Живи, ирбис!
Шрифт:
Наступил наконец и час расставанья. Николай явился за ней глубокой ночью, с тем же черным, похожим на грузина собаководом. Когда ее уводили, Расплата встревоженно металась на поводке, тянулась ко мне, но не взлаивала при этом и не визжала. Видимо, когда-то ее отучили громко выражать свои чувства, нашу Расплату.
Долгое время мы не имели о ней никаких сведений. Потом в поселке стали распространяться слухи, поверить в которые было непросто даже для нас с Валеркой. Рассказывали, например, такое.
В хуторе Леснянском поздним
Тотчас в кабину вскочили двое неизвестных, взревел мотор, и машина помчалась к лесу. Жители видели из окон, как волчица кинулась в погоню за машиной, догнала ее, поравнялась с подножкой. В этот миг дверца приоткрылась, и зверина одним прыжком оказалась в кабине.
Взорванную машину обнаружили потом в лесу, но ни оружия, ни боеприпасов в ней уже не было.
Не прошло и месяца после того случая, с крутого откоса загремел в зыбучие болота целый вражеский эшелон. Загремел среди бела дня, несмотря на все меры предосторожности.
Только что по этому пути проходил обходчик, ощупывая чуть ли не каждую шпалу. Впереди состава бежала, как положено, страховочная мотодрезина, толкая перед собой платформы с балластом. Дрезина прошла вполне благополучно, а следовавший за нею по пятам состав взорвался.
Показания случайно уцелевшего зенитчика из охраны только еще больше запутывали следствие по делу о загадочной аварии. То, что услышал военный следователь в госпитале, скорее походило на бред сумасшедшего.
До головы упрятанный в гипс, как цыпленок в скорлупу, искалеченный солдат утверждал, будто с крыши, где был установлен его зенитный пулемет, он видел, как за секунду перед взрывом на путях внезапно появилась громадная и непомерно толстая волчица. Зверина как-то странно изогнулась, куснула себя за грудь и, оставив на рельсах значительную часть своего брюха, прямо из-под колес метнулась к лесу.
Несчастный уверял следователя, будто бы видел эту волчицу и после взрыва, когда сам уже летел по воздуху, пушинкой сдутый с крыши вместе со своим пулеметом. Волчица стелилась над землей в каком-то фантастически быстром летящем аллюре, а следом за ней, расстилая из топки огнистый шлейф, валился с откоса паровоз.
Следователь пунктуально занес в протокол все показания, после чего в истории болезни этого зенитчика появилась новая пометка по латыни. На русский язык эта пометка переводится одним словом — «рехнулся».
Николай стал еще реже заглядывать домой. Перепуганные немцы усилили охрану дорог и стреляли уже не только в людей — палили даже по кустам, если мерещилось им что-то подозрительное. Причин для тревоги у них
Случалось, по улице в это время проходил немецкий патруль. Но куда девалась железная твердость их сапог? По чужой земле немцы ходили теперь настороженной неуверенной поступью.
У Николая, если доводилось нам увидеться, я в первую очередь выпытывал сведения о Расплате. По-прежнему брат не мог рассказывать всего, но не пытался отрицать, что захват пятитонки и гибель воинского состава в известной мере — заслуга нашей воспитанницы.
Узнал я, что ей смастерили удобное снаряженье из ремней, и теперь Расплата могла переносить вдвое больше груза, чем на нашей веревочной сбруе. И развязывать тугой узел, чтобы освободиться от своей ноши, Расплате уже не приходилось. Стоило ей потянуть зубами за шнурок, мгновенно срабатывали специальные защелки, и мины, замаскированные под цвет местности, оставались подстерегать врага.
Расплата помогла взять важного «языка». Разыскивала в лесу раненых партизан после стычки с карателями. Обнаружила по следам лазутчиков — полицаев, среди которых оказался и ее заклятый враг — Егорка Перфилов. Ко времени последней ее операции перечень воинских заслуг партизанской помощницы был уже весьма внушительным.
Произошло это в июне, в пору цветенья и соловьиных песен. Соловьев слетелось к нам тогда, как на фестиваль, и звонкий хор их не могла заглушить даже далекая артиллерийская дуэль.
Наступление наших приостановилось. Бой достиг того напряженнейшего накала, когда исход решался ничтожным перевесом с той или другой стороны. Ночами небо на востоке полыхало так яростно, будто там извергались тысячи вулканов одновременно.
Вот тогда-то до нас с Валеркой и дошли слухи о том особой важности эшелоне. В депо, помните, работал наш человек — слесарь Дмитрий Игнатьич. А железнодорожники всегда первыми узнавали, какой состав и когда должен пройти через нашу станцию. Но, если что-то стало известно путейцам, естественно, узнавали о том и партизаны. Разведка у них не дремала.
Собственно говоря, проведали об этом поезде поначалу не так уж много. Что на нем гитлеровцы везли к фронту какие-то модернизированные, строжайше засекреченные не то танки, не то самоходные орудия. Что едет с эшелоном особо прославившаяся на Западе штурмовая моторизованная часть и в специальном бронированном вагоне кто-то из крупного воинского начальства. Все это, по расчетам немецкого командования, и должно было решить исход сражения в их пользу.
Наверно, и наши, по ту сторону фронта, были извещены об особом эшелоне. Возможно, уже стояли где-то наготове скрытые в капонирах штурмовики и бомбардировщики с боевым грузом в бомбовых люках.