Живьём брать демона!
Шрифт:
Закрепить победу болевым или удушающим мне даже в голову не пришло, а держать Лею просто так было рискованно (вдруг она знает про удары коленями!), поэтому я несколько грубовато уложил её на кровать и сразу отскочил.
– Чтоб меня!.. – выдохнула принцесса. – Как ты это сделал?
Честно говоря, я ожидал иной реакции. Например, что она запустит в меня тумбочкой.
– Расскажу при случае, – ответил я, заслышав шаги из коридора. – Сюда идут. И это, похоже, по наши души.
– Странно выражаешься, – поморщилась принцесса. – С чего ты взял, что они будут нас душить?
Я хотел выразиться
____________________
Рассечённые губы сильно опухли, кровь уже не текла, но рана беспокоила – обладатель этой красоты то и дело прикладывал к разбитому рту замызганный рукав стеганого камзола. Один его глаз нервно дергался, другой отчаянно пытался откосить от прямого взгляда в нашу сторону.
Второй посетитель отличался наглым хищным взором и кривой идиотской ухмылкой на плоской физиономии – всё из-за широких скул, шрама на щеке и свернутого набок приплюснутого носа. Казалось, будто в какой-то момент жизни этот тип попытался остановить лицом таран. Или ему попалась жена, хорошо владеющая сковородкой. Он прихрамывал на одну ногу и морщился при каждом шаге.
В отличие от этих непривлекательных мужиков с подозрительно знакомыми фигурами, третий был богато одетым статным парнем – высоким, стройным и крепким обладателем благородного лица с румяными щеками (стажёр? юный аристократ? турист?). Он шел немного позади и пытался держаться непринуждённо. Именно пытался – глаза блестели интересом, а тискающие рукоять меча пальцы выдавали нервозность и нетерпение.
Было совсем не похоже, чтобы они пришли нас забирать, скорее напоминало проверку пленников или экскурсию в зоопарк, где зверушками выступали мы с принцессой.
Что бы такое придумать… Прикинуться обиженным богатеем и пригрозить последствиями? Разыграть припадок? Притвориться невинной жертвой? Исполнить калинку-малинку?
– Вот он, ля, – просипел посаженным голосом «плоскомордый», указывая на меня початой бутылкой. Пахнуло смесью хронического перегара и свежевыжранного алкоголя.
Все трое уставились на меня. Хотя принцесса была куда более интересным объектом для осмотра, её полностью игнорировали – даже косящий глаз умудрился сосредоточиться на моей персоне. В нём горели чувства, которые тянули на пару тяжелых статей УК.
– Едва не пришиб, ля, – продолжил сипеть «плоскомордый». – Грызу вон зубы последние выбил своей табуреткой, ля. Мне колено едва не преломил, ля. Брыкался как конь необъезженный, ля. Хорошо, у Грыза сеть чаростойкая была, ля. Когда принцесса нас заговором уконропупить попыталась, то всё в сеть, ля, ушло, а часть в него прилетело. Свезло, ля, иначе кирдык. Закикозило бы как селтейских тушканчиков верблюжьим задом, ля. Мы даже обыскивать их не стали, ля, мало ли чё. Затащили в Сдержню, чтоб они это, не начарили ничё, ля.
Так вот почему мне знакомы эти фигуры!
Я обернулся к принцессе. Она сидела на кровати и невинно обрывала нитки с подола своего платья.
– «Тени», значит, меня достали? Влез, значит, и сила впустую ушла?
Лея вытянула ножку и покрутила ступнёй, разглядывая жемчуг на туфле.
– Эй, черновласый, ля! – Учитывая, что больше никого с такими приметами поблизости не было, обращались явно ко мне. – Ты откель такой прыткий, ля?
Хотелось… да непонятно, чего хотелось. В голове был бардак. Обида, злость, немного отчаяния и капля безбашенной удали – всё смешать, но не взбалтывать. Такой коктейль в обстановке повышенной нервозности я пробовал впервые и совершенно не представлял, как он подействует. Похоже на опыт моей единственной пьянки, после которой я отказался от алкоголя. Совсем. А когда вспомнил всё, что делал в процессе, то даже квас и кефир перестал употреблять. И в окрошке тоже. Просто на всякий случай.
Лея хлопала ресницами с видом прилежной выпускницы, знающей при этом, что она королева бала.
– Прошел бы я долиною смертной тени и не убоялся бы зла, потому что ты со мной, – продекламировал я ей вольное изложение всплывших откуда-то строк. – Ибо узрел я лик прекрасный и преисполнился благодати на подвиги ратные. Но поднесённая тобою чаша оказалась наполнена ядом…
– Слышь, ля! Я с тобой разгова… – рявкнул «плосколицый» и полностью сорвал себе голос. Издав еще пару нечленораздельных хрипов, он с таким остервенением присосался к своей бутылке, будто дорвался до элитного коньяка на бесплатной дегустации, которая с минуты на минуту закончится.
– Шлыш! – подхватил тот, кого назвали Грызом, и сплюнул кровавым сгустком. В нем виднелись осколки зубов. – Отфещяй, коли шплашивают! Ты хто ефть? Это ты ижбил гелцогшкого шына и штлажей?
– Окстись, болезный, – откликнулся я. – Все показания только в присутствии моего адвоката.
– Та ты наглеть удумал, щен тугоухий! – рассвирипел Грыз. – Ща лаштянем тебя як лягуху на шковолотке, пока не плишли жа вами, фсё выложишь!
– Очко вы себе «лаштянете». Ты вон зубы свои лучше собери в кулёчек, может, чародеи местные взад вклеят. – Я заметил, что принцесса с интересом прислушивается.
– Жа жубы мои ты, гнида, отфетишь! – Грыз схватился за прутья решётки, глаза его вращались независимо друг от друга. – Гелсог Тулийшкий тебе обиду фына не шпуштит, попляшешь на дыбе-то! А я ишшо пошмеюсь!
– Да, мы-то уж похохочем, ля, – заговорил, наконец, «плосколицый», переливший в себя всё содержимое бутылки. – Есть у нас, чем тебе отплатить, ля. Запомнишь ты Хруся и Грыза, ля. И ежели на принцессину опеку уповаешь, не подмогнёт она тебе ни капли, ля. Ни единой капли, ля.
– Да, Хлусь, давай-ка пощекочем енту падлу, – с упоением прошамкал Грыз.
Коктейль эмоций во мне смешался в гремучую смесь, и я взорвался:
– А вы-то кто? Падлой он меня назвал, обезьяна лысая! Вы задумывались хоть раз, кто вы есть на самом деле? Что вы сделали в своей жалкой никчемной жизни, что принесли людям, кроме несчастий, боли и слёз? Всё ваше бытие бессмысленно и омерзительно как барахтанье упавших в суп тараканов. Что у вас в прошлом? Кровь и страх! Что в будущем? Ненависть и собачья смерть! Вы живете как паразиты и сдохнете как паразиты! Вы сгинете проклятые и забытые, вашей эпитафией будет смачный плевок на ваши гниющие трупы. У вас не будет могил. Ваше имя развеет ветер, а кости растащат вороны!