Живи, ирбис!
Шрифт:
— Это, наверно, самый что ни на есть простой филин, — сказала Лена, откечанивая каждое слово.
— Не знаю, — сказал Вовка, поднимаясь с земли. — Может быть, филин, а, может быть, рысь… Нам в садике говорили, звери бывают хищники и грызуны. Грызуны — это которые морковку грызут и всякие плодоовощи, а хищники едят грызунов и другое разное мясо.
— А я придумала! — запрыгала Леночка. — Мы положим там, — она показала на чердак, — положим там морковку и мясо. Потом посмотрим, чего он съест, и узнаем, он грызун или хищник… который зверь.
Вовка не любил откладывать
На землю Вовка спустился какой-то задумчивый и сосредоточенно стал почесывать переносицу.
— Ты чего? — спросила Леночка.
— Да вот… Нам еще говорили, есть такие звери — млекопитающие. Я забыл… это, наверно, которые молоком питаются.
— Давай и молоко поставим! — быстро нашлась Леночка.
Вскоре на дощечке рядом с мясом и морковкой пристроилась еще кукольная кастрюлька с молоком.
— Теперь надо минутку подождать, а потом проверить, что съедено, — сказала рассудительная Леночка, когда Вовка спустился вниз, и начала быстро-быстро отсчитывать вслух:
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
Но, как ни торопилась Леночка, дождаться счета «шестьдесят» у Вовки не хватило терпения. Уже при слове «сорок» он ринулся вверх по лестнице со скоростью, какой позавидовал бы любой пожарник.
Увы, угощения на дощечке остались нетронутыми. На чердаке было сумрачно и таинственно. Из темноты смутно проступала какая-то рухлядь: поломанный кухонный стол, перевернутая табуретка, ведро без дна. Пахло пересохшими березовыми вениками. Они свисали со стропил, словно большущие летучие мыши. Где-то надсадно зудела неразличимая в потемках оса.
Вовке стало жутко. Он чувствовал: таинственный зверь настороженно следит за ним из темноты, и от его неотвязчивого взгляда лицо будто стягивает липкая паутина.
Вовка хотел на всякий случай выстрелить разок, но пистолет почему-то дрожал в руке, бумажный пистон выпал и белым мотыльком полетел по ветру.
— Ну, чего он съел… зверь который? — закинув голову, спросила снизу Леночка.
— Ничего, — пробормотал Вовка и начал поспешно спускаться. — Он, наверно, недавно пообедал. Аппетита еще нет у него.
На протяжении пяти минут Вовка раз десять поднимался по лестнице. Но угощения оставались непритронутыми.
Леночке прискучило ждать, когда у зверя появится аппетит. Она отправилась будить своих кукол после мертвого часа. А Вовка решил испытать, сумеет ли он с разбега перепрыгнуть через грядку, и нельзя ли по корявой яблоне забраться на крышу сарая. Потом надо было еще разведать, водятся ли сомы и щуки в ручье, который протекал сразу за огородами, познакомиться поближе с Бобкой, осмотреть со всех сторон настоящую лошадь, которая паслась за забором, ка лужайке.
Короче говоря, про чердачного зверя Вовка вспомнил лишь поздно вечером, ложась в постель.
— Что уж это будет за отдых, просто не представляю! — жаловалась
— Но ты же сама согласилась, — сонным голосом увещевал ее отец. — Зато молоко свое пьем. В первый же день ты сделала яичницу из дармовых яиц. Луку зеленого нащипала. Скоро редиска созреет. А там — огурцы свои, помидоры…
Конца их спора Вовка так и не услыхал. Сон унес его в волшебную страну, где березовые веники превращаются в тенистые пальмы, а душный чердак — в непроходимый дремучий лес, заселенный неведомыми чудищами.
Разбудил Вовку не дребезжащий звонок будильника, а чей-то незнакомый, протяжный, с хрипотцою крик. То горланил петух во дворе.
Некоторое время Вовка лежал с закрытыми глазами, выцеживая из деревенской тишины уйму всяческих непривычных звуков. Ти-линькнула синичка за окном. В печурке на кухне потрескивают дрова — мама готовит завтрак. Вот раскудахталась курица за стеной (не яичко ли снесла?). Протяжно заблеял где-то ягненок. А соловьи в зарослях за огородами — те вообще не смолкают ни на миг: так и льют, так и рассыпают нежные трели. Ну, совсем как на той пластинке, что купил папа зимой в универмаге.
А вот густо, басовито заревел бык. Даже стекла испуганно звякнули в окне. Вовка вскочил. Дикий рев напомнил ему вчерашнюю охоту на чердачного зверя.
Босиком, неодетый, он прокрался мимо кухни во двор и только возле чердачной лестницы вспомнил, что забыл взять пистолет. Пришлось лезть на чердак совершенно безоружным.
В пугающую, косматую от веников темноту он старался не смотреть, а взглянул только на дощечку у входа. Сердчишко его всполошенно забилось. За ночь зверь произвел настоящее опустошение: кукольная кастрюлька валялась сухая на боку, мясо исчезло вовсе. Одна только морковка краснела в косом луче солнца.
Вовка помчался будить Леночку.
— Съел! — шептал он, тормоша сонную сестренку за плечо. — Слышишь? Он — хищник. Мясо съел и молоко выпил!
— И молоко? — вскочила Леночка. — Если и молоко выпито, значит, их там двое — хищник и этот еще… который млекопитающий.
— Надо сначала хищника поймать! — захлебывался от возбуждения Вовка… — Ас тем, млекопитающим, мы потом как-нибудь справимся. Я уже придумал кое-что. Там, на чердаке, ящик есть. Я сделаю ловушку. Ты же прихвати на кухне колбасы и мигом ко мне, на чердак! Понятно задание?
Незаметно отрезать ломтик колбасы Леночке не удалось.
— Это еще что такое? — строго спросила мама, вырастая в дверях. — Неумытая, неодетая, непричесанная, с нечищенными зубами и — на тебе — за еду! Какой пример ты подаешь своим куклам? А ну, марш к умывальнику!
У Вовки давно все было уже готово, когда Леночка, чистенькая с пышным бантом в косице появилась наконец возле лестницы. Из зажатого кулачка ее выглядывал кружок копченой колбасы.
На чердаке, опираясь на палочку, наклонно навис перевернутый посылочный ящик. Колбасу Вовка привязал бечевкой к палочке и просунул под ящик.