Живые и взрослые (сборник)

Кузнецов Сергей Александрович

За ставнями – разбитое окно.

– Полезли, – говорит Марина, почему-то – шепотом, словно тоже боится кого-то разбудить.

Гоша с Лёвой подсаживают девочек, потом, подтянувшись, влезают сами.

В пустом доме темно и страшно – словно поздней ночью в детской спальне.

– Гоша, фонарик, – шепчет Марина.

Гоша вынимает из рюкзака походный фонарь, нажимает кнопку.

В узком луче света появляется его встревоженное лицо, потом – рыжая шевелюра Лёвы, за ней – мелкий цветочек выцветших обоев, темный прямоугольник на месте исчезнувшей

картины, поломанный шкаф, забитое окно…

Здесь нечего боятся, говорит сама себе Марина, здесь никого нет.

Только пустой темный дом.

Пустой темный дом, который несколько минут назад смотрел на нее сквозь глазницы полуприкрытых окон. Смотрел как живой.

А может быть – как мертвый?

Марина слышит шорох и тут же – резкий визг, под самым ухом.

Это Ника.

– Меня что-то коснулось, – говорит она.

– Извини, это я, – сознается Лёва.

– А я думала – призрак, – шепчет Ника.

Никто не отвечает, все молчат, стоят неподвижно. Ждут, когда глаза привыкнут к темноте.

– Ничего не выйдет, – собравшись с духом, говорит Марина. – Давайте зажжем свечи, а то не видно ни черта.

Изнутри дом не такой уж большой: несколько комнат, расположенных анфиладой, одна за другой. Марина и Гоша расставляют свечи, Лёва достает из рюкзака дэдоскоп и передает его Марине. Она медленно идет по комнатам. Рядом – Гоша, подсвечивает прибор фонариком, на всякий случай, чтобы не пропустить малейшее колебание рамки.

Марина не сводит глаз с серебристого прямоугольника – потому что со всех сторон клубится тьма, дрожат тени. Доски скрипят под ногами.

Дом смотрел на Марину сквозь ставни – и, пройдя через разбитый «глаз», они попали внутрь. Покосившиеся стены, кривой пол, проходы между комнатами – как извилины гигантсткого спящего мозга, по которому они ползут крошечными насекомыми.

Чувствует ли спящий мозг щекотку? Может ли он пробудиться?

В первых комнатах – ничего. В третьей рамка начинает слабо вибрировать – Марина замирает, Гоша медленно поводит фонариком.

Шорох в углу – и Ника вцепляется Лёве в руку, чтобы не закричать. Лёва замирает, не то от прикосновения Никиной руки, не то от сжимающегося в животе ледяного комка.

Луч шарит в углу, два слабых огонька вспыхивают в ответ – что-то серое мелькает в круге света и скрывается в темноте.

– Крыса, – говорит Гоша.

– Посвети на прибор, – просит Марина.

Рамка по-прежнему подрагивает.

– Вряд ли это была мертвая крыса, – говорит Лёва. – Давайте запомним место и пойдем дальше.

В четвертой комнате рамка дрожит, в пятой – начинает крутиться, а в последней комнате – видимо, в бывшей спальне – уже трепещется, словно бабочка, бьющаяся о стекло зажженого фонаря.

– Значит, здесь, – говорит Лёва. – Давайте зажжем еще свечей и начнем.

– Свечи кончились, – сообщает Гоша.

– Перенесем из первых комнат, – предлагает Марина.

Все согласно кивают, но никто не двигается с места – кому же хочется одному идти назад, а потом возвращаться, оставляя за спиной темноту опустевших комнат?

– Что, жребий будем кидать или всем скопом пойдем? – ехидно спрашивает Марина.

– Один справлюсь, – бурчит в ответ Гоша.

Он проходит пятой, четвертой, третьей комнатой (той, где рамка впервые завертелась, где их напугала крыса), потом второй и оказывается наконец в первой. Одну за другой Гоша собирает свечи и возвращается: третья, четвертая, пятая, спальня.

– Принес, – говорит он и протягивает свечи Марине.

Ника смотрит на мальчика с восторгом. Гоша этого не замечает.

Марина зажигает свечи и старается не думать о том, как лучи света, должно быть, просачиваются наружу сквозь щели в ставнях – словно взгляд чуть прикрытых желтых глаз.

Взгляд кошки, подстерегающей мышь.

Теперь, когда комната освещена, они видят небольшую кушетку, стол у окна, глубокое кресло.

– Наверно, это все-таки кабинет, а не спальня, – говорит Лёва.

– Ну, значит, привидение больше любит работать, чем спать, – отвечает Гоша.

Не привидение, вдруг понимает Марина, нет, не привидение. То, что скрывается здесь, – вовсе не привидение.

Она сама не знает почему.

Лёва достает из кармана мел и, определив место, где рамка крутится сильней всего, рисует на дощатом полу звезду, заключенную в круг. Потом вынимает из рюкзака магнитную свечу, осторожно устанавливает ее в центр круга и зажигает.

Сначала они слышат только дыхание друг друга, а потом раздается далекий треск – словно в глубине дома что-то рухнуло. Хлопает дверь, одна, затем – другая. Резкий порыв ветра задувает несколько свечей – и Марина понимает: все остальные свечи в доме точно так же потушены. Эта комната – единственный островок света в пустом и темном доме.

И из этой пустоты и тьмы на них надвигается нечто – с треском, шумом, хлопаньем.

– Мне кажется, мы делаем что-то не то, – неуверенно говорит Гоша, – привидения так не появляются.

– Мы сделали все по инструкции, – дрожащим голосом отвечает Ника.

– Похоже, это не привидение, – говорит Марина.

Дверь кабинета с грохотом захлопывается – и тут же рушится на пол вместе с вырванным из стены дверным косяком.

– Мы точно делаем что-то не то, – повторяет Гоша.

– Не то или не там, – перебивает его Лёва. – Мы ведь думали, что это – дом с привидениями?

– А разве не похоже? – спрашивает Ника.

– А если это дом с привидениями, – старается перекричать грохот Лёва, – скажи мне, зачем здесь колючка поверх ограды?

– На всякий случай? – предполагает Гоша.

Марина молчит.

Это клетка, думает она, оно было в клетке, а теперь мы открыли ее.

– Нет, это не случайно, – говорит Лёва. – Колючка – потому что этот дом охраняют. Или – охраняли когда-то.

– Дома с привидениями никто не охраняет, – говорит Ника.