Живи, пока можешь
Шрифт:
Да, человек в скафандре тоже решил бы задачу. Если бы не то обстоятельство, что этот полезный аппарат тоже не приспособлен для автономного пребывания в Просторе. Во всяком случае, так считалось. Никем и никогда еще не делалось попытки выпустить человека в скафандре в Простор. Хватило и обезьян.
Все это Стизлу было прекрасно известно. Однако, зная его характер, способность легко приходить в неистовство и ломиться напролом, можно было все же ожидать, что он, наплевав на все опасности, на то, что никто не согласился бы сыграть роль лабораторной крысы в этой авантюре, влез бы в скафандр сам и, произнеся на прощание свой любимый краткий, но весьма выразительный монолог (здесь невоспроизводимый), очертя голову кинулся бы в атаку на «Двуглавого тигра», и чем бы это закончилось – не стал бы предсказывать никто, хотя в экипаже «Рыжей Су» втихомолку уже делались ставки – полтора к одному в пользу капитана.
Но ни выиграть, ни проиграть никому не удалось, потому что хотя Стизл и приказал приготовить его личный скафандр к выходу за борт, соваться в нем в Простор то ли не решился, то ли (что более вероятно) о таком варианте капитан просто и не думал. Вместо этого он продолжал стремглав мчаться по туннелю, все ближе подходя к отсиживавшемуся в узле «Тигру», до поры с интересом наблюдавшему за маневрами преследователя.
Интерес, однако, сменился немалым беспокойством, когда на «Тигре» уяснили, наконец, что «Рыжая» ничуть не смущается тем, что туннель вроде бы перекрыт, и приближается, не снижая скорости, с явной угрозой. Надежда на выставленный катер как на средство защиты рухнула: «Су», уже казавшаяся людям «Тигра» действительно разгневанной фурией, одним касательным толчком отшвырнула его с дороги – и ничего не произошло, Простор это стерпел. Впору было думать о бегстве. Но остававшиеся два туннеля были перекрыты усилиями самого же «Тигра». Так что прежде надо было снять хотя бы один маячок и драпать по освободившемуся пути. Этим и занялись в авральном порядке. А «Рыжая Су» была уже почти рядом – если не сам корабль, то, во всяком случае, носовая часть его изолирующего поля уже без малого соприкасалась с границей такого же поля противника.
И вот тут-то выяснилось, в чем, собственно, и заключался замысел капитана Стизла. Это стало понятным, когда он приказал старшему офицеру:
– Сим, так держать. Задача: поцеловаться с ним, да покрепче! И, слившись, тормозить на пределе и сверх того. Только постарайся не задеть меня, если заденешь – вернусь, и тебе мало не покажется, а не вернусь – другие покажут тебе небо величиной с пятачок!..
Произнося эти проникновенные слова, Стизл одновременно упаковывался в свой скафандр, и про пятачок услышалось уже по связи. Он был в шлюзе, когда «Рыжая Су», словно испугавшись предстоящего, задрожала крупной дрожью (хотя, может быть, то была дрожь экстаза) – но через две секунды дрожь прекратилась, поскольку два столкнувшихся объема нормального пространства после двухсекундного напряжения слились в одно, теперь заключавшее в себе оба корабля.
И почти одновременно Стизл торпедой вылетел из отворившегося внешнего люка «Рыжей» в сравнительно безопасное нормальное пространство.
На «Тигре» не сразу сообразили, что, собственно, произошло. Все внимание было обращено на «Рыжую», тем временем уже круто тормозившую в опасной близости. «Тиграм» даже почудилось, что противник собирается идти на абордаж, который, конечно же, не мог ни при каких обстоятельствах закончиться успехом: на «Рыжей» солдат, в отличие от «Тигра», не было. Тем не менее внимание отвлеклось – и Стизл оказался уже на поверхности «Тигра», в двух шагах от ближайшей СП-антенны. Которая только и была ему нужна.
Он не стал прибегать к оружию, которым был снабжен драчливый костюм. Он просто, подлетев к антенне ногами вперед, ногами же ее и ударил, или, если угодно, вспрыгнул на нее. Хотя скорость его уже была почти погашена, удара массы, какой обладал снаряженный скафандр вкупе с капитаном, оказалось более чем достаточно: антенна сплющилась, словно пивная банка под ногой прохожего. Еще секунда – и вторая антенна погибла, и третья… И это означало конец.
Но не мгновенный: общее прикорабельное пространство все еще продолжало существовать, теперь уже в основном за счет антенн «Рыжей». И на «Тигре» лихорадочно соображали, что предпринять для своего спасения. Не рискуя ошибиться, можно сказать, что там возникло нечто вроде смятения. Правда, оно не могло продолжаться долго: не такой народ служил на этом корабле. Но им было отведено куда меньше времени, чем требовалось для мозгового штурма.
Потому что Стизлу понадобилось менее тридцати секунд, чтобы вернуться к внешнему люку своей «Рыжухи», который и не закрывался, пока капитан нырял в пространстве. А едва этот люк закрылся, корабль, сманеврировав двигателями, начал все быстрее удаляться от «Тигра», унося свое изолирующее поле с собой и оставляя врага с достаточно большой дырой в полевой оболочке, в которую и устремился Простор. И в неуловимо малый промежуток времени «Тигр» исчез, не оставив ни малейшего следа.
И по сей день нет никаких серьезных гипотез, какие пытались бы объяснить, куда девался корабль, куда вообще девалось все то, чего не принимал Простор. Значит ли это исчезновение полную гибель? Или перемещение – куда-то еще, в пространствах или временах? Или, или, или?..
Во всяком случае, никаких сообщений по этому поводу не делалось. Хотя, конечно, если о чем-то не говорят, это вовсе не значит, что об этом ничего не думают и не знают.
Капитана Стизла это, к слову, совершенно не интересовало ни тогда, ни потом. Ни каких-то особых наград, ни большой славы он за свое деяние – может быть, это можно назвать даже подвигом – не удостоился. Вскоре ушел в отставку по состоянию эдоровья, и о нем достаточно быстро забыли. Впрочем, не первым таким он был и не последним.
А сейчас и командующего Экибала Тустаса, и капитана Робуса Туча проблемы и физики Простора, и славы волновали меньше всего. Или совсем не волновали, хватало у них своих, леганских забот.
Глава 39
Солдат совестью не снабжают
«Командующему войсками мира Легана на борту корабля „Неодолимый“. От подданного нейтрального мира, сочувствующего делу Леганы и желающего ей успехов.
Я располагаю информацией о том, что среди приобретенного вами на Редане контингента имеется разведчик Мадига, чья задача – внедрившись, держать вашего противника в курсе всего происходящего как на вашем корабле, так и – в дальнейшем – о ваших перемещениях, маневрах и замыслах.
Этот разведчик оказался у вас под маской прикрывающего вольного охотника, закупленного вами. На деле это – женщина, профессиональный военный разведчик.
Считаю своим долгом сообщить вам эти факты. Желаю успехов во всем.
Гражданин Конфедерации».
Таким было сообщение, отправленное Вином Ситом по приказанию командующего силами Мадига.
Как и было обещано, с Вина после этого были сняты все обвинения, он был благополучно отпущен и вернулся в свою каюту. Ощущение того, что опасность миновала, позволяло ему думать, что проделанное им было совершенно правильным и полезным не только для него, но и для той армии, в которую он теперь вступил.
Однако в глубине души он знал, что дело было не только в этом. Недаром его не мучили угрызения совести, наоборот – вновь переживая все происшедшее, он лишь усмехался.
Настоящей причиной было то, что хотя в том демонстрационном поединке, что провел его звено против звена Река, преимущество было присуждено ему, сам-то он понимал, что на самом деле бой был им проигран. Потому что в тот миг, когда схватке был дан отбой, сам Вин со своим «клювом» находился в прицелах кораблей Река, и будь этот бой реальным – в следующее мгновение он был бы уничтожен. Наблюдатели посчитали пораженным «коготь» противника. Но Вин знал, что на самом деле это он промахнулся. И даже не в тот миг, а раньше, когда настраивал прицельную автоматику. Потому что неверно оценил возможности чужого прикрывающего, зная, что это всего лишь неграмотная (в делах военных) женщина с улицы. Она же оказалась разведчицей, да еще и с какими-то неизвестными способами ведения боя. На самом деле бой был им проигран из-за нее. И Рек Телан тоже прекрасно понимал это, хотя и не подавал вида.