Живой замок. Через тернии
Шрифт:
– А нет. Не ты, – изрек он, снимая с плеча лук.
По тому, как упала стрела, можно было понять, что стреляли с плит, которые создают собою второй этаж. Причем неприятель, скорее всего, метил из-за горы, видя только голову Мелисара. Если бы он был ровно над ним, от заточенного острия стрелы его бы уже ничего не спасло. Парень кое-как наложил на тетиву лука стрелу, которую так и не успел спрятать в колчан. Он попытался высунуться из-под желоба, но выпущенное вражеской рукой древко тут же скользнуло наконечником по его плечу, распоров ткань и оставив длинную кровавую борозду на теле.
– Прыткий какой, – кинул Мелисар, скривив рот и ощупывая плечо.
Противник не тратил времени зря, и пока Мелисар готовился к ответной атаке, успел обогнуть
Ласку он оставил лежать под желобом в самом начале, сейчас она не отличалась прытью, и толку было от нее мало. Носить же ее с собой было обременительно и опасно для нее самой. Под этой чашей Мелисар изворачивался по-всякому, стараясь не попасться на глаза противнику, поэтому спрятав ее у себя под одеждой, он бы мог навредить зверьку, ненароком его придавив.
Полз Мелисар недолго. Перевернувшись на спину, он, ухватившись руками за края чаши, выскользнул из-под нее и ловким движением наложил стрелу. Он, затаив дыхание, лежа на лопатках со вскинутыми руками, дожидался своего противника, который по его расчетам должен был вот-вот показаться из-за поворота горы. Нет ничего более коварного, чем время в такие моменты. Оно, замедляясь, отбивает сумасшедший ритм сердца в ушах тогда, когда пытаешься вслушаться в малейший шорох, и позволяет в твою голову закрасться потоку мнительности, который, будто серый вязкий туман окутывает и постепенно поглощает собой всю решительность.
Так и сейчас, Мелисар не мог понять, где его враг. Почему он медлит? Может, он решил обойти гору другой стороной, и вот-вот ему откроется идеальный вид на него, распростертого на полу и смотрящего в совсем другую сторону?
Мелисар скосил глаза в ином направлении и сразу понял, что зря. Из-за горы на втором этаже, куда он так пристально всматривался до этого, выскользнула тень. Воздух наполнил еле слышный звук колебания тетивы, который тонул в отзвуках спадающей из великаньего рта воды, и нарастающий свит стрелы. Мелисар, будто в конвульсиях, дернулся всем телом, и стальной наконечник раскрошил каменный угол плиты всего в нескольких пальцах от его головы. Он уже понял, что момент упущен и что он никак не успевает, но, все же изогнув руки под причудливым углом, выпустил стрелу в ответ. Сказать наверняка, попал или нет, он не мог, ведь как только оперение, воткнутое в окончание отшлифованного древка, унесло тетивой, ему пришлось уклониться от вновь пущенной противником стрелы. На этот раз его спас только желоб, под который он вновь забрался.
Мелисар с силой ударил кулаком по холодной плите возле себя, им овладел гнев. Гнев на самого себя за то, что поддался мнительности, упустил момент внезапности, посмотрел в другую сторону и потерял возможность прицельно выстрелить первым. Теперь такой фокус не пройдет, чужак вряд ли даст ему это повторить или живым выскользнуть из-под желоба, чтобы укрыться в темноте дальних углов зала, где бы Мелисар получил преимущество. Он в гневе бил по плите еще и еще, пока его не остановил душераздирающий возглас, который огласил весь зал. Мелисар замер с занесенной для удара рукой. Его противник не издал и звука до этого момента, а теперь, захлебываясь криком, то и дело срываясь на хрип, он и не думал останавливаться, беспрерывно оглашая чертог. Мелисар ощутил, как лоб и все тело покрывает холодный липкий пот. Он боялся не то что выглянуть, а даже пошевелиться. Ужас расползался по залу, и не было необходимости глубоко вдыхать, чтобы прочувствовать его пронизывающий колкий запах.
Сам не осознавая как, Мелисар выбрался из-под чаши. Он как будто на некоторое время потерял власть над собственным телом и вновь им завладел лишь тогда, когда его взору открылось все происходящее на втором этаже. Было плохо видно, блики мертвенно-бледного света горы почти не доставали туда. Но и без них Мелисар различил, что его противник там уже не один. Нечто набросилось на него. Контуры их теней заламывались и с бешеной скоростью перетекали, менялись. Мелисар никак не мог разобрать, что это, но мог с уверенностью сказать, что напавшее существо точно не человек. Его размеры и угловатые очертания, словно высеченные из камня, говорили о том, что это и не медведь, не дикий зверь.
Парень со стрелами, которые были бесполезны в ближнем бою, так рьяно пускавший их в Мелисара, превратился из охотника в добычу. Его крик сбился на некое гортанное клокотание – что бы с ним ни делало это нечто, ему осталось уже недолго. Мелисар сжал лук так сильно, что побелели костяшки пальцев. Глаза болели от безотрывных попыток увидеть все в мельчайших деталях. Внезапно из непрерывно движущегося сгустка двух теней отделились еще две, гигантские и продолговатые, они взвились к потолку. Парень, оцепенев, пытался понять, что это. Тени, разойдясь в разные стороны, опустились, после чего вновь почти сомкнулись в воздухе над головами двух сражающихся. Мощный поток воздуха ударил Мелисара в лицо.
– Крылья! – шепотом произнес он и тут же, сделав несколько шагов назад, наложил стрелу.
Два широких крыла продолжали грузно опускаться и вздыматься. Обе тени оторвались от плит второго этажа и, немного приблизившись к горе, зависли под самым потолком. В кругу света, излучаемого горой, которого они наконец достигли, стало видно жертву. Истерзанный парень был зажат в чьих-то мощных объятиях, лишившись всех сил. Этот враг превосходил его во всем. Нечто неожиданно разжало свою мертвенную хватку и его руки исчезли за телом парня. Гортанный звук сменился отвратительным бульканьем. Зал огласил звук трескающихся костей. Мелисар увидел, как когти неведомого чудища пронзили жертву насквозь по центру солнечного сплетения и теперь медленно расходились в разные стороны. Он выронил лук и, согнувшись пополам, зажал рот руками. Момент, когда жертву разорвало на две части, он пропустил, лишь услышав два последующих друг за другом шлепка об пол того, что осталось от парня.
Борясь с желчью, подступившей к самому горлу, Мелисар выпрямился и дрожащей рукой поднял лук. На полусогнутых ногах он выглядывал из-за края горы, пытаясь вести себя как можно тише, но тело не слушалось. Его то и дело передергивало так, что приходилось вновь зажимать рот рукою. Пытаясь подавить это в себе, он старался разглядеть чудовище так, чтобы оно не заметило его самого. Мерные взмахи крыльев, от которых мириады мелких капель, вздымающиеся над водой, разлетались по всему залу, прекратились. Нещадный монстр сложил крылья и упал прямо на гору. Огромные пальцы, которые заканчивались острейшими когтями, пронзили камень так же легко, как хорошо наточенная секира вонзается в ствол дерева. В разные стороны разлетелись куски мха, осколки камней, белые ледяные кристаллы и брызги воды. Чудище без видимых усилий держалось на почти вертикальном склоне горы, свет которой теперь освещал все изгибы его мощного тела.
– Я знаю, что ты здесь, – его голос поверг Мелисара в ужас.
Он до последнего надеялся выбраться отсюда живым. Затаиться и дышать через раз хоть несколько дней, лишь бы выждать, пока оно уберется восвояси. Изнемогать от голода и жажды, но терпеть и ждать. Однако стеклянным, громким голосом оно лишило его этого.
– Ты лишь очередное кровавое пятно на плитах этого замка.
Тварь с обрызганным кровью телом медленно пронзала гору своими когтями, направляясь к Мелисару. Собрав всю волю в кулак, он выпрямился и отступил на несколько шагов от горы, чтобы предстать пред зверем и умереть от него как подобает. Это позволило ему сделать то, чего он желал и между тем боялся больше всего – узреть лик чудовища.