянулся дымок. Он уже ожидал, что парень непременно полетит с веток на землю, но в этот момент услышал хлопок — опять же из кроны лаванды — и кто-то просто взял и отбросил влево бывшего отбивающего игрока из Луисвилля. Сток закружился волчком, но не упал. Сначала он бежал по инерции, а потом остановился, увязнув ступнями в грязи.
Теперь он был почти у самого основания дерева, стреляя из пистолета и оглушительно крича:
— Ну давай, Ножницы! Давай, прыгай вниз! Посмотрим, что у тебя есть! Увидим, из какого теста ты сделан! Ну давай же, покажи мне, на что ты способен! Дерьмо! Да у тебя ни черта нет, ты ничего не можешь, разве что расстреливать невест у входа в церковь!
Он зацепился ногами за какой-то корень и чуть не упал. При этом обнаружил, что магазин «Глока» опустел. Он просто щелкал спусковым механизмом… Сток удержался на ногах, вынимая из-за пояса новый магазин. Черт, да он сейчас залезет на это дерево и стянет маленькое дерьмо вниз за лодыжки! А потом вставит ствол «Глока» прямо в рот этому гаденышу и посмотрит, будет ли он просить прощения у Бога. Он так и сделал бы, вне всяких сомнений. Но что такое? Он не мог пошевелить ногами! Не мог оторвать пятки от земли, словно в страшном сне, когда хочешь бежать, и не можешь.
Он услышал всасывающий звук, когда попытался поднять правую ногу, и глянул вниз. Матерь Божья! Он не видел своих ног! Их засосало в какую-то пакость, какую-то грязную жижу рядом с деревом. Вот черт, почти до колен уже врос в грязь! Сток услышал шелест листьев над головой, и тут же этот тип тут как тут — одним махом выпал из кроны лаванды, опустившись на полоску болотной травы рядом с жижей. Ткнул никелированный револьвер прямо в лоб Стоку и тут же отвел, понимая, что в нем сейчас нет нужды.
— Вуаля! — улыбнулся мужчина без глаз. Никаких больше зеркальных очков. На его левой щеке были три глубоких царапины от острых ногтей, которые все кровоточили. Фанча хватанула-таки безглазого, причем здорово, благослови Господь ее маленькую душу. Сток тоже улыбнулся.
— Ну, как дела, дружок? Где же твоя пушечка? — спросил он, усмехнувшись. — Что, застряла в дереве?
Ножницы коварно улыбался, пронизывая Стока своими жуткими, словно из фильма ужасов, глазами. Белыми, как мраморные шарики. Он постарел после всех этих побегов и лишений. На нем был бронежилет, что и объясняло, почему он не упал с дерева чуть раньше, как подстреленный фазан. Левая нога Стока теперь страшно болела, будто его бедро разом ужалил целый рой шершней. Он не мог вытащить свои ноги из жижи, вот проклятье. Он осмотрелся, думая, за что бы зацепиться — какой-нибудь куст или еще что. Но не было ничего подходящего. Возможно, если бы он мог лечь, то вцепился бы пальцами в густую траву у края ямы и как-нибудь выполз.