Живи, пока можешь
Шрифт:
Ты понял свою задачу. И частью уже выполнил ее. Пока связь между кораблями еще существовала. Пока мы еще находились на Редане.
Похоже, дрянь ты этакая, этот бой – за мною. А нечего было лезть не в свои дела. Теперь с тобой все.
Как думаешь: а на Реке это не отзовется?
Да нет, ничего серьезного, скорее всего, не будет. Ну, им займутся, конечно, может быть, раз-другой не выпустят в бой – до выяснения. Но он ведь, в общем, почти ни в чем и не виноват, разве не так? Ну а если даже – что же, еще одним хорошим солдатом у противника станет меньше. И это будет и моей заслугой. Надеюсь, получит оценку.
Зато его брату я помогу стать настоящим воином, воюющим на правильной стороне.
А что сделано, то сделано. Как говорится, так, не так – перетакивать не будем.
– Угол Сит!
– Угол Вин Сит готов выполнить приказ!
– Вольно. Ваше самочувствие?
– Отличное, сублейт.
– Ваш прикрывающий?
– Готов к выполнению.
– Хорошо. Слушайте внимательно. Сейчас будет подан сигнал всему личному составу – занять места в изокапсулах на время прыжка и нахождения корабля в Просторе.
– Процедура мне хорошо известна, сублейт.
– Иного я и не ждал. Однако вы и прикрывающий на этот раз останетесь в капсулах лишь на время прыжка. Вам надлежит, оказавшись в капсуле, немедленно отключить аппаратуру усыпления. Для этого вы…
– Разрешите заметить, сублейт: необходимые действия мне известны. Их выполнение входит в учебную программу – в том числе и прикрывающего.
– Рад слышать. Я и не сомневался. Сразу после выхода в Простор вам обоим будет дана команда «Покинуть капсулы». Дальнейшее будет объяснено после.
– Слушаюсь. Что, предстоит вечеринка с танцами?
Сублейт не ответил. Лишь выразительно ухмыльнулся.
Глава 40
Обезоружить противника
– Нарь, что загрустила? Страшно перед стартом? Не бойся, в капсулах мы ничего не заметим. Ни прыжка, ни пребывания в Просторе…
Нарин подняла взгляд на Река. Взгляд был грустным; хотя – нет, пожалуй, не грустным, но каким-то таким… сосредоточенным.
– Тебе уже приходилось бывать в таких полетах?
Рек слегка смутился:
– В общем… да. На имитаторах. А что? За меня не волнуйся. Лучше скажи откровенно: что тебя заботит?
– Я тут осмотрела наши капсулы…
– Ага, понял! И тебе не понравилось, что они – отдельные. Ты не отказалась бы от двуспальной, верно?
Тут Нарин, не выдержав, все же улыбнулась. Но тут же вновь стала серьезной.
– Двуспальные бывают только на пассажирских кораблях.
– Что же тебя смутило?
– У нас свинчена техника выключения. Ну, другими словами, усыпления. Значит, в Просторе спать нам не придется. А почему? Военные действия там не ведутся, это я точно знаю…
– Откуда у тебя такая уверенность? Все из той же родительской семьи?
– Тебя обучили по полной программе. Там было хоть что-нибудь о сражениях в Просторе?
– Гм… пожалуй, ни слова. То есть, существуют легенды… но к ним никто не относился серьезно. А ты что-то знаешь об этом?
– Не больше твоего. Но если в Просторе не воюют, то почему же мы должны находиться в сознании? Это ведь означает боевую готовность.
Рек пожал плечами:
– Объяснят, если понадобится. Мы в армии, Нарь, здесь лишней информации не дают, но уж то, что нужно, доводят до каждого. Если ты думаешь иначе, то…
Нарин медленно покачала головой. На самом деле она, конечно, думала иначе; всякий действующий разведчик думает иначе, потому что он-то и добывает информацию, а потом вольно или невольно замечает, как она используется; и тут начальство не всегда поступает так, как, по мнению разведчика, следовало бы. Но спорить об этом с Реком нет смысла. Да и не это беспокоило ее. А другая причина, по которой их не хотели усыпить, а наоборот, оставить в сознании в то время, как все войско будет спать.
Такая причина, по мнению Нарин, могла быть только одной: провал. И сейчас она мысленно проигрывала все свои действия, начиная со злополучной аварии над Чусом и до последней минуты. Искала ошибку – и не находила. Всеми своими действиями тут она зарекомендовала себя хорошим, классным, нестандартно мыслящим и уверенно действующим солдатом. Никто пока и не заподозрил в ней женщины. Ничего удивительного: в разведкорпусе был специальный, серьезный курс, под названием «Ты – настоящий парень!». Для женщин, конечно; мужская часть проходила другую науку, именовавшуюся «Ты – красотка, что надо!». Нет, тут она не оступилась ни разу, не позволяя себе даже изредка взглянуть на Река женским взглядом, любующимся, чувственным. И все же…
Для провала не обязательно совершить ошибку, засветиться самой. Разоблачающая информация могла прийти и извне. От какой-то из служб Редана. Или – с борта мадигского корабля.
Не от Река; в этом она была более чем уверена.
Кто еще хоть что-то знал о ней – настоящей?
Ее в настоящем облике видел, пусть и мельком, Вин. Видел и в солдатском, и не мог не подумать о том, какую роль и ради чего она играет. Если бы у нее была возможность поговорить с ним, она постаралась бы убедить его в том, что все предпринято ею только для того, чтобы не разлучаться с Реком. По сути дела, так ведь оно и было… самое малое, на три четверти. Вин, сам только что расставшийся с близкой женщиной, наверное, поверил бы. И не стал бы…
Хотя в этом уверенности как раз нет. Нарин не могла, конечно, сколько-нибудь внимательно разобраться в Вине, но и то, что успела увидеть и понять (опять-таки помогла усвоенная в Корпусе наука), сказало ей, что друг и родственник Река был совершенно на него не похож. Чувства мало волновали его, в его душе они были загнаны в самые темные уголки. Все, кроме одного: мощного влечения к бою, к сражению, к победе. И тесно связанного с ним честолюбия. Для Река, каким бы он ни был отличным солдатом, самым страшным было бы – отнять у него чувство любви. Это на нем прямо-таки написано большими буквами. А вот для Вина самое страшное – посягнуть на его воинское достоинство. Если от него уйдет женщина – он не воспримет это как катастрофу и быстро утешится. Но если кто-то выиграет у него схватку – да, это может привести к совершенно неожиданным действиям.
Итак, он – возможный источник. Кто еще?
Пожалуй, можно подумать и о нескольких недоброжелателях из числа мадигской делегации и корабельного экипажа. Потому что она так и не подпустила никого к себе, а иным этого очень, очень хотелось – что и неудивительно в такой обстановке. Мог ли кто-нибудь из них пойти на предательство интересов Мадига ради удовлетворения собственного самолюбия или ненависти?
А если это – само мадигское командование?
«Вряд ли им удалось выяснить, что я вломилась в их центр связи и скопировала отчет о сделке. И еще менее – что мне там повезло сверх ожидаемого: я выудила не только их отчет, но и перехваченный ими отчет продающей фирмы – правительству Редана. И сравнить суммы. Заподозри они это – меня если и не убьют (на чужом корабле им сделать это вряд ли удастся), то могут просто сдать. Чтобы здесь со мной поступили так же, как с Гертом, тем коллегой. Могут… Хотя за выдачу арендованного ими разведчика им придется потом отвечать Корпусу. Но это в будущем, а их, безусловно, волнуют сегодняшние проблемы. Они могли сдать. И не зря я жду неприятностей. Серьезных.