Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman
Шрифт:
В середине февраля гипс сняли. Моя рука была белой и высохшей, но она снова могла работать. Не ринулась бы я так быстро в бассейн с протекающим целлофановым пакетом на руке, и этот долгожданный момент пришел бы раньше, но так или иначе сейчас я была в форме, чтобы продолжить свои тренировки в теплой Испании с Кэт Моррисон.
Мы направились в Аджилас примерно на восемь недель. Хоть у меня и много друзей в триатлоне, но Кэт, возможно, была самым близким из них. Было просто прекрасно с толком провести время с Кэт подальше от Мекки триатлона – Боулдера. Мы снимали с ней квартиру и выезжали на велотренировки, проезжая через лимонные и апельсиновые рощи. Часто по пути назад наши майки были загружены фруктами. Что было еще одним преимуществом проведения времени с Кэт, так это то, что она
Началась новая фаза моей жизни – проживание вместе со своим парнем. Я очень беспокоилась. Когда я всего за год до этого в первый раз встретила Тома, я была просто ошеломлена всем этим, была полна страхов потерять контроль над своей жизнью и свою независимость. Тогда я осознавала, что компромисс будет рано или поздно найден. И вот это время пришло. Наш первый год вместе пролетел как сон, но большую часть этого времени мы жили на разных континентах. Сейчас же мы не только съехались, мы еще и укатили на тысячи миль от дома. Это был совершенно незнакомый опыт для меня. К тому же Том, сделав последнюю операцию и полностью излечив травму колена, начинал новую карьеру уже как профессиональный триатлет. Он приехал в Боулдер, чтобы не только быть со мной, но еще и для того, чтобы тренироваться. Это было большим риском. Я испытывала опасение, что будет, если у него не получится с подготовкой. Было много и других страхов, которые я скрывала в себе с тех пор, как мы начали встречаться. Но все они оставались умозрительными, поскольку мы жили все это время раздельно. Сейчас же все как раз шло к тому, что эти опасения могут стать уже проблемами реальными. Все эти вопросы, связанные с поиском компромисса, я догадываюсь, знакомы любой паре, но для меня они были тогда в новинку.
Каково это, пойти в супермаркет и делать выбор не для одного, а для двоих? Как будут меняться мой сложившийся режим, привычки, моя одержимость все контролировать? Я очень упертая в том, как именно все нужно делать. Смогу ли я продолжать в том же духе? Я переживала насчет того, не возникнет ли у нас разногласий насчет выбора блюд на ужин. Я переживала на тему времени, когда ложиться спать. Но больше всего я переживала по поводу своей карьеры. Я была предана Тому – и знала это с самого начала, но как жизнь с ним повлияет на мою подготовку?
Но через день или два я уже знала, что я переживала по несуществующим поводам. Мы отлично дополняли друг друга. Как читатели уже поняли, я могу быть раздражительной, зацикленной; Том же – человек спокойный и тактичный. Его ничто сильно не беспокоило – слово «да» употреблялось им значительно чаще, чем «нет». Наше совместное проживание не только не мешало моим тренировкам, даже моей жизни, а скорее помогало. Я нашла, что его спокойный взгляд на жизнь отпечатался и на мне. Те маленькие неприятности, из которых я обычно могла «вырастить слона», рядом с ним не замечались вовсе. Мы ложились спать в одно и то же время, ели одну и ту же пищу. Он был аккуратнее меня. Я имела склонность не складывать вещи в аккуратные стопки, они обычно просто летели в шкаф. Бретт же говорил, что состояние гардероба – это то же самое, что и состояние велосипеда. Видимо, мне есть над чем еще поработать!
Наши тренировки также были совместными. Мы оба плавали в Flatiron Athletic Club и вместе много ездили на велосипеде. Точнее, вместе разминались. Уже через минуту после старта он был далеко впереди, и я начинала усердно работать, чтобы «сесть ему на колесо». До сих пор мне так и не удалось это сделать. На самом деле я теперь могу оценить свою форму в любое время по той дистанции, которая разделяет меня и Тома в конце интервальной
Теперь моя жизнь в Боулдере была такой, какой я ее желала видеть. После прошлогодних проблем с Саймоном Лессингом установки, которые я нашла для себя, реально оправдались. В Дэйве я наконец-то нашла того самого правильного тренера. Дэйв – легенда триатлона, в 80-е годы он шесть раз выигрывал Кону. А раз так, то он был весьма занятым человеком. Это поначалу было для меня проблемой, я не чувствовала полной уверенности, что он уделяет мне достаточно времени. Но в итоге я пришла к тому, что это именно тот путь, к которому я стремилась.
Самое главное, я доверилась ему с самого начала. После моих прошлогодних экспериментов с Саймоном я переживала, что буду тренироваться с бывшим спортсменом, но Дэйв уже долгое время был вне большого спорта. Тем не менее он, как и Саймон, до сих пор остается весьма конкурентоспособным спортсменом, нарезает тяжелые сеты в бассейне, может подойти после велосипедной тренировки и сказать: «Средняя скорость за четыре часа вышла более 36 километров в час!». И я отвечу ему: «Дэйв, меньше и быть бы не могло». Но основная проблема в работе с Саймоном была в том, что он сам присоединялся к моим тренировкам, что в итоге превращало их в гонку. Дэйв так не делал. Он присутствовал на некоторых из моих тренировок, но чаще всего я просто отчитывалась о каждой из них. И там, где Бретт был авторитарен, заставляя делать то и это, и ожидал, что ты без разговоров выполнишь его распоряжение, Дэйв увлеченно объяснял смысл своих заданий. Он ценил опыт спортивной науки, был большим приверженцем силы, хорошей физической формы и правильного питания.
Дэйв считал, что очень важно решить проблему, связанную со слабостью моих основных мышц – ягодичных и мышц задней поверхности бедра. После того как я сломала кисть, чтобы вылечить мою хроническую тендинопатию задней поверхности бедра, он договорился, чтобы мне сделали две инъекции плазмы, обогащенной тромбоцитами. Это новая техника, когда здоровая кровь, взятая из твоей же руки, тут же вводится в поврежденное сухожилие. Это помогает его лучшей регенерации. За инъекциями следовали пять дней полного покоя, потом специальная нагрузочная программа тренировок, которая заставляет это сухожилие растягиваться и сжиматься. Я была в тот момент как никогда старательна. И вот боли в задней части бедра, которые были моей напастью в последние два года, наконец исчезли. После этой процедуры мой бег стал заметно улучшаться.
Если Бретт был человеком, который превратил меня из никого в чемпиона, то Дэйв стал человеком, который меня усовершенствовал. Он применил взаимовыгодный подход. Я была свободна в выборе, когда и где соревноваться, он также с готовностью внедрил те части программы Бретта, которые мне нравились. Он был проницательным и умным, конечно же, вносил в них свои изменения, но делал это так плавно, что я практически их не замечала. Он знал, что я очень резко отреагирую на любые изменения в моем обычном распорядке, и очень искусно этим управлял.
Однажды ранним утром в один из майских дней я вернулась с бега и заметила мигающую красную лампочку на автоответчике. Сообщение было от моей мамы, она просила перезвонить ей домой. Голос ее был взволнованным, и я немедленно набрала ее номер.
«Ты сидишь в данный момент?» – спросила она.
Я стояла, но ответила: «Да».
Тогда мама включила свой неподражаемый акцент и начала зачитывать письмо. «Дорогая мадам, премьер-министр попросил меня проинформировать вас, в строгой убежденности…». Я начала хохотать. Потом я сползла на пол вся в слезах. Том вбежал в комнату. Он был взволнован и пытался понять, что происходит. Меня разбирал смех, потом он перешел в слезы. Я была представлена в члены Ордена Британской империи. Или как минимум премьер-министр собирался рекомендовать, «чтобы Ее Величество, может быть, милостиво согласилась подтвердить, что вы были представлены к присуждению почетного титула».