Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.
Шрифт:
Некоторое время после Прутской кампании главные сражения происходили не на поле брани, а при султанском дворе. Визири менялись то и дело, каждый принимал власть только затем, чтобы вскоре оказаться свергнутым и удавленным. Счастливый его соперник вскоре следовал тем же путем. За полтора года турки трижды объявляли войну России, и дважды Толстому удавалось подкупом и уговорами склонить их к миру, безо всяких воинских действий. Наконец, партия войны возобладала над любителями кейфа, кальяна и гарема, взятки больше не помогали. Дамад Али-паша слишком хорошо понимал, что лишь победа над "проклятыми гяурами" способна упрочить его положение и избавить от судьбы предшественников. Русского посла вновь заключили в крепость, оттоманская
Главную цель военных приготовлений не имело смысла скрывать, она была слишком очевидна. Только добраться до нее туркам непросто. На первый взгляд, превосходящий флот позволял визирю высадиться где угодно, хоть под самым городом. Но так рассуждать — значит совершенно не знать Азовского моря.
На северной его стороне не то что корабли, даже крупные шлюпки цепляют дно за полверсты от суши. Восточный берег — сплошные заболоченные плавни, заросшие камышом. Пехота может преодолеть сии препятствия, но что делать с осадным парком? Строить причалы длиной в эти самые полверсты? Так придется доставить и опять же разгрузить материалы в достаточном количестве на неподготовленный берег… В общем, замкнутый круг. Разорвать его можно, однако усилия и затраты будут несоразмерны. Тем более, преимущество в гребных судах на стороне русских. Как в прошлую войну донские казаки во главе с самим царем абордировали корабли во время перегрузки провианта на плоскодонные тумбасы — думаю, обе армии не забыли. Проще и безопасней доставить тяжелую артиллерию в Крым или на нижний Днепр и по хорошей, удобной дороге везти оттуда. Значит, армии турецкой тоже нет другого пути: без надежного прикрытия пушки будут просто подарены царю.
Вот тут дивизия регулярных войск, подкрепленная изрядным количеством казаков и занимающая позицию у днепровских порогов, могла составить очень серьезную угрозу туркам. Настолько серьезную, что мимо пройти никак нельзя: коммуникации будут под ударом. Ежели вдруг под Азовом конфузия — ретирада окажется смертельно опасной.
Эта косвенная защита приморских крепостей была сильнейшим аргументом в пользу моего прожекта в глазах государя. Неприятелю пришлось бы отделить значительный корпус для прикрытия фланга, а то и вовсе начать кампанию с осады Каменного Затона и Богородицка.
Единственная неувязка состояла в том, что каменнозатонский комендант мне не подчинялся. В первоначальных планах многие подробности были упущены и благополучно урегулированы потом в соответствии со здравым смыслом, однако с полковником Созоновым поладить не удавалось. Понятно, что после приведения дивизии в христианский вид у меня образовалась репутация жестокосердного тирана, а становиться под тяжелую руку никому не хочется. Тем не менее, в преддверии войны все споры о полномочиях должны прекращаться во имя общей пользы, даже если государь, за недосугом, не установил правильный порядок подчинения. А этот упрямец признавал ближайшим своим начальником князя Дмитрия Михайловича, и совместные действия с соседом требовалось согласовывать через Киев. Он, может, еще послушал бы Бутурлина, однако генерал-майор ушел с половиной дивизии к Изюму в подчинение Петра Апраксина, защищать Украину от ногаев.
Июнь тринадцатого года был необыкновенно щедрым на грозы, чуть не каждый день громыхало, — и столь же тяжелое предгрозовое напряжение я чувствовал, читая доклады лазутчиков. Раскаявшимся изменникам обещано было прощение; многие мазепинцы и запорожцы пользовались этим, чтобы вернуться на Украину. Другие казаки, наоборот, бежали от нас к ним. Постоянный людской круговорот не оставлял возможности скрыть от неприятеля что-либо важное, в равной мере для обеих сторон: засылать шпионов в таком положении на редкость просто. Но долгое балансирование между войной и миром сослужило нашим "начальным людям" плохую службу. Многие считали, что турки и на этот раз только пугают, чтобы добиться уступок в переговорах, и готовились отражать лишь очередной
Умножились мелкие татарские отряды в степи, наши разъезды не рисковали отдаляться от крепости. Турецкие галеры и чайки запорожцев видели в таких местах, куда они давно не поднимались. Невместно мне было требовать сикурса Каменному Затону, когда начальник сей крепости не ожидал неприятеля и отказывался от подкреплений, отговариваясь теснотой, но пришлось пренебречь приличиями. После долгой переписки, Бутурлин приказал оставить в Богородицке соразмерный гарнизон, в Каменный Затон ввести дополнительно два полка, а казакам стать у порогов для промысла над неприятелем и обороны коммуникаций. Немедленно по получении сего я посадил егерей на суда и отправился вниз по реке.
Хотя воды было много для этого времени года, все равно у Ненасытца артиллерию и провиант пришлось перетаскивать сушей, пока составленная из казаков и азовских матросов команда сплавляла через пенные буруны пустые чайки. Еще день — крутые берега расступились, по левому борту открылась равнина Великого Луга. Сказочно богатые места, где в дремучих травах зайцев и дроф можно ловить руками, мед качать бочками, груши и вишни растут в изобилии, никем не сажены, "дике порося" сигает из-под ног на каждом шагу, а пастбища — как хвастался один днепровский лоцман, "загонишь волов, тильки роги мриют". Правда, волов тут пасти некому, одни тарпаны и сайгаки кормились круглый год: травы в рост человека, засохнув на корню, зимой оставались над снегом. Благодатнейший, но совершенно безлюдный край. Его несчастьем было расположение на самой границе ханских владений.
Пушечный выстрел далеко разнесся над водой: провожавший нас по берегу казачий отряд имел сообщить что-то важное. Посыльная лодочка скользнула туда и обратно, вместе с полковым адъютантом на палубу флагманской скампавеи поднялся босой чумазый оборванец в одном исподнем, с распухшей от комариных укусов рожею, и доложил:
— Господин бригадир! Крепость Каменный Затон взята неприятелем. Я один спасся.
— Ты кто такой?
— Подпоручик Степан Чеботарев.
Человек вытянулся, как по команде «смирно», грязные пятки шлепнули друг о друга. Строевую выучку не подделать — похоже, не врет. Но как, черт возьми?! Не Бог весть какая твердыня, однако несколько дней могла держаться против осадной армии. Хотя бы то время, что нужно для устройства батарей и серьезной бомбардировки. Турки — не французы, ловкости не хватит брать крепости через coup de main.
— Рассказывай, как все было. Кратко, по делу.
— Третьего дни ватага запорожцев явилась. Дескать, сбежали от турок, хотим принести вины государю, по милостивой царской грамоте прощение получить желаем. Оружие положили, честь по чести. А ночью… Не иначе, у них в гарнизоне сообщники нашлись — выбрались из-под замка и перебили часовых на воротах. А там уже турки ждали. Не знаю, степью пришли или Днепром: десятка полтора чаек, таких, как у вас, на реке видел.
— Погоди-ка. Пятнадцать чаек — это семьсот человек, у вас в гарнизоне больше было. Сколько людей у неприятеля?
— Так темно ж, разве сосчитаешь… Может, и больше — тогда, значит, степью… А по правде, сильного перевеса у них не имелось: наутро мы половину крепости еще держали.
— Что за турки? Откуда?
— Янычары из Бендер.
— Точно?
— Когда переговоры были, ихний ага так и сказал. Я, мол, от Измаил-паши бендерского…
— Созонов что, капитуляцию с ними подписывал? Ему же после такого позора быть без головы! Про…л крепость!
— Уже, господин бригадир. Турки нас выпустили — фузеи отняли, оставили только шпаги офицерам. Пошли мы пеши, а ввечеру джамбулуцкие ногаи наехали… Кого саблями посекли, кого повязали. Господин полковник, видно, не в себе был, задрался с ними… На части его изрубили, и поручика Винтера тоже, что за него заступался. А головы в мешок поклали, верно для хана.