Живые факелы
Шрифт:
– Напрасно вы беспокоились, – подходя к ним, заявил Калабин. – Ночь прошла спокойно. Ни одного нового обращения. И такая ситуация во всех лечебных учреждениях Дыбнинска. – И торжествующе взглянул на агентов.
– Это точные сведения? – переспросила Маша.
– Точнее не бывает. К нам поступают сведения со всех учреждений. Распоряжение действует и на ночное время. Так что ошибки быть не может. По всей видимости, распространение заболевания прекратилось. – На лице Калабина читалось облегчение.
– Не слишком ли вы торопитесь
– Понятно, понятно, – ворчливо произнес главврач, пропуская агентов в кабинет, и, меняя тему, спросил: – Так что у вас ко мне за вопросы?
– Вопросов несколько. Первый – мы с агентом Калиновской не нашли результатов лабораторных исследований анализов родственников погибших. И второй вопрос, более широкий. Агент Калиновская беседовала с судмедэкспертом. Так вот он высказал предположение, что налицо новый вид наследственного заболевания. Хотелось бы услышать, что лично вы думаете об этом? Третий вопрос…
– Подождите, молодой человек, не все сразу. – Калабин жестом остановил Дэна. – Позвольте ответить на первый вопрос, а уж потом задавайте остальные. По поводу родственников. Уверяю вас, все необходимые анализы были проведены. А к вам результаты не попали по той простой причине, что смотреть там не на что. Все анализы в норме. Естественно, кроме изменений хронического характера. Конечно, если вы потребуете, эти данные будут вам предоставлены немедленно.
При этих словах Калабин вопросительно взглянул на Машу. Она же, в свою очередь, посмотрела на Дэна, ожидая его реакции.
– Перейдем ко второму вопросу, – скомандовал тот.
– К вопросу о наследственности, – протянул Калабин, – тут все неоднозначно. Если рассматривать проблему в контексте единичного случая, то я бы сказал, что подобная версия имеет право на существование. Судите сами: нарушение всех основных жизненных функций налицо. К тому же присутствует фактор, способный влиять на функционирование митохондрий, на что в своем предположении и делает акцент судмедэксперт. Но вот тот факт, что подобным генетическим изменениям подверглось сразу такое количество жителей города, вызывает у скептиков протест.
– А у вас? У вас лично это предположение протест вызывает?
– Молодой человек, я ученый. И не просто ученый, а ученый-практик. Для того чтобы я сделал определенные выводы по этому вопросу, мне необходимо подтверждение более существенное, чем умозаключения и предположения моих коллег. Пусть даже коллеги эти личности весьма авторитетные.
– Проще говоря, вам нужно провести ряд исследований, чтобы окончательно подтвердить или опровергнуть теорию судмедэксперта, так? – спросила Маша.
– Совершенно верно, – подтвердил ее догадку Калабин. – Но увы, возможности технического характера в Дыбнинске
– Что вы имеете в виду?
– Да то, что у нас нет соответствующего оборудования для проведения исследований изменений в организмах «летальных» на генетическом уровне. И взять подобное оборудование нам неоткуда, – развел руками главврач.
– Этот вопрос мы решим, – заявил Дэн. – Специалиста с оборудованием я вызову.
– А вот за это спасибо, – приподнявшись в кресле, отвесил церемонный поклон Калабин. – Еще вопросы?
– Непременно. Следующий вопрос касается предположения вашего лечащего врача.
– Это Соболева, что ли? – перебил Калабин. – Ну, Вадим Андреевич, как всегда, отличился! Хотя если оценивать ситуацию непредвзято, то Соболев свои выводы сделал тоже не на пустом месте. Вы говорили с ним?
– Вчера имел удовольствие общаться, – признался Дэн.
– Ну и каково ваше впечатление?
– Вполне разумный человек. Скорее всего и специалист неплохой. Угадал?
– Он успел познакомить вас со своим видением этого дела, я правильно понимаю? – уточнил Калабин.
– В общих чертах. В связи с этим у меня вопрос. Вам были представлены отчеты по всем «летальным» случаям. Скажите, как сильно отличается диапазон, в котором наступала смерть? Я имею в виду самый длинный период течения болезни, от момента появления первых симптомов до смерти. И соответственно самый короткий.
– Вопрос уместный. Даже если не брать в расчет теорию Соболева, время течения заболевания знать важно. Так вот. Из сорока семи известных нам случаев шестнадцать человек прожили после условного начала болезни сорок восемь часов, двадцать шесть – от восемнадцати до тридцати. Четыре человека продержались чуть больше шестнадцати часов, а трое скончались скоропостижно, то есть в промежутке от шести до восьми часов.
– Где в настоящий момент тела «летальных» с самым коротким инкубационным периодом? – поинтересовался Дэн.
– Все три тела перевезены в морг нашей больницы, – ответил Калабин.
– Пойдемте посмотрим? – предложил Дэн.
– Ну пойдемте, – обреченно вздохнул главврач.
Процессия двинулась в полуподвальное помещение, где располагался больничный морг. По дороге к Калабину подбежал мужчина средних лет и, заискивающе глядя ему в глаза, попросил:
– Анатолий Борисович, на два слова.
– Я сейчас несколько занят, – указывая глазами на сопровождающих его людей, ответил Калабин. – Через пару часов освобожусь. Ведь дело терпит?
– Мне бы сейчас, – нудел мужчина. – Я надолго вас не отвлеку. Всего-то пару слов, Анатолий Борисович.
– Ну хорошо, говорите, только быстро.
Мужчина покосился на агентов и вполголоса произнес:
– Мне бы конфиденциально…
Калабин пожал плечами, извинился перед агентами и отошел в сторону.
– Ты дорогу в морг помнишь? – спросил Дэн Машу.