Живущий в тени
Шрифт:
– Спасибо!
Соседка выглянула из окна и поцокала языком.
– Скоро снова польёт. Смотрите, какое небо тёмное! Да и одной лучше не ходить, вдруг заблудитесь? Вам бы провожатого…
Тамара Степановна громыхнула посудой. Женщины переглянулись, и мне стало не по себе. Надев резиновые сапоги и спрятав фотоаппарат под дождевиком, я вышла из дома.
Следующие полчаса провела с пользой. Фотографировала деревню в обрамлении деревьев, тяжёлые тучи, втиснувшиеся между кронами. Спешила, чтобы успеть как можно больше, пока снова не польёт
Проходя мимо дома Артёма, старалась не смотреть на его окна, но любопытство победило.
В окне кухни шевельнулась занавеска.
Ноги продолжали идти, но тело напряглось в ожидании. Чего? Недоброго слова? Взгляда? Выстрела?
Я ускорила шаг.
Казалось, даже небо, даже деревья следят за мной, отсчитывая минуты непрошенного вторжения. Никогда ещё не ощущала себя настолько уязвимой. Что ж… осталось недолго. Сфотографирую всё, что успею, а завтра уеду. Оставшиеся дни проведу в Южно-Сахалинске и отдохну. Хочу целебного воздуха, лесного, морского, на побережье и в горах. Спокойствия перед глазами хочу, неба, купающегося в заливе. Я даже из автобуса разглядела, какой он невероятный, Сахалин. Глоток чуда, отвоёванный у океана. И теперь хочу всего этого, сладкой паузы посреди суеты.
До реки час ходьбы, но это если прогулочным шагом. А если нервными перебежками, то быстрее. Как ни старалась, я не могла забыть о том, что здесь водятся медведи. Я, конечно, выслушала инструкции Тамары Степановны, но особого оптимизма не ощущала. Отпугнуть медведя криками я смогу, а вот не двигаться, если он рядом, это увольте. Я нервная горожанка, и этим всё сказано.
Когда я вышла к реке, уже вовсю лил дождь. Ветер царапал мокрые щёки, замерзшие пальцы еле двигались. Фотографии получились серыми, как камни и дождь. Как речная вода, побитая стрелами дождя. Как и моё настроение.
Как и плащ мужчины, стоявшего на валуне…
Мужчины?!
От неожиданности я вскрикнула так громко, что наверняка разогнала бродящих поблизости медведей. Дёрнувшись, Артём поскользнулся и чуть не упал в реку.
– Я уже минут пять здесь стою. Ты что, только сейчас заметила? – с укором покачал головой.
Сердце в панике билось о рёбра, во рту пересохло. Непонятно, что повлияло на меня сильнее: мысль, что это мог оказаться незнакомец, или факт, что это Артём.
– Что ты здесь делаешь?
Он приподнял бровь, обозначая, что ответ очевиден. Может, ему, но не мне. Мне ничего не очевидно. Мужчина, который всячески меня избегает, не должен меня преследовать.
– Фотографии сделала? – Сунув руки в карманы, он смотрел вдаль. Куда угодно, только не на меня.
– Сделала. Погода, конечно, не лучшая, но уж как получилось. Если хочешь, я пришлю снимки твоего дома и отдам Галине Максимовне только те, которые ты одобришь.
Он усмехнулся. Небось решил, что я выпрашиваю адрес его почты в личных целях.
– Мне всё равно. – Пожал плечами.
Нет, ему абсолютно точно, совершенно не всё равно.
– Послушай, Артём…
Он поморщился, будто я не заслужила права называть его по имени. А ведь сам за мной пришёл. Зачем, спрашивается? Завтра я уеду, и не будет ему больше проблем. Исчезнет это странное ощущение, одно на двоих. Притяжение и отторжение, как увязший внутри маятник.
Я приложила руку к груди, размазывая капли по дождевику. Хотелось, чтобы Артём мне поверил.
– Пожалуйста, выслушай меня, это очень важно. Мне неловко, что я нарушила твой покой, но – клянусь! – я не знаю, в чём проблема. Думаю, вы с Галиной Максимовной в ссоре, и поэтому ты так остро реагируешь, да и соседки ведут себя странно. Галина Максимовна меня подставила, не предупредив, что у вас сложные отношения. Я завтра уеду, как и обещала. Зря ты за мной пошёл…
Артём нетерпеливо дёрнул плечом.
– Я не шёл за тобой, а ехал. Соседка прибежала с криками, что ты ушла к реке и тебя смоет дождём. Мне пришлось за тобой поехать.
– Ты мог отказаться.
– Она не отстала, пока я не сел в машину. Пойдём! Дождь зарядил надолго, и в лесу холодно. Хочешь заработать пневмонию?
Спрыгнув с валуна, он приземлился рядом. Так близко, что меня окутало его запахом – дождь и тепло мужского тела. Не хотелось, чтобы этот запах мне нравился, чтобы от него в животе порхали бабочки. Артём долго смотрел на меня, потом взял мою мокрую от дождя руку, потёр озябшие пальцы и, не сводя с меня взгляда, согрел их дыханием.
Кровь стучала в висках так громко, что я не слышала шума воды. Это, чёрт возьми, самый волнующий момент моей жизни. Промокшая, замёрзшая минута, играющая на замедленном повторе.
Я не знала, как реагировать. Вчера он избегал меня, даже не хотел стоять рядом, а сегодня… Интересно, он так греет руки всем туристкам?
– Из-за чего вы поссорились с Галиной Максимовной?
Артём, скорее всего, не ответит, но вдруг?
– Я не люблю, когда вмешиваются в мою жизнь, поэтому и разозлился.
Он откинул капюшон и подставил лицо дождю. Ледяная струйка выбилась из волос, спустилась по скуле к губам. Замерла между ними блестящей каплей.
Я следила за каплей, как зачарованная, и размышляла. Десяток фотографий трудно назвать вмешательством в его жизнь, а если учесть, как сильно Артём разозлился из-за моего приезда, то за этим должно стоять нечто большее.
Он переплёл наши пальцы и потянул меня к дороге.
– Пойдём, пока ты совсем не промокла.
Между нашими пальцами словно бежал электрический ток. Я дрожала от волнения, однако Артём казался совершенно спокойным.
– Здесь самые красивые места в мире. Дождь отмоет землю, и будет хорошее лето. – Его голос звучал глухо из-за снова накинутого капюшона.
– Ты здесь родился?
– Можно сказать и так.
Мы вышли к заляпанному грязью внедорожнику. На переднем сидении лежали газеты, скомканные пакеты чипсов и прочий мусор. Я потянулась к задней двери, но Артём резко сжал моё запястье.