Живое и мертвое
Шрифт:
Вампир посмотрел на него серьезно.
— Чувство юмора это хорошо, — сказал без тени улыбки. — Оно спасает. Вот только мне отказало почему-то. Я все думаю, во что мы превращаемся?
Винни сел.
— А во что?
— Чисто физиологически, — усмехнулся Деррек, поняв, что, не желая того, задел животрепещущую для Винни тему. — Ну, сперва ты будешь, как Петро. Живой мертвец. Все то же самое, что и у живого. Только радости другие.
— Почему?
— Потому. Сердце не бьется. Нервы не работают. Печень, почки… Короче алкоголь не действует, и вкус шампанского
— И что, — похолодел Винни. — Нет никакого выхода?
— Выход есть всегда, — фыркнул Деррек. — Заработаешь денег, сможешь купить себе новые кости или новое мясо. Продается все. И пересаживается все. Оторвут от тебя кусок, пришьют вместо него кусок посвежее. От какого-нибудь недавно умершего бедняги. И можешь дальше гнить себе.
Винни представил себе эту картину, и ему стало противно. Еще пару дней назад его бы вытошнило, но теперь желудок молчал.
— Я не об этом, — поспешил он. — Ведь можно же как-то вернуться к жизни? Мессер говорил…
— Мессер в этом разбирается получше меня, — перебил Деррек. — Но только Мессер уже много лет ищет такой способ. И что же? Нашел он его? Мы все хотим снова стать тем, чем были. Вот только не знаю, возможно ли это. Лорд столько лет ищет средство. И не нашел. Так может, и искать не стоит.
— А ты?
— А я… — Деррек запнулся. — Я никогда и не пытался. Я всю свою жизнь кровососом, как говорил наш гнилой приятель, искал возможность сделать эту жизнь приятнее, лучше, что ли.
Вампир замолчал и неожиданно зло рассмеялся.
— А результат такой же, как у Мессера. Никакого результата, малыш.
— Думаешь, лучше и не пробовать? — Винни не пытался подловить приятеля на чем-то, не пытался воспитывать. Он просто заново узнавал мир.
Пару месяцев назад мир был прост, понятен и заканчивался городской стеной. В этом мире были свои цели, задачи, решения. Понятные, простые. Давно придуманные и объясненные еще до его рождения. Живи по Кодексу Жизни, и все у тебя будет хорошо. Вот и весь закон.
Потом мир раздвинулся. Стал шире. В нем появился второй центр. Мир был необъятен и окружен бесконечностью океана. В нем было сложно и интересно. Его хотелось соотнести с тем, что он знал. Вывести новые отношения и закономерности между этими мирами. Соединить их для себя, а потом и для всех.
Затем мир стал необъятным, а все, что он знал до того и узнал теперь, оказалось крохотной горсткой мусора на краю этого мира. Мир стал бесконечным и непонятным. Ответов в нем было меньше, чем вопросов. А каждый новый ответ рождал новые вопросы. В этом мире он потерялся. Потерял себя. Потерял понимание. Цели, задачи, такие понятные, рассыпались в прах. Сейчас ему хотелось снова стать живым человеком, это была единственная цель, мечта, но она ничего не решала и не изменяла.
Мир от этого не изменится. Да и он сам не изменится. Поменяется только его состояние. Физическая оболочка. А так ли она важна?
Что нужно менять? И нужно ли? Что нужно понять?
— Не пытаться, — задумчиво повторил Деррек. — И жить, как твой приятель Петро? Это очень соблазнительно. Иногда. Но, думаю, лучше биться головой об стену в надежде ее пробить, чем сидеть под стеной, поклоняться ее величию и смеяться над бьющимися в нее идиотами.
— Лучше быть идиотом, чем упырем? — усмехнулся Винни.
— Лучше быть человеком, чем упырем, — ответил Деррек. — Если для этого надо быть идиотом в глазах упыря, что ж — я согласен. Вот вчера я вел себя, как упырь. И до сих пор меня это гложет.
— Я не обиделся, — смутился отчего-то Винни.
— Дело не в тебе, — покачал головой Деррек. — Дело во мне. Не понимаешь?
Винни не ответил. Хотелось бы сказать, что все ясно. Но ясно-то как раз ничего и не было.
Выйти Петро решил через главные ворота. Покидать город через небольшую лазейку — лишний шанс нарваться на патруль. Там где никто не ходит, нет работы. Зато плодится скука. А от скуки можно и дятла на дереве проверить, приняв за подозрительную личность.
Главные ворота наиболее многолюдны, потому есть шанс проскочить незамеченным. Правда всегда оставалась возможность, что его узнают и поднимут тревогу, но люди в большинстве своем смотрят под ноги, а не по сторонам. Так что вряд ли кто-то видел объявление о его розыске. И уж тем более никто не обратит внимания на него самого. У жителей портового города и без него дел хватает. Если не наступить такому на ногу, он на тебя и не посмотрит. Какое ему дело?
На ноги Петро никому не наступал. С охраной повезло — она была занята досмотром телеги какого-то упыря-фермера. Потому он беспрепятственно покинул город.
Настроение снова стало подниматься. К черту этот портовый, шумный, бессмысленный улей. У него столько денег, что можно прекрасно устроиться в любой деревне. И нечего корчить из себя денди. Он простой дохлый парень из захолустья. С этим жить привычнее и спокойнее.
Дорога сузилась, разветвилась, разделившись на несколько совсем уж истончившихся тропок, словно вилка. Петро свернул на ту, что была менее приметна. Сейчас надо уйти подальше. И желательно при этом ни с кем не встречаться. Чем меньше стороннего внимания к его персоне, тем лучше.
По краям замелькали деревья. Лес сгустился, как столярный клей. Кроны деревьев сомкнулись над головой, зеленой сетью обхватывая небо. Веселый пейзажик радовал глаз, но у Петро почему-то возникло стойкое чувство, что за ним кто-то следит.
Упырь оглянулся. На дороге помимо него никого не было. Показалось?
Петро зашагал быстрее. Чувство не покидало. За ним кто-то следил. Кто-то смотрел ему в спину. Если не с дороги, то из-за кустов. А может, сверху, сквозь сплетающиеся кроны. Упырь замер, прислушался. Птицы, ветер, жизнь леса. Никаких посторонних звуков.