Живи, ирбис!
Шрифт:
Над ним засмеялись. Но тут же все увидели, как, пробив зеленый заслон кустов, зверь вырвался на мягкий газон и помчался вниз, к пруду. У самого берега медвежонок круто затормозил всеми четырьмя лапами, пометался в поисках убежища и полез на дерево. Ива чуть вздрагивала, воду под ней запорошили осколки коры.
На дереве Рукавичкин совсем никому не мешал. Но и здесь люди не хотели оставить его в покое. Любопытные стекались отовсюду. Мигом опустела лодочная станция, остановились карусели. Толпа внизу, на лужайке, быстро росла.
— Граждане, расступитесь! Не пугайте зверя! —
Один милиционер, молодой и бравый, поплевал на руки и полез на иву. Мишка с тоскою огляделся вокруг. Вдали, над рыхлыми кипами деревьев, горели под вечерним солнцем окна домов. Внизу, в просветах между листьями, холодно поблескивала вода.
— Ну, давай закругляться, приятель! — заговорил милиционер, подбираясь к Рукавичкину. — Погуляли, порезвились и довольно. Теперь спускайся и — ду-ду! домой поехали! Понятно? Давай-ка, вниз соскальзывай!
Но длительное и упрямое преследование пробудило в медвежонке недоверие к людям. Мишка рванулся было еще выше, но тонкая ветка с треском обломилась под ним… В воздухе он успел по-кошачьи вывернуться и падал вниз животом, заранее напружинив ноги… Хлесткий удар! Зеленая мгла перед глазами. Гирлянды торопливых пузырьков… Мишка задержал дыхание, изо всех сил замахал лапами. Мгла поредела, налилась желтизной и, прорвавшись, вновь вернула Рукавичкину и солнце, и воздух.
Учиться плавать медведям не нужно — перебирай лапами, будто бежишь по суше, и вся наука! На середине пруда две девушки на прасно старались укротить строптивую шлюпку. Весла вразнобой шлепали по воде, лодка рыскала из стороны в сторону или вовсе кру жилась на одном месте. Мишка без труда догнал суденышко, вскарабкался через борт. Девушки шарахнулись к корме и, крепко обнявшись, повизгивали от страха. На помощь им от лодочной станции уже мчался красный спасательный катер.
Мишка растерялся. Смешной и жалкий, с торчащими во все стороны косичками мокрых волос он привстал на качающейся лодке. Что делать? Прыгать в воду и вплавь удирать к дальнему берегу? Или отдаться на милость победителей?
В этот миг в нарастающем гуле мотора он услышал звонкий голос Зои:
— Рукавичкин! Не бойся, милый! Ко мне, Мишутка!
Как хорошо, что Зоя оказалась на катере! От радости Мишка крепко облапил спасительницу, измочив ей платье. И потом, когда шел на поводке к милицейской машине, и по дороге в зоопарк все жался к ее ногам, боясь снова потеряться. Ведь приключения только тогда приятны, когда их в меру.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЖИЗНИ
Родилась она ранним утром на плавучем листе лилии. Первое, — что увидела Поденка, был странный зеленый кулачок. Унизанный пузырьками, он медленно всплыл из таинственной глубины озера и так же медленно стал разжиматься. Перед изумленной Поденкой на темной воде словно бы распустилось еще одно маленькое белоснежное солнышко с пучком ярко-желтых
— Чудесно! — воскликнула Поденка. — Теперь я не одна в этом мире. С днем рождения Вас!
Лилия улыбнулась, сверкнув капельками на лепестках.
— Спасибо! Только лучше бы сказать: «С добрым утром!» Потому что родилась-то я давно-давно, еще в мае. Сейчас же я всего лишь проснулась. Мы, лилии, всю ночь спим под водой, а с рассветом всплываем. Это у нас древний обычай.
Не успела Лилия договорить, как над нею, разбрызгивая слюдяными крылышками солнечный луч, повисла голубая Стрекозка.
— Еще одна красавица! — восхитилась Поденка. — Ну, до чего же идет вам этот блистательный голубой наряд, прозрачные эти крылышки!
— Чем завидовать, привела бы в порядок собственные крылья, — посоветовала Стрекоза. — Они же у тебя наизнанку вывернуты. Попробуй-ка вытянуть их.
Поденка попробовала. Крылья ее тотчас распрямились, напружинились. Стоило взмахнуть ими раз, другой… и свершилось новое чудо.
Ах, какое это счастье — полет! Воздух под крылышками становится настолько плотным и упругим, что от него свободно можно отталкиваться и подыматься, будто по невидимым ступенькам, все выше и выше.
— До свиданья, Лилия! Я обязательно прилечу к вам еще! — кричала Поденка, хотя теперь ей нипочем не разыскать бы своей соседки: с высоты озеро выглядело огромным, как небо, и было сплошь усеяно созвездиями белых лилий.
На лужайке, где опустилась Поденка, трудился коричневатый Жук-Навозник. Он, как и Поденка, родился всего полчаса назад, но уже успел слепить из навоза шарик втрое больше себя самого и теперь катил его меж травинок в укромное местечко.
— Что ты с ним будешь делать? — заинтересовалась Поденка.
— Сначала закопаю в землю, — ответил Жук.
— Зачем?
— Чтобы другой Жук-Навозник не отнял.
— А потом?
— Потом съем.
— Весь шарик?!
— Весь!
— Ужас какой-то! — Поденка растерянно зашевелила усиками. — Ну, а потом, когда съешь?
— Тогда скатаю новый шарик, закопаюсь с ним под землю и съем.
— Но ведь это же скучно — все время только есть и есть! — посочувствовала Поденка. — Летать куда интереснее. Крылья-то хотя бы у тебя имеются?
— Конечно! Я же ведь не урод! — обиженно прожужжал Жук. — Хочешь, покаж-жу!
Он приподнял твердые чашечки надкрыльников и показал аккуратно сложенные в пачку тонкие с буроватыми прожилками крылья.
— Значит, ты все-таки летаешь! — обрадовалась Поденка.
— Летаю… Когда навоза поблизости нет.
Жук откатил драгоценный свой шарик в ложбинку и принялся так проворно выкапывать ямку под ним, что через минуту исчез под землей вместе с шариком.
Но долго тосковать в одиночестве Поденке не пришлось. Рядом, на косматую головку чертополоха опустилась прелестная Бабочка. Тут было чем залюбоваться: на синем бархате неба полыхал огнисто-красный цветок, а над ним лоскутками пламени колыхались пронизанные солнцем золотистые с черной каймою крылья.
— Полетайте со мной! — взмолилась Поденка. — Мир так прекрасен, а вот радость не с кем разделить.