Живьём брать демона!
Шрифт:
Слова произвели нешуточный и неожиданный эффект. У Хруся и Грыза отвалились челюсти: физиономия первого стала похожа на рваный блин, у второго зачернел беззубый провал. Глаза остановились стеклянными бусинами. Но больше поразил парень-«турист», который всё это время держался молчком поодаль. Сейчас руки его трепетали, лицо обрело цвет доброй офисной бумаги, веки были плотно зажмурены, а губы шевелились в беззвучном шепоте. С этим-то что?
Меня несло дальше. Я указал на Грыза пальцем и с чувством
– Ты, ничтожный трусливый подонок, который только и может угнетать слабых и беззащитных, потакая своим извращённым желаниям!
– Это я-то тлус?! – побагровев и выкатив бельма, завопил Грыз. – Да я был в двух походах, бр-рал тр-ри замка и лично загубил тр-ринадцать человек!!!
Такой поворот меня не смутил.
– Резать во сне стариков и душить невинных младенцев легко, да? Этим ты гордишься перед своей матушкой? «Сегодня я приколол двух бабулек и удавил их внучат, было опасно, но я справился»!
– Да я… Да ты… Ух, я тебя!
Хрусь оказался менее впечатлительным и успел остановить товарища, кинувшегося открывать нашу камеру с целью непосредственно опротестовать такие обвинения.
– Слы, Грыз, не тупи, не лезь в Сдержню. Начарят еще чё, ля, – просипел он, пытаясь отодрать того от решетки. – Пошли за арбалетом, ля. Прострелим ноги, скажем, шо так и было, ля.
В комнате как-то сразу похолодало.
– Его всё равно на дыбе растянут за герцогского сынка, – успокаивал приятеля «плосколицый».
Повеяло арктической стужей.
– Их заберут прям скоро уже, ля. Пытать его будут по-любому, ля, потом мож повесят, ля. Но мы еще успеем ноги-то прострелить, ля.
Я превратился в ледяную статую.
– Пойдем, Грыз. – «Плосколицый» оторвал вцепившегося в прутья товарища, схватил за руку всё ещё бледного юношу, и они спешно удалились.
Сзади кто-то захихикал.
Принцесса!
– Слушай, а ведь растянут и повесят! – пискнула она.
Меня бросило в жар.
– Ну, и как будете выкручиваться, господин демон? – подкинула она уголька.
Я бросился ворошить мебель для сооружения баррикады. Кровати оказались прибиты к полу и даже не шатались – отличный пример для большинства отелей. Матрасы и одеяла могли помочь только если бы в меня стреляли горохом. А тумбочки их недотёпа-создатель сделал слишком маленькими, чтобы они защитили меня от арбалета.
Из коридора донесся звук приближающихся шагов.
Мой жар задуло, будто молитвенную свечку январской вьюгой.
Я снова попытал счастья с кроватью, но счастье моё было явно не в этом предмете обстановки.
Кто-то подошел к нашему обезьяннику и звякнул железом. Вероятно, именно так звучит наконечник арбалетного болта при соприкосновении с решеткой.
Кажется, я покрылся инеем, причем, замысловатыми узорами – как стекло морозным утром.
Дверь камеры отворилась.
– О, Пресветлый Тус, дух Оболта, благодарю тебя за озарение, что ниспослал ты на мою заблудшую голову! – передо мной на колени шлепнулся тот парень-«турист».
Тут я почувствовал себя гораздо лучше.
Глава 7. По пятам
Как там принцеса назвала нашу камеру?
Неопытная Спешня?
Безропотная Стражня?
А, вот – Беспопытная Сдержня!
Тьфу на неё. В смысле на «сдержню». Сделали же такое отвратительное помещение, где нервы начинают шалить до самой настоящей паники! Наверняка это связано с тем, что там стоит блокировка магии. Поле какое-то особое, которое организм угнетает. Не могли ведь меня настолько вывести из равновесия одни лишь смешные угрозы двух ущербных дегенератов.
Это объяснение меня устроило, и я прислушался к шагающему рядом юноше. Не знаю, кем он меня вообразил, но из кутузки нас вызволил и теперь уверенно вел по коридорам и переходам замка, что-то с жаром вещая.
– …так и написано: Жди, смертный, речь Туса, Оболтова духа, Свет дивных прозрений принесший открытым, И сонмы заблудших пославший на отпуск… ах, обожаю Оболтиаду, знаю её наизусть! – он умоляюще посмотрел на меня. – Прошу, наставь меня на путь истинный…
– Конечно-конечно! – я похлопал парня по плечу, и тот просиял.
– Ах, это невероятное чудо и честь – спасти Проводника!..
Я не смог совладать с искушением обернуться и оценить реакцию принцессы. Она как-то потерянно плелась сзади и молчала, видимо, ничего не понимая. Я понимал ещё меньше, учитывая полное незнание местного фольклора. Но было приятно. Я обратился к парню:
– Как зовут тебя, благородный рыцарь?
– Айтен, о Пресветлый Тус! – щёки юноши запылали, как китайский флаг, и он смущённо опустил взгляд. – Я еще не рыцарь, но сердце мой устремлено к этой цели.
– Вижу, Айтен, что достоин ты участи великой и ждут тебя подвиги славные! – От этих комплиментов наш спаситель расцвел и зарделся уже полностью, а я продолжил: – Скажи, но каким ловким трюком тебе удалось избавиться от тех никчемных грешников?
– Ах, это было просто! Я предложил им намазать наконечники болтов соком едучей воплегонки и только потом стрелять. В их расстроенном состоянии и с учетом ваших умений легко промахнуться, а так даже царапины достаточно. Им бы очень понравились ваши ужасные страдания от этого пренеприятнейшего зелья. Они побежали доставать сок у травоведа, пока за вами чаробои не явились, а я этим воспользовался.