Живые и мёртвые
Шрифт:
Фрэнсис Лоуэлл, наряду с другими членами крупных купеческих семей Янки-Сити, сыграл важную роль в создании новых мануфактур, возникавших повсюду в Новой Англии. Его дядя, Джон Лоуэлл (сын священника, чья церковь была разрушена ударом молнии, которую изучал ранее в Янки-Сити Бенджамин Франклин), опередил его, одним из первых эмигрировав в Бостон. Во время посещения Англии Фрэнсис увидел крупные текстильные фабрики и ткацкие станки, которые привели там к быстрому прогрессу. Лоуэлл и другие стали копировать и совершенствовать английские машины, и вскоре в Новой Англии заработали крупные фабрики. После его ранней кончины в Лоуэлле были построены текстильные фабрики, названные его именем в знак признания его роли в становлении промышленности.
За считанные годы в Лоуэлл и другие крупные города внутренних районов перебралась значительная часть населения прибрежных городов. Одновременно многие видные семьи из Сейлема, Янки-Сити и других мест переезжали в Бостон, ставший финансовым центром. Теперь они вкладывали свои деньги в промышленность Лоуэлла и других внутренних городов, призванных обеспечивать потребности миллионов аграриев, быстро заселявших прерии и южные штаты. Возрастали поставки южного хлопка на ткацкие
Калеб Кушинг, современник и летописец тогдашних событий, осознавал суть этого изменения и понимал, какой смысл оно имеет для инвесторов и семей, подобных его собственной. В своей истории Янки-Сити он утверждает:
«...Наиболее важной и исчерпывающей причиной упадка города является на самом деле то огромное изменение в общих условиях ведения бизнеса, которое произошло за последние пятнадцать лет. Вся Европа, за исключением восточных окраин, находится в состоянии мира. Для многих ее народов мы не являемся больше перевозчиками товаров. Сфера нашего коммерческого предпринимательства стала на удивление узкой. Теперь все подталкивает наш капитал в новое русло; весь круг деловых и торговых связей пережил радикальную революцию. Внешняя торговля в настоящее время требует большего капитала, чем прежде, а извлекаемые из нее прибыли уменьшились. Мы начинаем понимать и ценить важность поощрения и защиты родной промышленности, и есть на то вполне основательные причины; и даже если бы мы этого не поняли, сама невозможность использовать все ресурсы страны в торговле все равно заставила бы нас открыть глаза на необходимость инвестирования какой-то их части в мануфактуры. Отсюда-то мы и теряем наше население, тогда как другие города его приобретают».
Комментируя описанные условия, Морисон говорит:
«...Не успела закончиться война, а два отпрыска семей судостроителей, Фрэнсис К. Лоуэлл и Патрик Джексон [тоже принадлежавший к одному из лучших домов на Хилл-стрит], уже подготовились к миру, установив мощные ткацкие станки в Уолтхеме, на первой в полной мере американской фабрике... На социальной вершине, возведенной их собственными руками [в Бостоне и всей Новой Англии], располагались торговцы-эмигранты из округа Эссекс... Лоуэллы, Хиггинсоны и Джексоны, которые (как полагает полковник Генри Ли [90] ) «прибыли в Бостон из Янки-Сити и были людьми общительными и добродушными, склонными заводить знакомства и вращаться среди людей, вот только женушек себе взяли из каких-то там Кэботов, и те ими помыкали...» Несмотря на рост мануфактурного производства, в социальной жизни Бостона продолжали главенствовать купцы [курсив мой]» [91] .
90
Ли (Lee) Генри (1756-1818) — американский офицер, известный как «кавалерист Гарри», прославившийся во время американской революции. В 1785-1788 гг. — член континентального конгресса, в 1799-1801 — Конгресса США от Виргинии. — Прим. ред.
91
Ibid., р. 129. См. также р. 213-214.
Автор вполне мог бы добавить сюда также Янки-Сити и все города и городки Массачусетса, жизнь которых перемещалась с моря на сушу. С социальной и экономической точки зрения, его утверждение означает, что статус старой семьи сохранялся, а многие, если не большинство семей, пользовавшихся престижем, несмотря на изменение источников их дохода, поддерживали преемственность наследственной элиты. Теперь престиж определялся не только могуществом их текущего экономического положения, но и великим морским прошлым, а также — в социальном плане — тем, что он был частью высокой культуры Западной Европы, к тому времени прочно утвердившейся на берегах по обе стороны Атлантики.
И неудивительно, что в 1812 г., созерцая вокруг себя руины — крах национальной политики, — многие либо замышляли то, что в остальной части Соединенных Штатов было названо изменой, сговариваясь присоединиться к Канаде и снова стать частью политического союза британских народов, либо лелеяли планы сецессии [92] , достигшие кульминации на печально известном Хартфордском съезде [93] . Пока продолжался переход с моря на сушу, они видели, как их респектабельный и прибыльный образ жизни разрушается аграрными Югом и Западом, а также силами демократии, пришедшими из революционной Франции и новых штатов фронтира, поддержавших Францию в ее борьбе с Британией. Как только переход свершился, вся Новая Англия пришла к осознанию того, что быстро поняли Фрэнсис Лоуэлл и другие; она стала неотъемлемой частью континентальных Соединенных Штатов и смогла жить дальше в соответствии с великими традициями, установленными отцами.
92
Сецессия (лат. secessio) — отделение, выход из состава государства, а также право на выход. — Прим. ред.
93
Хартфордский съезд (Hartford Convention; федералистов состоялся 15 декабря 1814 г. — 14 января 1815 г. На съезд собрались федералисты из пяти штатов Новой Англии, чтобы выразить недовольство тем, что в состав Союза приняты западные штаты (в том числе Луизиана), а также усилением власти Юга, притоком иммигрантов, патронажной политикой федерального правительства, которое открыто покровительствовало штатам Юга и Запада. Съезд уполномочил штаты Новой Англии защищать себя самостоятельно и не отдавать налоги в федеральную казну. Соответствующие требования были переданы в Вашингтон, но были отвергнуты. Хартфордский съезд сыграл решающую роль в окончательном крушении федералистской партии.
Во время праздничных торжеств в Янки-Сити организационными комиссиями руководили их потомки и люди, которым удалось в этот высший класс инкорпорироваться; именно они планировали, представляли и держали под контролем большую процессию, которая выражала для всех их современников историю города. Источники их дохода и экономического могущества изменились, но корни их социального престижа уходят в глубину живых традиций, обретших форму и ставших стилем и образом жизни в те десятилетия, которые предшествовали революции и завершились войной 1812 г. После недолгого возвращения во времена быстроходных клиперов (1850-1860) морская культура исчезла навсегда. Янки-Сити неохотно возвратился на сушу и со временем начал строить текстильные фабрики, перевел производство гребней и серебряных изделий с ручной основы на машинную и, воспользовавшись помощью «новых башмачников» со стороны, построил крупную обувную промышленность, которая кормит теперь его жителей. В настоящее время значительную часть населения составляют этнические группы, в том числе ирландцы-католики, евреи, франко-канадцы, греки, поляки и т.д. [94]
94
См.: Warner and Srole [139d]. Лишь немногие из «новых людей» были вознаграждены достижением прочного статуса на верхнем социальном уровне общества.
Дома и история
Прежде чем завершить эту главу, нам необходимо рассмотреть историю объектов, получивших по случаю трехсотлетия ритуальное освящение, и связать их с настоящей частью наших рассуждений. Более половины этих объектов составляли жилые дома, причем все до одного заселенные. Взглянем на эти семейные резиденции в свете представленных в этой главе размышлений, касающихся периодов изобилия и величия города, относительной утраты им своего положения, а также формирования наследственного класса старых семей. Мы можем поставить следующие вопросы. Какие дома были выбраны? Что за люди живут в них сейчас? Кто их построил? Что за люди жили в них раньше? И как связаны ответы на эти вопросы с более широкими проблемами исторических периодов и значений символов трехсотлетия?
В официальном путеводителе, подготовленном к трехсотлетию, особый раздел был посвящен «Домам» Янки-Сити и списку зданий, удостоившихся мемориальных табличек.
«Как и в других портовых городах Новой Англии [сообщалось в нем], в Янки-Сити есть много замечательных домов XVII, XVIII и начала XIX века. Первоначально эти здания были просто фермерскими домами, как правило, с одним огромным камином в центре дома, парадным крыльцом и комнатами, выходящими окнами на две или три стороны... Шло время, колонии процветали, и возникла потребность в более крупных домах. Дом Шорта на Хилл-стрит, 6, с каминами во всех комнатах был построен в 1720 г. Это прекрасный образец архитектуры начала XVIII века. Примерно в середине этого столетия появляется дом Дальтона на Стейт-стрит с комнатами, отделанными прекрасными живописными панно и изысканной работы перилами на замысловатой винтовой лестнице...
Особенно богат Янки-Сити четырехэтажными домами. Два из них были построены в 1771 г.: дом Лоуэлла-Джонсона на Хилл-стрит, 203, возведенный Джоном Лоуэллом, и дом Декстера на Хилл-стрит, 201, построенный Джонатаном Джексоном. Первый представляет собой один из лучших образцов этого типа, сохранившихся до настоящего времени. Высокие симметричные башенки его дымоходов и изящно отделанные крыльцо и окна являют нашему взору величественную картину полной достоинства и благородства жизни накануне революции.
В этой небольшой статье невозможно отдать дань справедливости всему огромному множеству достойных домов, коими богат Янки-Сити. Это было сообщество корабелов, вскормившее замечательных мастеров, приложивших свое умение к бесчисленным карнизам, дверным проемам и оконным наличникам почти на каждой улице города».
Эти краткие очерки дают нам общее представление о домах, а также некоторых интересах и ценностях тех, кто их создавал. За несколькими заметными исключениями — к числу которых относится, в частности, небольшой домик Уильяма Ллойда Гаррисона, — большинство перечисленных в них зданий были определены и категоризированы в нашем исследовании всех домов сообщества как крупные и находящиеся в хорошем или вполне сносном состоянии. В таких домах проживало менее 6% населения Янки-Сити [95] . Две трети домов, помеченных в городе мемориальными досками, принадлежали этой высшей категории. Люди, занимающие их сегодня, относятся главным образом к высшему классу; владельцами и обитателями большинства из них являются представители старосемейной аристократии.
95
Warner and Lunt [139с], р. 239-246.