Живые и мертвые. Часть III
Шрифт:
— Ты отправишься вместе с Брюсом, на завтрашнюю встречу, — спокойно говорю ему, продолжая смотреть в безоблачное небо.
— Что?! — встрепенулся он. — Я же был одним из тех, кто стрелял в тех уродов! И не скрывал лица! Меня же прикончат! — чернокожий резко взмахнул руками. На его физиономии был заметен страх и какая-то обречённость.
— Ну-ну, — стукаю его по плечу. — Таубер ведь уверен, что вы найдёте общий язык?
Откровенная издевка, но моё терпение он исчерпал.
— А ты уверен в обратном! — горячо доказывал сокомандник. — И тебе я как-то больше верю, чем ему!
Да неужели?
—
— Да… — его тело обмякло, а потом я едва удержал Фримана от банального оседания на землю. — Но я не хочу… Эйд… Может как-то по другому? У меня действительно плохое предчувствие.
— Ты думаешь, это всё? — удивлённо приподнял бровь. — Просто прогуляться с Брюсом? Нет, «друг», — выделяю интонацией последнее слово. — Твоя задача будет шире. Я ведь тоже пойду туда завтра, — улыбаюсь. — Подстрахую, так сказать, — щёлкаю пальцами. — Твоя же основная цель будет достаточно проста: воспользовавшись отвлечением внимания на прорыв зомби, — Майкл болезненно застонал, осознав, что я решил исполнить ранее озвученный план, — ты пристрелишь вражеского лидера, а потом… — улыбаюсь, — Таубера. Волчнера — по желанию, но… — почёсываю висок, — лучше и его тоже. На всякий случай. Чарли всё-таки поддержал своего дружка, а значит и далее будет на его стороне.
— Ты с ума сошёл? — глаза афроамериканца были широко открытыми.
— Это будет твоим искуплением, Майки, — слегка встряхиваю его. — Проступки нужно исправлять. Обычно это делают собственной кровью, но мы же не какие-то варвары? — улыбнулся ему. — Значит, ты пойдёшь завтра с Брюсом. У вас наверняка будут хоть какие-то переговоры. Кроме того, в конце концов, вас будет трое. Все здоровые и с оружием за плечами. Вряд ли противник сходу решится открыть огонь. Да и у Таубера точно есть какой-то план. Не даром ведь они договорились именно так?
«Они»… О чём речь? Какие такие договорённости? Ха! Всё из-за голосования! Как я и говорил, Брюс продавил свою идею через него. Демократия, мать вашу, как много всего в этом слове! Демократия и «правление всех» означает, что итоговое решение не оставит довольным никого, ведь будет строиться на множестве компромиссов, которые должны учитывать каждого представителя из тех, кто принимает решение. Таубер не учёл меня, посчитал, что дело сделано. И ошибся.
В тот момент, когда все согласились с планом по переговорам, ну, после ещё одной порции жарких дебатов и поливания друг друга помоями, встал новый вопрос. А как, собственно, эти переговоры провести?
Тогда в голову Чарли пришла достаточно оригинальная идея.
— Давайте просто позвоним, — произнёс он.
— Чего? — Сара аж рот открыла, чем вызвала многочисленные смешки.
— Не «чего», а «куда», — усмехнулся Волчнер. — У станции есть стационарный телефон, ибо она обязана иметь возможность ответить на возможный звонок или вызов. Вот туда и можно будет позвонить.
— Если связь будет, — задумалась Вирджиния. — Но шанс на это высок. Вряд ли в наше время кто-то решил бы позвонить в пожарную, — женщина грустно улыбнулась.
— Тогда уж лучше начните с номеров наших пленников, — произнёс я. — Тогда шанс на то, что там поймут, с кем вообще имеют дело, будет выше.
— А надо ли
— Как тогда вести переговоры? — хмыкаю на это.
— Конечно они будут с нами общаться, — уверенно произнёс Брюс. — Иначе бы не захватывали пленников, а просто их убили.
— Информация-то им нужна, — вполголоса пробурчал на это. — Вот допросят, узнают что почём, потому и убьют.
Но Таубер уже не слушал меня, а начал набирать Коди, чей телефон оказался выключен. Потом пошли уже наши, чьи номера пришлось продиктовать. И вот, телефон Арлин оказался взят.
— Хоть бы речь подготовил заранее! — схватилась Сара за голову. — Сейчас же чушь будет нести!
— У Брюса богатый опыт импровизации, — ухмыльнулся Волчнер. — Ты бы слышала это…
— Неужто нёс чушь даже большую, чем сейчас? — закатила она глаза. — Вот ни за что не поверю. Сам увидишь, Чарли, когда начнёте «контактировать» с этой вот группой со станции.
Однако, вопреки опасениям Маджо, Таубер начал речь чётко и хорошо поставленным голосом, будто бы неоднократно репетировал перед зеркалом. Не удивлюсь, если так оно и было. Типа, кто не представлял себя в роли эдакого «супермена», который решает проблемы, например, с группой грабителей банка?
— Меня зовут Брюс Таубер, — начал он, едва установилась связь. — Я — лидер группы, с которой у вас произошёл конфликт. С кем разговариваю?
Фразы были рубленные и тяжёлые. Тон выдавал человека бывалого, которого не так просто будет обвести вокруг пальца. Эх, если бы они знали!.. Впрочем, скоро узнают.
На той стороне повисло молчание. Оно длилось почти десять секунд. Очень долго, по меркам подобных переговоров, тем более по телефону.
— Может, связь барахлит? — даже спросил Майкл. — Всё-таки телефонные вышки никто не обслуживает.
Но он оказался неправ. Телефон ответил хриплым и низким голосом:
— Чего ты хочешь, Брюс Таубер? — человек не представился и не утруждал себя какими-то пояснениями. Он просто доминировал. Хех, именно так! Ведь он нагло проигнорировал вопрос Брюса, сходу показав, кто здесь хозяин.
С таким нужно мериться жёсткостью, показывать, что диалог — это совместное испытание, полноценная работа, которая должна быть сделана правильно. Лично я бы стоял на своём, попросту повторив вопрос. То есть, узнал бы, с кем разговариваю и является ли он главой той группы. Ежели тот игнорировал бы вопрос, то закончил разговор, попросив передать лидеру, что мы хотим с ним пообщаться. Тогда человеку на том конце провода либо пришлось бы признать себя лидером, либо положить трубку.
Такие вот маленькие мелочи, из которых строится отношение к тебе. Поневоле пришлось их понабраться, когда варился в обществе средневековых аристократов, которые от скуки были готовы почти на что угодно. Этикет, между прочим, потому и придумали, чтобы быстро понимать, кто находится перед тобой: потомственный лорд, с рождения приученный к подобного рода беседам; выходец из низов, что не способен поспевать за всеми тонкостями или попросту какой-то дурак, который вроде и всё понимает, вроде и суть улавливает, но что-то нихрена воедино собрать не может. Плавает, откровенно говоря.