Живой уголок. Сказочная повесть

Батлер Ольга Владимировна

– Ну, знаете… Завоспитывали вы меня! – потерял терпение Авоськин. – Это не причёска, а мутация! Ясно?

– Не груби, ты мне в сыновья годишься, – одёрнула его ужиха и свернулась в кольцо, собираясь снова задремать. – Тишину соблюдай…

Ну вот чем бы заняться после такого? Хомяк вспомнил, что у него припрятан обломок карандаша. Он оторвал клочок от бумаги, которую ему стелили на дно аквариума, уселся поудобнее среди своих продовольственных запасов и вывел карандашом – «Дневник».

«Вчера был хороший день, – начал хомяк первую запись. – Я прибирал в домике…» Это было правдой только наполовину. На самом деле Авоськин пять раз взбил свою постель и восемь раз проверил запасы семечек, а остальную часть дня, как обычно, проспал, пошевеливая ушами, дёргая лапами и сладко посапывая. Кроме этого, больше ничего хорошего в живом уголке не происходило. Остальные события были ужасными.

Когда Ангелины Ивановны не оказывалось поблизости, Мальвина Подризова устраивала эксперименты над своими несчастными подопечными. Она крутила ужиху за хвост, расстреливала Отелло водяными струйками из шприца, приговаривая: «Чего ты крутишься, курица разноцветная!». Как будто не знала, что попугаи не любят воду.

А жизни хомяка угрожала настоящая смертельная опасность.

– Авоськин, станешь отважным воздухоплавателем! – пообещала ему Мальвина. – Привяжем тебя к воздушным шарикам.

Перед этим она уже превращала хомяка в «ирокеза», покрасив его хохолок ярко-красной краской. «Мальвина, кто это сотворил?» – в ужасе спросила учительница. «Я не знаю, Ангелина Ивановна! Наверное, мальчишки из пятого “Б”». Подризова, как всегда, сделала невинное лицо, и учительница вскоре прекратила поиски виновного. У нее в это время хватало других важных забот.

Авоськин поневоле вдохновлял Мальвину на самые злые шутки. Она предлагала ему большие жёсткие макаронины и покатывалась со смеху, наблюдая, как он пытается спрятать негабаритный продукт за щёку.

– Хомячок деловито засовывает все макаронины за щёку, одна – опа! – не влезает, – комментировала Подризова для одноклассников, словно это был спортивный репортаж. – Вынимаем часть макаронин, суём за другую щёку. Не помещается тоже! Вот незадача! Вынимаем, суём за первую щёку, от усилий выпадают другие макаронины. Вздыхаем, собираем макароны в кучку, снова за щёку… Не влезает! Вынимаем, перекладываем… Не влезает! Вынимаем… Ха-ха-ха! Рекорд – восемь минут!!

В другой раз она подвесила над колесом сыр – Авоськин бежал, бежал, бежал… и всё равно не мог дотянуться. Потом, что ещё хуже, девчонка засовывала хомяка в клетку к попугаю или в террариум к ужихе. Авоськин по привычке пытался спрятать за щёки провизию Отелло, а попугай долбил его за это клювом по голове. В террариуме испуганный хомяк сразу принялся точить зубы о любимую Улькину корягу.

– Ну ты, Авоськин, совсем одичал, – подползла к нему недовольная ужиха.

– Проштите, – прошепелявил он, придерживая раздувшиеся щёки лапками. – Это не я, это мой инштинкт.

– А про мой инстинкт слышал ли ты? – угрожающе прошипела Улька, внезапно став похожей на гадюку.

Авоськин даже жевать перестал: Ангелина Ивановна про змеиные повадки ещё не рассказывала.

Улька сделала угрожающий бросок.

– Я, между прочим, на воле мышами питаюсь! Вот только инстинкты свои здесь под контролем держу! До поры до времени…

Она не собиралась глотать хомяка, хотела только проучить его. Но Авоськин-то этого не знал! Закричав, он забился в угол террариума.

А четвероклассники хохотали. Никто из них не заступался за хомяка. Девочки побаивались Подризову, мальчишки не хотели казаться слишком чувствительными. Жаловаться учительнице тоже никто не собирался: ещё ябедой назовут. Тем более что Подризова была на хорошем счёту у Ангелины Ивановны. В общем, такое может случиться в любом классе, если в нём начнёт верховодить задира…

Но скоро не выдержала новая ученица Надя Лесанова.

– Нельзя так издеваться над животными! – громко сказала она Мальвине. – И кормить конфетами их нельзя, они заболеют от этого!

Подризова растерялась. До сих пор никто в классе её так не отчитывал, а тут какая-то новенькая осмелела! А ведь Мальвина пока не трогала её, даже в гости к Лесановой сходила из любопытства. Надя вместе с мамой и младшим братом Тёмой жила у своей бабушки. Деревянный домик с садом располагался на другом конце улицы маршала Жукова, прямо у речки.

– Отец их бросил. Дома у них всё старое, сделанное, наверное, ещё в СССР – и холодильник, и телевизор, и стиральная машина. В каменном веке люди живут! – рассказывала Мальвина подружкам. – У Лесановой даже мобильника нет. И поглядите на её джинсы. Я бы под дулом пистолета такие не надела!

У новенькой дома было много книжек, и она предложила Мальвине свои любимые – про зверей. Но Подризова насмешливо ответила, что детсадовскую литературу давно не читает…

< image l:href="#"/>

После того как Надя вступилась за животных, она оказалась в беде. Авоськина с его соседями на время оставили в покое, и началась травля их защитницы. То все пуговицы на пальто у новенькой в школьной раздевалке окажутся срезаны, то нальют ей в портфель воды. «Хрюшкин нос», – только и слышала она, когда проходила мимо Подризовой и её компании.

– Как вы меня назвали? – оборачивалась Надя, сжимая кулаки.

– Да ты что, Лесанова? Про тебя вообще никто не говорит – очень ты нам нужна! – отвечали притворщицы.

Надя была непривычна к такой скрытой борьбе. Неудивительно, что за несколько недель она совсем потеряла весёлость и уверенность в себе.

– Авоськин, как же я их всех ненавижу, этот класс и эту школу, – пожаловалась однажды Надя, склонившись над аквариумом, и хомяку на голову упала тёплая слеза.

«Это из-за меня у неё неприятности», – думал Авоськин. Он так распереживался над своим дневником, что незаметно для себя сгрыз почти весь карандаш. Может, письмо Наде написать, пока есть чем? Ему давно хотелось как-то поддержать свою защитницу.