Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043
Шрифт:
Из анархии и разрухи, из вседозволенности и полного кавардака всегда рождалось какое-нибудь государство. (Энтропия разумной природы по богом заданным законам всегда стремится к упорядоченности, в то время как неживой – наоборот.) Иногда на это уходили годы, если у руля вставал такой вождь, как Сталин или Пиночет, и возникала диктатура. Иногда – многие десятилетия, когда порулить пытался то один пан или премьер-министр, то другой. Иногда приходили чужеземцы и быстро наводили свои порядки, и тогда палачи работали в три смены и по выходным.
Говорят, что даже если вас сожрал крокодил, у вас целых два выхода. Но, сколько я ни читал экспертные оценки специалистов из ООН, МИДа, институтов права, развития и разных других – никто не находил для штатов даже одного. За красивыми словесами о равенстве, любви и веротерпимости скрывалась растерянность и непонимание ситуации. Никто не рискнул прямо заявить: ребята! Нельзя было отпускать рабов, потому что это неверно в принципе! Если у тебя есть раб – он должен быть им вечно! Отпущенный раб опасен. Целое государство, построенное на рабском труде, и вдруг сказавшее, что раб и хозяин с завтрашнего дня равны – обречено на бунт. А уж если рабы плодятся впятеро быстрее расы господ, и им доступно оружие – государство будет взорвано изнутри обязательно. О последствиях этого взрыва раб задумается
От просмотра, чтения и тяжёлых раздумий меня отрывала супруга. Она знала, что весной я уезжаю, и места себе не находила. Каждый вечер она с матерью готовила разные вкусности на базе свинины, крольчатины, сладкого картофеля, ананасов, риса, сыра, майорана и кайенского перца, потому что там, в дикой Америке, мне, бедному, придётся есть одни гамбургеры, и пить колу.
У меня тоже сердчишко ёкало, потому что мой план сильно смахивал на авантюру. Я не представлял, как буду добираться до Атланты через районы, где белый цвет кожи – это приговор. А если доберусь – где искать отца и остальных? Ни адресов, ни места работы. Может, зря я подписался? Ну, робот. Ну, оружие. Всё это было давно, и сейчас мало кому интересно. Жил бы себе в Тихуане, помогал бы нашим осваивать дикий запад, а вечерами держал бы жену и дочь на коленях и любовался закатом. И ловил себя на мысли, что – нет. Не помогал бы, не держал и не любовался. А мучался бы всю жизнь, зная, что был шанс, но я его прохлопал. Зассал! Раз трудности нельзя обойти – надо к ним подготовиться!
В феврале меня вызвал Шедько, и сообщил некоторые подробности операции "Папа". Первого марта я вылетаю в Монтеррей. Мне делают паспорт гражданина Канады Стива Бойла, поэтому надо срочно выучить новую легенду про Манитобу, Виннипег, лосей, бобров, и прочую канадскую лабуду. Для этого сюда на днях прибывает наш человек из Оттавы, который будет заниматься со мной двадцать часов в сутки. ("Не блондинка, не переживай. Машин нрав я знаю, специально выбрали мужчину. Ему шестьдесят три, этнический украинец, родился и живёт в Канаде. По легенде – твой дядя Уэйн Божко, брат твоей давно умершей мамы".) В Монтеррее я встречаюсь с двумя людьми с Кубы. ("Тоже не блондинки к сожалению".) Это гангстеры, но работают на правительство. Специально прибудут сопровождать меня по чёрным районам. Сами они чёрные, половина Флориды – друзья и родственники, много раз были в Штатах, знакомы с авторитетными неграми, так что проводят меня до самой Атланты, и вернутся обратно. Из Монтеррея мы втроём в сопровождении местного товарища едем к заливу, где садимся на подводную лодку ("Володя, что с тобой? Это не та лодка. Хлебни из кулера холодненькой!") и тайно высаживаемся в районе Нового Орлеана. До берега, возможно, добираться придётся вплавь: лодка высадит нас примерно в километре от берега. Если на лодке есть надувная лодочка – нам её дадут. Нет – ласты на лапы – и вперёд. С собой у нас будут деньги. Песо и доллары. Негритянские деньги, как они их называют – христодоллары, – нам не дают по той причине, что каждая банда печатает свою валюту чуть ли не на принтере. И оружие. Для каждого готовят специальные пистолеты "Торус". (Двадцать два заряда, глушитель, лазер, с поверхностью, на которой отпечатки расплываются за минуту. Товарищи из Бразилии обещали постараться. "Ругер" лучше оставить дома.) Новый Орлеан, как мне уже известно, – город-призрак. Там нет людей, болото, плесень, руины, местами – радиация. Проскакивать его надо без задержек. Самое сложное – добыть транспортное средство. Желательно – купить, чтобы не делать лишнего шума. Если не получится – отремонтировать брошенное, угнать, попроситься в попутчики – вообщем, действовать по обстоятельствам, но предельно аккуратно. Один лишний выстрел – и мы окажемся в разбуженном муравейнике. (Я прям воочию увидел, как два мафиози чинят на яме заглохший "Бьюик"!) Связи не будет. На юге её вообще нет, кроме спутниковой, дальше к востоку любая связь может прослушиваться. Поэтому один странный звонок может поставить под угрозу всю операцию. Свои люди в настоящий момент у нас есть только в Вашингтоне, Нью-Йорке и ещё в паре больших городов на севере. Толку нам от них – ноль. Поэтому расчёт только на плечи друга и вбитый крюк. Задача – найти людей и (Или.) документацию из лаборатории, где работали мои родители. По-возможности, привезти в Россию учёных, занимавшихся разработкой оружия любого типа. По-возможности, завербовать кого-то из местных, чтобы получать достоверную информацию из стана врага. А также просто смотреть по сторонам, запоминать ситуацию. Руководство хочет услышать рассказ очевидца. После выполнения задания добраться до города Саванна, где поселиться в гостинице "Скай" на Монтгомери-стрит, отправить телеграмму родственнику в Канаду (Адрес мне сообщат позже.) и (Или.) гулять с книгой каждый полдень в сквере Франклина. За мной (Или за нами.) должна придти та же лодка, что повезёт нас из Мексики в Орлеан. Если в течение десяти дней я никого не дождусь, то мне придётся любыми способами добираться до Канады, а оттуда меня уже переправят домой. Из штатов в Россию мне легально не выскочить. Там сейчас свирепствует полиция, ФБР, АНБ, ЦРУ, поэтому могут взять за воротник по малейшему подозрению. Мне надо привыкнуть, что я – канадец, еду повидать любимого дядю, обнять берёзку и поймать форель. Если я окажусь плохо готов к заданию, то шансы выжить стремятся к нулю. В случае провала операции майор честно порекомендовал мне лучше пустить пулю в голову, чем попадать в плен к изуверам. Я вспомнил, что говорил мне Бэнкс, вручая "Ругер", и попросил разрешения взять с собой моё счастливое созвездие. В итоге разрешение было получено.
На другой день в нашем представительстве меня встретил высокий лысый хохол и, дохнув перегаром и чесноком, раскрыл объятия:
– Здоровеньки, племяш! Зову – зову тебя в Оттаву, а ты всё не едешь и не едешь! У нас такая рыбалка – щуки третью удочку за сезон ломают!
– Дядя Уэйн! – подыграл я, утыкаясь в плечо здоровяка и стараясь реже дышать. – Вот не ожидал! Как поживаешь? Рассказывай всё, без утайки!
Дядя Уэйн занимался со мной не двадцать часов в день, а пять. Ему было тут с непривычки жарко, так что мы занимались в номере с кондиционером, и мне приходилось надевать тёплые носки и шапочку – до того привык к местной жаре. Он показывал мне видео о своём доме, городе Виннипеге, окрестной природе, дорогах, аэропортах, популярных актёрах, спортивных командах, модных магазинах и традиционной кухне. Я старался подражать его акценту, познакомился и поговорил по видеосвязи с его родными, особенно долго беседовал с его супругой Еленой Петровной, а у себя дома всех попросил называть меня Стив Бойл. Дядя рассказывал и об обыденных вещах типа кленового сиропа и ондатрах в каждом пруду, и некоторые особенности нынешней Канады, которые меня, скажем так, удивили. Например, он рассказал о моде жениться и выходить замуж за деревья. Человек может жениться на дереве, если он его посадил на территории своего дома, и оно не против свадьбы. Можно садить маленькое дерево и выращивать много лет, а можно садить сразу взрослое, и жениться уже через полгода. Главное – чтобы у женской особи было дупло, а если женщина хочет выйти замуж за молодого крепкого дуба, то на том должен быть хотя бы один сучок. Дупло или сук могут быть на любой высоте и любых форм и размеров. Ватикан такие браки признал законными, и теперь многие женятся и выходят замуж за звёзды, за страну или за футболку с любимым номером. Католическая церковь одобряет теперь вообще любой брак, поэтому натуралы перебираются под крыло православия, реже – протестантизма. Я представил, как муж лезет на законную супругу, подставив стремянку или подогнав манипулятор. Или как женщина путается в сучках и выковыривает занозы. Но дядя Уэйн объяснил, что никто никуда не лезет, и это просто мода, и хоть какое-то спасение от повального одиночества: детей у канадцев всё меньше, потому что уменьшается число разнополых браков – вот и выходит из положения кто как может. Хотя, по сравнению с южным соседом, Канада – образец пуританства и общечеловеческих ценностей. Ну, ежемесячный иллюстрированный журнал "Педофил" и клубы "Женя плюс Саша" в каждом городе – это, скорее, исключение из правил. Хотя, исключений с каждым годом становится всё больше.
Ещё со мной работали психологи. Занятия были нудные, и мне быстро надоедали. Я рисовал разные картинки, какие-то рвал, какие-то сжигал. Попытался нарисовать папу. Получилась какая-то кривая рожа, к которой я со злости приделал рога и врезал щелбана. После этого дядька в халате долго смотрел на монитор, анализировал графики и кривые, и сделал заключение, что встреча с папой грозит неприятностями нам обоим. Ещё мне задавали разные вопросы, на которые я сначала отвечал подробно, потом – кратко, а потом просто послал всех по матушке, из чего был сделан вывод о моей политической надёжности, вагиноустойчивости, и готовности к оправданному риску. Минусы родом из детства были прежними: малоконтактность, неуверенность, склонность к собственной второсортности, второстепенности, отказ от лидерства. На этом и строились наши занятия.
С одним физиономистом я ездил по городу, смотрел на людей, и пытался угадать – что у кого на уме. Он учил меня обращать внимание на прищур глаз, скос уголков рта, движение пальцев, губ, паузы в словах после неожиданного вопроса, и по этим малозаметным деталям определять психотип собеседника. Мы наблюдали за походкой, осанкой, жестикуляцией, и делили народ на слонов, леопардов, шакалов, свиней, болонок, чтобы сразу подсознательно определять потенциальную угрозу.
С капитаном коммандос Альваресом Рохесом занятия проходили проще: я бил его парней, а они прыгали на меня с ножами, мачете и штык-ножами, примкнутыми к автомату. Их задача была проста: не нанести мне травму, но выглядеть так, чтобы после их нападений я бы сначала стрелял, а уж потом вздрагивал. Среди них было несколько темнокожих ребят, и после уроков физиономиста их лица мне очень не понравились. Одному я сломал ребро, другому подбил глаз, всех обезоружил, после чего Рохес пожал мне руку и отвёл в тир. Тесть почти каждый вечер возил меня на свой танкодром, где я гонял на танке, бронетранспортёре, и трёх типах грузовиков. Но даже при такой интенсивной подготовке меня посадили в самолёт лишь пятнадцатого мая, когда уже во всю цвела пассифлора, и колибри крутились вокруг её цветов, словно ангелы вокруг звёзд. Романов дважды находил слабые места в подготовке, и заявлял, что грех на душу брать не хочет, и лучше сдвинет сроки операции, чем такая славная девчушка останется без папы. В итоге он добился своего: я настолько вымотался на тренировках, настолько стал канадцем, свыкся со всем, что мне предстоит, вжился в роль, что уже готов был пешком пробираться через все штаты в обожаемый Виннипег.
– Вот теперь вижу, что готов! – заявил он четырнадцатого вечером. – Завтра в пять утра за тобой заедет машина. Ну, удачи тебе, Стива!
Вечером дома было тихо, как перед казнью. Тесть с тёщей выпили за мою удачу, и разошлись по делам. Она – кормить зверинец перед сном, а он – выполнять свой супружеский долг: вынести накопившийся за день мусор, закрыть ставни, и спустить с цепи пса Атиллу. Доча нарисовала мне танк со звездой, чмокнула в щёку, и уснула у меня на руках. С Марией мы до полуночи просидели в нашем саду. Пахло мятой, лимоном, морем и духами. Над нами висели звёзды и летали спутники. Стрекотали кузнечики. Над далёким аэропортом каждые несколько минут заходили на посадку и взлетали самолёты.
– Приедешь ко мне во Владивосток? – спросил я её по-испански.
– Обязательно! – ответила она и закрыла лицо платком.
Мы как бы отключили звук, оставив лишь изображение и тактильность.
Даже не знаю, что сказал бы в этот момент мой знакомый специалист по лицам, если бы увидел лицо моей жены. Наверно, тоже бы заплакал.
В Монтеррее шёл дождь. Никаких других подробностей я разглядеть не успел: сопровождающий меня Сантос сразу взял такси, и мы приехали в какой-то мотель на окраине города. В номере по соседству жили два кубинца, которые подписались сопровождать меня по чёрной Америке. Когда я увидел, с кем мне придётся идти в разведку, то порадовался только одному: мне против них не воевать, и детей с ними не крестить. В глаза сразу бросались их глаза: они были красные. Было ощущение, что эти парни в самом расцвете сил регулярно прыгали с вышки в воду лицом вниз, забывая закрывать веки. Видимо, глазные капли на острове свободы не в ходу. Я поздоровался с ними, они представились как Педро и Карлос. Возможно, они были братьями. Возможно – отец и сын, или дед и внук. Я категорически не мог определить возраст обоих, но, вспомнив уроки физиогномики, присмотревшись к пустым взглядам, зверскому оскалу, улыбки без повода, привычке всегда держать правую руку в кармане пиджака, небрежность, с какой они взяли деньги и специальные пистолеты, я понял, что греха на их плечах – выше пика Оризаба. Теперь главное – чтобы враг не предложил за мою голову на пять песо больше, чем отдал им Сантос.
Я поделился с капитаном своими опасениями, но тот сказал, что у этих головорезов с правительством Кубы отношения простые, как сатиновые трусы: они возвращаются домой только при одном условии: живой и здоровый Стив Бойл прибыл в Атланту. Иначе их предприятию по торговле товаром, имеющим спрос во Флориде и Техасе, придётся туго. Говоря проще, убьют всех, кто имеет к этой конторе хоть какое-то отношение. Потому что Кубу попросили друзья из Мексики и России, и потерять лицо она не имеет права. Деньги в данном случае не играют вообще никакой роли, Сантос просто выдал им командировочные. Что это за предприятие, и какой товар ждут от него во Флориде – я уточнять не стал, но на душе стало спокойнее. Я почувствовал за спиной мощь государства, и даже крепко уснул, пока мы да небольшом стареньком микроавтобусе со шторками на окнах ехали от Монтеррея к океану.