Живой замок. Через тернии
Шрифт:
Он несколько раз кашлянул в крепко сжатый кулак – обычные сказки и истории про героев и чудищ давались ему куда легче. Однако он продолжил:
– Но как бы глубоко под землей ни находились боги, путь к ним существовал. Через мрак и ужас, страхи и самые изощренные кошмары. Через темную, узкую пещеру в горах, которую сложно было принять за врата, ступив за порог которых ты рано или поздно встретишься с богами. Этим путем и прошел некто из человеческого рода. Некий парень, если верить словам старика. Им владело незнание, и вынеся на себе все грезы пещеры, он не поник, не умер в ней, а все-таки достиг осветленного чертога, в котором с закрытыми глазами и обездвиженно стояли шестнадцать сияющих личин. Не зная, что совершает,
Мир пошатнулся и с тех пор больше не ведал идеала. Равновесие пало. Шестнадцать богов, отторгаясь друг от друга, ринулись в разные стороны. Они силою своею пробивали себе выход сквозь землю и каменную твердь горы наружу. Люди и животные в страхе бежали как можно дальше, боясь представить, какой могущественной силой обладает то, что вырвалось на свободу из недр скал…
Трое парней вместе с большим лохматым псом и парой деревянных мечей шли к поляне возле ручья, чтобы немного размяться. Но уже почти пройдя мимо пристройки Торлага, внезапно остановились и подошли ближе. Облокотившись о деревянные подпоры, держащие навес, они стали слушать.
– …Гора тем временем не просто содрогалась, она рушилась. Ее размело, будто кучу опавших осенних листьев первым зимним ветром. И как только боги вырвались из мрака, наконец встретившись с миром, она уже выглядела как долина из россыпи мелких камней, огромных глыб и редких заостренных скал. Магия пещеры, через которую ни один из богов не пошел, вырвалась наружу. Смешавшись с воздухом, она окутала всю долину от ее начала и до самого конца полумраком. Царившие в ней ужасы вырвались на волю вслед за могучими личинами богов, став единственными обитателями каменного королевства. О судьбе парня, который оказался причиной тысячелетий горя и крови, ничего не известно. Возможно, боги убили его на месте, как только он нарушил их покой. Возможно, его завалило обломками горы. В любом случае выжить он не мог.
Нашарив рукой стакан с водой, Торлаг немного испил из него. Несколько еще совсем юных девушек с венками на головах, держась за руки, подошли к его хижине. Они еще издали заметили, что очередную историю мастера по дереву слушают не только малыши, но и парни, которые из его обычных сказок уже давно выросли. Это вызвало у них интерес, и, приблизившись, они тоже начали слушать.
– Боги, получив свободу, предались ей сполна, – продолжил Торлаг. – Они постепенно чувствовали собственную власть и набирали все большую силу. Ощущая предрасположенность к чему-то одному, они развивали свои умения, изощренно переплетая их с миром людей. Попав в небольшое поселение, которое оказалось на его пути, Ланнус не спешил его покидать. Он, закатив глаза так, что остались видны лишь одни белки, погрузился в глубины своего естества. Преобразившись в сотни грязных и порочных мыслей, он разлетелся над поселением, проникая в головы каждого его жителя. Не прошло и часа, как дома горели, а люди убивали друг друга, и ничего не могло их спасти или же образумить. Ланнус стал первым, кто прибег к своим силам ради удовольствия, но далеко не последним.
Последующие несколько сотен лет остались в истории как большое кровавое пятно, в котором смешались боль, страдания и хаос. Восемь из шестнадцати богов предались злобе внутри себя и уничтожали мир людей, разрывая его на части. Идеал первозданности был очернен ими настолько, что до сих пор любая попытка его вернуть кажется невозможной. Простое представление и то дается с трудом. Кера плодила болезни, которые забирали жизни тысячей, выкашивая огромные города, тем самым пополняя армию Кадавра. Облаченный в рунические перчатки до локтей, он шествовал вслед за ней. От одного мертвого города к другому, где из могильных ям он поднимал вспять сваленные туда трупы.
Лилит погружала свои темно-зеленные волосы в горные ручьи, наполняя леденящую воду ядом. Зверье, лишь сделав мелкий глоток, падало в муках и испытывало боль до самого последнего издыхания. Длинными, заостренными ногтями она оцарапывала деревья, что тут же начинали ссыхаться, а плоды на их ветвях гнить. Один из самых изощренных – Олеандр, окутывая ложью, заставлял целые народы подниматься и идти на войну. Он стравливал самые мощные королевства между собой, перевоплощаясь то в военачальников, то в простых бунтарей с улиц, чем заводил людей. Иногда примерял корону и порою даже стоял нищим среди толпы, которая внимала речам очередного зазывающего их воителя, оценивая и наслаждаясь своими трудами со стороны. После смотрел, как десятитысячные армии уничтожают друг друга на полях и равнинах, где ранее мирно возделывали землю…
Торлаг старался вложить в каждое свое слово как можно больше чувств. Передать и остальным то, что долгие годы не покидало его головы и нередко заставляло погружаться в раздумья. После девушек он перестал следить за подходящими к его хижине людьми и считать их количество. Слушателей становилось все больше, и в плотных рядах, окружающих его открытую мастерскую с трех сторон, он замечал не только детей, но и взрослых. Самые юные из присутствующих внимали ему, затаив дыхание, боясь даже пошевелиться. Внимательно слушали и те, кто разменял третий и четвертый десяток, ведь даже они, несмотря на свой возраст, слышали эту историю не более нескольких раз за всю свою жизнь.
– Трое из восьми объятых злобой богов проявили себя намного позже. Они будто выжидали, будто возводили свои крепости мрака, цитадели ужаса. Сотню лет о них никто не слышал, и многие верили, что их не стало, хотя что-то в глубине и говорило о том, что они есть, и зло их крепнет в темноте, которую они выбрали себе за дом. Но думать о них не было ни времени, ни желания. Сполна боли и страданий приносили и пять обезумевших божеств. Все внимание измученных людей было приковано лишь к ним и к попыткам остановить их. Противостоять им, не сдаваться и если не пытаться их убить, то хотя бы не поддаваться мыслям о собственной смерти. Ведь когда все вокруг рушится, горит и гниет, когда умирают близкие, то пропадает вера, исчезают даже последние толики надежды, и кажется, что остается только поддаться и шагнуть в темноту, без сожалений и раздумий.
С опозданием другие восемь богов осознали свою склонность к свету и стремлению помогать, дарить радость и мудрость, поучать, направлять и содействовать. Они начали противостоять злу, которое на тот момент окутало уже почти весь мир. Поначалу разделенно каждый из них пытался чем-то помочь утопающим в бедах, издающим стоны людям. Амарант, заламывая пальцы рук и изгибая кисти под невозможными углами, исцелял болезни и затягивал раны на телах, обезумевших от постоянных кровавых сражений людей. Попутно внося свет в их сознания, тем самым выжигая всю грязь, которую там успел наплодить Ланнус и те дурные помыслы, что произрастали из гнилых речей Олеандра.
Храдверк выбирал из людей самых достойных, наделял их частью своих сил и таким образом строил армию, которая по мощи своей превосходила поднятых из недр земли Кадавром мертвецов. На коже избранников его оставалась отметка – три капли бледно-синего цвета. Именно столько своей крови он вливал в каждого из них. Корвус учил людей заново всему. Слушать, что им говорит ветер, о чем плещет вода и зачем день уступает ночи, после чего вновь заявляет о себе, и это тянется вечность. Он учил их мудрости, учил, не останавливаясь познавать мир. Уртика была склонна не к изучению природы, а к ее возрождению. Несмотря на свою неприязнь к людям, она заставляла их поля, засыпанные пеплом и прахом, вновь приносить урожай, а деревья в садах вновь обрастать цветом.