Живи, пока можешь
Шрифт:
Значит, надо уже сейчас делать что-то для нашего – моего с Реком – спасения?
Но сейчас ничего сделать невозможно. А в Просторе и подавно.
Что же остается? Видимо, пока просто служить – надеясь, что мои опасения неверны и со мной не собираются расправиться. А если все же я права? Что предпринять?
Очень просто: в любой схватке стремишься обезоружить врага.
Ты поняла, подруга, что тебе следует делать, не дожидаясь, пока тебя потащат на допрос?
Да.
Сыграть дурочку. Всемерно симпатизирующую Легане и ее высокой миссии. Раскрыться перед здешним командованием. Прийти с повинной. Мотив: не могла смириться с действиями Мадига, направленными против Леганы и ее армии. Пример – попытка сделать меня диверсантом. Доказательство – запись разговора с капитаном Симодом. По сути дела, ты – перебежчица. И можешь принести немалую пользу. Как солдат. Но не только.
Захотят ли они поверить? Или потребуют, для доказательства, предоставить им мой чип? Но законы Корпуса запрещают это. Они возьмут силой. Но ведь они все равно сделают это, если я не приду сама, а меня возьмут по доносу с «Покоряющего». Пока все это, конечно, предположения. Но очень правдоподобные. Кто меня защитит? Рек? Он способен воздействовать на людей. Но только, если убежден сам.
Значит, прежде – открыться Реку. Объяснить, как все было в действительности – начиная с аварии и моего появления рядом с ним.
Да. Открыться Реку…
Легко сказать! «Рек, милый, ты уж извини – я тебе врала все время, начиная с первой минуты знакомства. То есть, не во всем врала, конечно. Не играла в страсть: я и вправду ее испытывала, и сейчас, и всегда буду испытывать, всегда-всегда, пока жива… Видишь ли, я не туристка, я всего лишь разведчица, обслуживавшая Мадиг, и оказалась в твоих краях для того, чтобы установить – собирается ли ваше начальство надуть их командование, или нет. Приняла твою помощь для того, чтобы получить хоть какую-то информацию. Но я полюбила тебя, это оказалось главным, и теперь я хочу только одного: быть с тобой, жить твоей жизнью, помогать тебе во всем, заботиться о том, чтобы ты был счастлив. Так что прости меня и, если можешь, забудь все плохое…» И так далее.
Сможет ли он забыть? И захочет ли? Мужчины не любят, когда им врут.
Ну а если промолчу и меня арестуют у него на глазах? Это будет лучше? Постой: да ведь и его могут арестовать! Даже наверное. Он взял меня в свои прикрывающие, то есть помог утвердиться здесь. Конечно же, меня сочтут сообщником – и…»
Мысль прервалась: в их каюту – унтер-офицерскую, или, по здешней терминологии, угловую, на двоих, вошел суперлейт – корабельный офицер порядка. Вошел без стука, конечно: тут не гостиница, а казарма, и понятия о приличиях совершенно иные.
Оба вскочили, вытянулись, как положено.
– Суперлейт, боевое звено в составе…
Офицер кивнул, прерывая доклад.
– Вольно. – Окинул взглядом каюту – все было на местах, закреплено, готово к старту, крышки капсул подняты.
– Десять минут до старта. Почему не в капсулах? Чего ждете?
Нарушая порядок, ответила Нарин:
– Имею доложить командованию – срочно, важно!
Краем глаза заметила, как напрягся Рек. Понятно: для него такое заявление было совершенно неожиданным и потому тревожным. По этой ли причине или по другой, он сразу же продолжил, прерывая женщину:
– Только что нами установлена неисправность в оборудовании капсул.
Офицер усмехнулся:
– Вы имели в виду отсутствие усыпляющего устройства? Похвальная бдительность. Не волнуйтесь: эти штуки вам не понадобятся. Спать вам сейчас не придется. Так что можете смело укладываться.
Перевел взгляд на Нарин:
– Именно об этом вы и хотели доложить… рядовой?
Странную паузу сделал он перед тем, как огласить ее невысокое звание. Случайно? Или намеренно, со значением? Думать не осталось времени.
– Так точно, именно об этом, суперлейт.
– Считайте, что доложили. Выполняйте команду!
Повернулся и вышел, четко ступая. Рек посмотрел на Нарин, ничего не сказал, только покачал головой. И первым улегся в капсулу, надел изолирующую маску, нажал нужную кнопку – и крышка медленно опустилась, загерметизировалась. Нарин отстала от него лишь на две секунды. Ее крышка затворилась одновременно с разнесшимся по внутренней трансляции сигналом полной готовности к старту.
Разговор теперь шел по внутренней связи между капсулами.
– Как ощущения, Нарь?
– Это я должна спросить: как ты там? Я-то не впервые переживаю прыжок. А вот ты… Осложнений не возникает?
– Как тебе сказать… Что-то такое было. Вроде бы раздвоение сознания, даже не сознания – личности, меня самого на какую-то долю секунды сделалось двое. Так и должно было быть?
– Совершенно нормально, Рек. Значит, все проходит нормально.
– А ощущение своей прозрачности – словно видишь со стороны и себя, и сквозь себя?
– Тоже бывает, хотя и не обязательно. Но у многих. Не бойся: это не психоз. Вскоре пройдет бесследно.
– Откуда ты все это знаешь? Меня этому не учили. Вот бы и мне знать столько же!
– Узнаешь, Рек, еще много чего. Информации будет много, радости от этого – ох как мало…
– От чего, например?
Нарин задумалась. Открыться ему сейчас, когда Рек ее не видит?
Нет. Только когда глаза в глаза. Только слыша ее, он мало что поймет и еще меньше простит. А вот глядя на нее… Тогда все станет воспринимать иначе.
– Расскажу при случае. А сейчас… чувствуешь – ощущение, как бы всплываешь в капсуле, хотя крышка не приближается. Вот… сильнее, еще сильнее…
– Верно. А что это значит?
– Вышли в Простор, вот что. Можно вздохнуть свободно.
– Почему, Нарь?
– В Просторе не воюют. Наука не позволяет. Вот почему.
Слышно было, как Рек усмехнулся:
– У нас все-таки не война будет. Всего лишь учения – в обстановке, приближенной…
Нарин вздохнула – только мысленно, чтобы он не услышал. Рек, милый, ты уже взрослый мужик вроде бы, но до чего же наивным остаешься… А хотя – солдату хорошо быть наивным. Верить всему, что тебе говорят. Так легче служить.