Живущий в тени
Шрифт:
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем ты пытаешься меня вернуть? Ты настаивал, чтобы я уехала, и добился своего, так в чём дело? Я найду способ добраться до Южно-Сахалинска, мир не без добрых людей. В вынужденном гостеприимстве нет ничего хорошего.
Артём поморщился, качнул головой.
– Эмма, послушай… не бойся меня, ладно? Дело в том, что я одиночка и не церемонюсь с непрошенными гостями. И характер у меня дерьмовый. Извини, что вёл себя грубо. Понимаешь… – Набрав полные лёгкие воздуха, он прикрыл глаза. – Я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь! – выдохнул.
– Я никуда не лезла! Галина Максимовна
Ругаясь себе под нос, попыталась забрать чемодан, но Артём не позволил. Положил ладонь на моё плечо, успокаивая и удерживая.
– Не злись! Я не сразу понял, что тебя тоже подставили, а потом… С доверием у меня плохо. – Слова прозвучали искренне, но взгляд Артёма казался осторожным, готовым в любой момент снова затянуться подозрением. – Пойдём, Эмма! Я не хочу, чтобы ты ловила попутку, это небезопасно. Сам я не планирую ехать в Южно-Сахалинск, вообще не любитель городов, но договорюсь со знакомыми…
– Не надо! Завтра утром будет автобус.
– Да, будет.
Артём направился в деревню, и я поспешила следом. Если он хочет, чтобы я провела следующие сутки у него дома, сначала нам надо поговорить.
– Я слышала, как вы перекрикивались с Тамарой Степановной. Она просила тебя дать мне шанс и рекламировала мои достоинства.
Углы его рта дрогнули, но взгляд остался нейтральным, и тогда я продолжила.
– Полагаю, фотографии служили предлогом, чтобы отправить меня на своего рода смотрины. Если нас пытаются свести вместе, то это неправильно и нечестно по отношению ко мне. И к тебе тоже, – добавила, поймав его вспыхнувший взгляд, подтвердивший мои догадки. – Родственники и раньше навязывали мне знакомства, но в этот раз бабушка переступила границы допустимого. Она недавно умерла и оставила мне письмо, в котором просила помочь Галине Максимовне. Не могу поверить, что они сговорились и запланировали эту поездку. Что, если бы мы друг другу не понравились?
Поймав насмешливый взгляд Артёма, я покраснела с головы до пят. Каждый сантиметр кожи излучал смущение.
– Я не имею в виду, что мы друг другу нравимся. Наоборот… Ну, то есть… – Под пристальным взглядом Артёма я путалась в словах и мыслях. – Ты знал, что нас хотят познакомить, и поэтому рассердился, когда я приехала?
Открыв калитку, Артём повёл меня к дому. Вежливый, предусмотрительный, словно извинялся за прошлую грубость. Однако обсуждать заговор старых сводниц не спешил и, зайдя в дом, молча направился к лестнице.
– Подожди! Ты не ответил…
– Что я должен сказать?
– Нас пытались свести вместе?
Изогнув бровь, он показал взглядом в сторону кухни.
– В холодильнике достаточно еды, выбирай что хочешь, ешь, жарь, парь. В шкафу найдёшь чистое постельное бельё и полотенца. Запасные ключи от дома висят около входной двери. Что-нибудь ещё?
Кончики пальцев покалывало, по коже струилась тревога. Дело не в страхе, я не боюсь Артёма. Бабушка не стала бы нас знакомить, не будучи уверенной, что он хороший человек. Но я не готова к резкой перемене в наших отношениях. К чувствам, которых не понимаю и которые не контролирую.
Артём поднялся на пару ступеней, потом снова посмотрел на меня. Не иначе как заметил мою нерешительность, потому что его взгляд смягчился.
– Ты тоже не любишь, когда тобой манипулируют и лезут в твою жизнь, – сказал он с пониманием и убеждённостью в голосе. Это прозвучало констатацией факта, который я не могла оспорить. – Не ругай себя за то, что ты заранее не догадалась об их замыслах. Они просто… – Нахмурился в поисках слов.
– Сводницы. Манипуляторши. Лгуньи, – подсказала я. Внутри неприятно жгло от гадких слов, сказанных о бабушке, которую я любила и которой доверяла. Потому и больно, что доверяла.
Артём смотрел на меня сощурившись.
– Забудь о случившемся! И не злись, оно того не стоит. Знакомым скажешь, что ездила в отпуск. А пока гуляй, отдыхай. Ты приехала сделать фотографии, вот и делай, пока погода хорошая. Галина Максимовна очень любит Сахалин, но давно не приезжала из-за болезни, так что эта часть её просьбы искренняя. А завтра утром будет автобус, ехать придётся с пересадками. Если передумаешь, я договорюсь с кем-нибудь, кто собирается в Южно-Сахалинск.
– Нет, спасибо, автобус меня устраивает.
Пожав плечами, он перехватил чемодан в другую руку и поднялся на второй этаж.
– Чувствуй себя как дома… как будто меня здесь нет, – добавил глухо, отнёс чемодан в отведённую мне комнату и закрылся в своей спальне.
***
Как будто его здесь нет.
Ну да, конечно, всё просто: раз-два и забыла.
А потом раз – и снова вспомнила. Увы, как я ни старалась не думать об Артёме, у меня не получалось. Я не теряла времени зря – обошла окрестности, сделала десятки фотографий. С душой, как Галина Максимовна и просила. Даже если они ей не нужны, я выполнила обещанное, и от этого на душе комфортно. Скандалить и ругаться с больной женщиной не собираюсь. Дам ей шанс сказать правду, но разоблачать не стану. Дурацкий план свести нас с Артёмом провалился.
Сидя на скамейке перед домом, я рассматривала фотографии на дисплее фотоаппарата. Солнце спряталось за сгущающейся непогодой, и, ощутив дыхание недавней зимы, я поёжилась.
Артём вышел из дома и протянул мне кружку чая. Сделав глоток, я удивлённо сощурилась.
– Откуда ты знаешь, что я пью сладкий чай?
– Ты пила утром, – повёл плечом.
Да, пила, но в тот момент его не было рядом. Он что, допил мой чай?!
Сев рядом, Артём показал взглядом на дисплей, и я мысленно порадовалась, что успела рассортировать фотографии. Если бы он увидел снимки его кружки и крошек на столе, его и без того шаткое гостеприимство сразу бы испарилось.
Артём смотрел фотографии, а я – на него. Он велел притвориться, что его здесь нет. Однако даже когда бродила по лесу, я постоянно о нём думала.
Потому что впервые столкнулась с чувствами, которые не поддаются анализу и контролю.
Потому что впервые не могла разобраться в себе.
Потому что вся эта поездка о нём, об Артёме. О нас.
Он сидел рядом, листая фотографии, и что-то рассказывал о старой лесопилке. И о том, как, будучи подростком, на спор провёл ночь в овраге, дрожа от страха и холода. Не отрывая глаз от дисплея, провёл ладонью по моей руке, пытаясь меня согреть. Не иначе как заметил, что я ёжусь от холода. Этот жест казался простым и естественным, почти подсознательным с его стороны, однако меня накрыло волной жара.