Живой замок. Через тернии
Шрифт:
Голос Торлага ближе к концу его повествования ослабевал все больше. Последние произнесенные им слова были не громче, чем шепот, но их услышали все.
Прошло много времени, прежде чем жители селения разошлись и оставили его наедине с самим собой. Он надолго ушел в себя после своих слов, сохраняя молчание и лишь изредка беззвучно шевеля старыми, обветренными губами, безотрывно смотря при этом на черный камень, что не так давно прорезал утоптанную землю в центре площади.
– Теперь даже здесь, – наконец тихо произнес он, ни к кому не обращаясь. – В самом отдаленном
Он посмотрел на свои руки и увидел зажатой в одной из них фигурку лучника. Весь день прошел, и даже солнце зашло, но только сейчас он очнулся. Вернулся из глубин своего подсознания, когда закончил работу над тем, за что взялся еще в беспамятстве. Напоследок взглянув на темную глыбу, он провел ножом по шее деревянной фигурки и выронил ее из рук. Чувствуя, как трясутся пальцы и в глазах собираются слезы, он поспешил уйти в дом. Эта безветренная лунная ночь обещала быть долгой для всех жителей селения.
Глава 5
В свете горы
Мелисар ощупал пол под собой. Это были уже не широкие плиты, как в зале. Теперь, насколько он мог разобрать в кромешной темноте, это были некие округлые камни, настолько хорошо отшлифованные, что казалось, их специально собирали со дна реки, под самим водопадом. Он представил себе, как огромные потоки воды разбиваются о них, пенятся и рассыпаются мириадами мелких капель.
Жажда. Мелисар провел рукой по лицу. Как же давно он не пил. Непроглядная темнота окружала его со всех сторон, а он так и продолжал сидеть, опершись спиной о стену у проема, который закрылся то ли несколько дней назад, то ли всего мгновением ранее. Как только плита погрузила все во мрак, звуки из зала перестали проникать в коридор, приведя в него мертвую тишину.
Все произошедшее теперь медленно начинало въедаться в голову Мелисару. Солнечный свет из проема, в то время как свои права уже вовсю заявила ночь. Мощный ветер, снег и трое огромных верзил в мехах убитых ими животных. Это все наводило на мысль о том, что проход, через который эти северяне попали в замок, открылся на вершине неизвестной заснеженной горы. Это объясняет беспрерывные пронизывающие тело морозные потоки ветра и одежду этих громил, но всадник… Как там мог оказаться всадник? Конь бы завяз в сугробах и не выдержал бы долго на таком холоде. Да и сам наездник, закованный в латы, очень скоро бы окоченел и наверняка расстался бы с жизнью еще раньше своего скакуна. Однако он влетел в зал именно через этот проем. После же смерть Ателарда.
Да, они были знакомы всего несколько часов, но Мелисару и этого хватило, чтобы узреть в старом, потрепанном годами долгой службы стражнике неподдельную доброту и отзывчивость.
Дальше полный хаос – оживающие статуи медведей, плиты, открывающиеся и закрывающиеся. Замок играет ими, для него они просто живые игрушки из плоти и костей, с которыми можно поразвлечься, жизнь которых ровным счетом ничего не стоит. Ведь забрать ее здесь можно в любой момент, и игрушка не сможет воспрепятствовать.
Лишь подсев к костру, Мелисар понял, где находится. Тогда им овладел страх, но при этом глубоко внутри, будто воздушный змей, борющийся высоко в небе с потоками ветра, тлела надежда. Теперь же, когда все зло почерневших каменных стен вырвалось наружу, слепой страх отступил, исчезла боязнь неопределенности. Но именно она и давала надежду, была веревкой, за которую держался змей. Теперь же веревка лопнула, змей кувыркаясь в мощных порывах ветра, медленно отдаляясь, растворился в серости неба. Надежда исчезла.
Мелисар почувствовал острое покалывание и вынырнул из раздумий. Ласка оживилась и принялась перебирать своими цепкими лапками, сбегая по его руке. Парень ловко перехватил ее, когда она уже готовилась спрыгнуть с него. Он никогда еще не был так рад ощущению колкой шерстки зверька, его теплу. Все становится намного проще и легче, когда ты вдруг понимаешь, что не одинок. Но несмотря ни на что, зверек продолжал куда-то рваться, он взбудораженно извивался в ладони и если не царапался, то уже был близок к этому.
– Да что с тобой? – удивленно произнес Мелисар, разжимая пальцы.
Ласка юрко скользнула в темноту, и кромешный мрак охотно ее поглотил. Поднявшись на ноги, Мелисар сразу вновь опустился на плиты. Он желал пойти следом, но в темноте мог случайно наступить на нее, поэтому не стал этого делать.
Между тем жажда все больше продолжала его угнетать. Неожиданно он почувствовал, как со стены на его спину стекает что-то холодное. «Вода», – промелькнуло у него в голове. Мелисар сразу развернулся и с трудом подавил желание начать облизывать камни. Необъяснимое внутреннее чувство, будто предостерегающее его, заставило коснуться стекающего потока рукой и лишь после попробовать на вкус, облизав пальцы. Это, несомненно, была холодная жидкость, но не вода. Во рту отдало металлическим привкусом. Кровь.
Он отстранился от стены. Попятился, и где-то неподалеку сразу послышалось до боли знакомое потрескивание разгорающихся поленьев. Обернувшись, Мелисар увидел грубо отделанный камин, вырубленный в боковой стене длинного коридора. Да, это был именно коридор, хоть огонь еще и был мал, вглядываясь, можно было различить во тьме узкий проход, заканчивающийся тупиком. Парень кинулся к нему, пересек всю комнату и застыл перед сплошной плитой. Он бегло ощупал ее, не имея ни малейшего понятия о том, что ищет. Пальцы скользили от угла к углу, но ничего не нашарили. Отступив от плиты на шаг, Мелисар с силой навалился на нее. Он давил что есть мочи, пока на лбу не выступил холодный пот и ноги не начали скользить в обратном направлении. Плита не поддалась, даже не скрипнула, не сдвинулась ни на волосок. Обессилено он отступил от нее.
За спиной послышался еле различимый скрежет. Языки пламени, облизывая поленья уже со всех сторон, давали достаточно света, чтобы можно было заметить ласку. Ее шерстка переливалась при каждом движении, а стоять на одном месте она и не думала. Зверек безустанно наскакивал на стену, высоко подпрыгивая, словно стремясь достичь чего-то, но безуспешно, съезжал вниз, лишь царапая камни острыми коготками. Мелисар приблизился и увидел, как по стене, как и на том месте, где сидел он, стекает при неярком свете темно-бордовая жидкость. В том, что это была кровь, сомневаться не приходилось. К тому же ни на что другое ласка не обратила бы внимания.