Шрифт:
Глава первая. Урок природоведения в четвёртом «А»
В феврале зима укутала город Водокрещенск особенно толстым покрывалом. Дороги сразу стали тесными, по краям их наросли высокие сугробы. Куда ни посмотришь, всюду лежит снег. Даже ёлки в парке протягивают прохожим рассыпчатые белые пригоршни на своих зелёных лапах, словно предлагая: «Берите, сколько хотите, нам не жалко!».
Сквозь чёрное кружево веток мелькают яркие шарфики у реки Смородинки. Оттуда несутся счастливые визги – это малышня катается с горки. И тихо на улице маршала Жукова –
Всю эту зимнюю красоту можно ежедневно наблюдать из кабинета биологии городской школы № 3. Именно тут начнётся сейчас эта история. Завязку её пропустить ни в коем случае нельзя, поэтому поспешим к школьному крыльцу и потянем на себя тяжёлую дверь с деревянной резьбой.
Преодолев несколько ступенек, попадаем в фойе, где в большой кадке стоит пальма. Налево по коридору – любимый школьниками буфет, оттуда вкусно пахнет булочками с изюмом. Чуть подальше – медицинский кабинет, там сидит строгая медсестра с высокой причёской. А направо находятся классы младших школьников и тот самый кабинет биологии, из которого открывается прекрасный вид на сад и улицу.
Сегодня на уроке природоведения в четвёртом «А» классе этот привычный пейзаж вдруг стал каким-то особенным. Учительница Ангелина Ивановна остановилась у окна и неожиданно сказала:
– Дети, посмотрите-ка, кто к нам прилетел.
Четвероклассники повскакивали с мест, наперебой закричали:
– Снегири, снегири!
Задремавший было Авоськин вздрогнул и, переложив кусочек морковки из одного защёчного мешка в другой, приоткрыл глаз: на ветках за окном сидели красногрудые юркие птицы. Их привлекла рябина на школьном дворе.
– Помните, мы видели снегирей в самом начале зимы, когда они с наступлением холодов выбрались из леса и присоединились к кочующим к югу популяциям. А сейчас им пришло время возвращаться на север, к местам гнездовий. Вот они и решили подкрепиться в придорожной столовой, – улыбнулась довольная учительница.
– А разве снегири перелётные птицы? – спросил кто-то из учеников.
– Они делятся на кочующих и оседлых. Всё зависит от того, где эти птицы обитают. Северным снегирям приходиться перелетать поближе к теплу. А так они распространены почти по всем лесам огромной страны, кроме юга Дальнего Востока.
Её урок был посвящён природе родного края, и живая картинка за окном оказалась очень кстати – она была лучше любых иллюстраций в учебнике. На уроках Ангелины Ивановны такие чудеса происходили часто. То заяц начнёт петлять по школьному двору, то лисица бочком прокрадётся, прижимаясь к забору. А однажды даже лось забрёл! Как будто Ангелина Ивановна сама зверей из лесу приглашала.
Авоськин вздохнул: ему вдруг захотелось стать перелётным снегирём. Или, ещё лучше, каким-нибудь крупным зверем – вроде кошки. Ну почему он родился мелким грызуном, которого любой может обидеть? Трудно маленькому, да ещё и с нежной душой, выжить в зубастом и когтистом мире.
Его немного утешало, что он единственный в своём роде хомяк – с задорным белым хохолком на рыжей голове. Насколько Авоськин помнил свою мамашу и троих братцев, родившихся вместе с ним по пути из зоомагазина, в их хомячьем семействе никто не был хохлатым. Возможно, эта особенность не случайна и жизнь его будет необыкновенной? Ангелина Ивановна объясняла ученикам, что школьный хомяк – наглядный пример мутации генов. Что за гены такие? В этом любознательному Авоськину ещё предстояло разобраться.
Он открыл для себя много нового за месяц, проведённый в школьном живом уголке. Больше всего Авоськин гордился тем, что научился грамоте. Ещё он начал осваивать программу по биологии, кое-что из курса географии и английский язык. И даже пару раз побывал на уроках математики и химии, которые проводились в кабинете биологии, потому что в школе временно не хватало помещений.
Хомяку по-настоящему повезло, что он попал в школьный живой уголок. Он не мог нарадоваться на свой комфортабельный аквариум, конечно, без воды – но со спортзалом и настоящим домиком! Перед этим-то Авоськин полгода просидел в трёхлитровой стеклянной банке, рядом с которой всё время появлялась кошачья морда, внимательно наблюдавшая за каждым его движением.
Школьники Авоськина не обижали – сама Ангелина Ивановна следила за этим. И вид из аквариума на окрестности живого уголка открывался захватывающий. На противоположной стене кабинета висели учебные таблицы, рядом с ними стоял шкаф с препаратами и коллекциями минералов. Слева буйно росли джунгли – две пальмы и лимонное дерево, обвитые плющом. За джунглями время от времени шумел водопад – там скрывалась раковина для мытья рук. А справа возвышался Экспонат – разборный муляж человеческого организма. Школьники Экспонат любили: смахивали с него пыль, надевали ему на голову разные шапки. Даже учительница пару раз накидывала ему на плечи свою шаль.
Для полного счастья Авоськину недоставало друзей. Соседи у него не самые плохие, но уж очень нервные. Двое старожилов уголка – попугай да ужиха – считали хомяка молодым и глупым.
– Авоськин, что ты всё время суетишься? – раздражённо прошипела ужиха Улька.
– Так фел хого, – ответил хомяк.
– Думаешь, я поняла хоть что-нибудь? – ещё больше рассердилась ужиха.
– Думаешь, мы поняли? – повторил за ней краснохвостый жако Отелло. – Говорить с набитым ртом – до чего дурная манера!
Авоськин быстро выплюнул морковь из защёчных мешков.
– Я говорю – дел у меня много! В домике прибираю, на снегирей смотрю.
– Снегири, снегири, – ревниво передразнил попугай. – Почему-то другим птицам здесь столько внимания не уделяют!
– Заговоришь – уделят, – обвиваясь вокруг коряги, утешила его старая Улька. – Давно тебя все просят.
– Цирк устраивать? Сначала плохим словам научат, потом обвинят – «попка-дурак»! Знаем! – отрезал Отелло.
Умница-жако был говорящим попугаем, который отказывался говорить с людьми. Несколько лет он проработал в одной конторе, начальнику которой его подарили на день рождения. Попугай старался изо всех сил. Чтобы развеселить сотрудников, он имитировал телефонные звонки, звуки офисной техники, говорил с важной интонацией: «Зоечка, он на совещании». Или: «Опять Иванову жена звонила!» Но люди платили попугаю равнодушием: кормили кое-как да ещё устраивали сквозняки. Постепенно Отелло осознал, что в нём видят лишь часть интерьера. Такую же, как искусственное дерево в приёмной. Только дерево было для людей даже удобнее – ему не требовался уход.