Жизнь цирковых животных
Шрифт:
– В заслуженный авторитет. Наработанный.
– И себя считаете авторитетным человеком?
– Да нет, – запнулся он. Боже, куда они опять забрели?
– Но вы – известный критик.
– Только потому, что работаю в «Таймс». Об этом мы уже говорили. Сам по себе я – ничто.
– Это все равно, как если бы я сказала, что без своего диплома психиатра я – ничто.
Интересно, что у нее за диплом?
– Я – наемный работник, – настаивал он. – Только и всего. К примеру, сегодня нужно взять интервью у одного артиста.
– Вам это неприятно?
– Отнюдь. Я даже рад. Это учит смирению. Напоминает мне, кто я есть. Не терять контакта с реальностью.
Чин откинулась на спинку стула, губы скептически сжаты розовым бутоном. Что он такого сказал?
– Итак? – спросила она. – Будем ли мы продолжать? Или порекомендовать вам другого специалиста?
– Только потому, что я усомнился в вашем авторитете? – опешил он.
– Точно так же вы будете относиться к любому другому врачу, – предупредила Чин. – У вас проблемы в области авторитета. Но если хотите, я ничего не имею против.
Она прогоняет его? Хочет от него избавиться? Но почему?
– Проблема не в вас, а во мне, – сказал он. – Всецело моя проблема. – Смешком обозначил намерение пошутить: – Я хотел видеть в вас совершенство.
– Я – не совершенство, – ответила она так равнодушно, что Кеннет не знал, что возразить.
– Тогда имеет смысл продолжать? Какое-то время? Мы еще толком не познакомились.
Она снова взяла блокнот, что-то пометила в нем.
– Хорошо. Я надеялась, что вы продолжите. Интересный эксперимент для нас обоих.
Говорила она таким тоном, словно лечить его – сложная работа, от которой она предпочла бы отделаться. Неужели с ним так тяжело?
– Попробуем кое-какие идеи насчет вашей проблемы авторитета, – предложила она. – Вы стремитесь к власти, но боитесь нажить врагов. Хотите быть царем, но при условии, чтобы с вами обращались, как с равным. Хотите быть любимым, но не слишком.
Жаль, что не поймал ее на слове и не удрал!
– Никогда не думали уволиться из «Таймс»?
Вопрос застал его врасплох.
– Что? Оставить свой маленький бизнес? – переспросил он.
Он рассчитывал, что психотерапевт узнает фразу из старого анекдота и посмеется, но она ответила лишь вымученной улыбкой.
– Мы еще не говорили о ваших родителях, – спохватилась она. – Ваша мать жива?
57
Солнце полыхало низко на подернутом дымкой небе, освещало афиши по ту сторону Шеридан-сквер. Еще только половина седьмого. Вечеринка начинается в семь, народ соберется к восьми, но уже все готово. Джек и Майкл несколько раз уезжали и возвращались. Профессиональные организаторы похорон, то есть праздников. Перед телевизором поставили стол с напитками. Снаружи,
– Все готово, – объявил Джек, продемонстрировав Калебу накрытые столы. – Только музыки не хватает. Особые пожелания? Для вечеринки на открытом воздухе лично я бы посоветовал смесь Коула Портера и Гершвина.
– Не надо музыки, – возразил Калеб. – Под музыку люди начинают шуметь, как будто им весело.
– Вы что-то имеете против? – удивился Джек.
– Нет. Но уж если веселиться, то по-настоящему. А так – одно притворство.
И он посмеялся над самим собой: подходящее настроение для хозяина вечеринки, нечего сказать!
Зазвонил телефон: снова Айрин. Она уже внизу, привезла на такси торт из «Капкейп кафе», пусть кто-нибудь поможет доставить его наверх. Майкл спустился на первый этаж и возвратился вместе с Айрин. Они внесли большую белую коробку, словно из-под монитора. Внутри лежал торт, отделанный кремовыми цветочками – девичий наряд викторианской эпохи.
– От одного вида зубы заболят, – скривился Калеб.
– Очень красивый, – похвалила Айрин. – Только свечки воткнуть некуда.
– И слава богу!
Майкл отнес торт на кухню.
Покружив по комнате, Айрин перешла в патио.
– Ого, Джек! Ты превзошел самого себя! Потрясающе. – Она ласково обняла Джека за плечи. – Я же тебе говорила, он – супер!
Джек застенчиво улыбнулся и пошел обратно в квартиру.
– Как красиво, – вздохнула Айрин. – Ты рад, наконец, что не отказался от вечеринки? – Внимательнее приглядевшись, она даже вздрогнула: – Как ты одет?!
Белая парадная рубашка, синие джинсы, мокасины на босу ногу.
– Жуткий калифорнийский стиль, – прокомментировала она. – А где загар?
Негромко прозвенел звонок.
– Еще и семи нет, – сверилась с часами Айрин. – Всегда найдется один такой – либо время перепутает, либо специально придет заранее, чтобы пообщаться с хозяином.
Они прошли в квартиру. Майкл уже впустил гостя.
– Итак, все готово, – продолжала Айрин. – Еда, напитки. Ждем гостей. Да, а музыка? Джек! Включи музыку.
– Музыки не будет, – остановил ее Калеб. – Я не хочу.
Стук в приоткрытую дверь. Невысокая пожилая женщина робко заглядывает в комнату. Слегка кудрявятся бежевые волосы, на лице ни грамма косметики, под мышкой – большая сумка. Школьная учительница на пенсии. И тут женщина сказала:
– Здравствуй, милый!
– Мама?!
Гостья неуверенно улыбалась, словно говорила «Вот и я!», а может, «Какого черта меня сюда занесло?!»
Двойное потрясение для Калеба – и ее внезапное появление, и то, что он не сразу узнал родную мать.