Жизнь и судьба: Воспоминания

Тахо-Годи Аза Алибековна

Он ясно мыслит — ясно объясняет. А ведь это главное требование Алексея Федоровича к человеку ученому, пусть он будет кто угодно — математик, физик, философ, филолог. Как говорил Алексей Федорович, повторяя слова Фихте, надо излагать мысли «ясно, как солнце». Вот так их излагает и милый мне Александр Доброхотов.

Но несмотря на юбилей, с издательскими делами были тяжелые случаи. Хотя бы известная история с маленькой книжкой «Вл. Соловьев», о которой я выше упоминала. Когда по приказам сверху стали задерживать в разных издательствах («Искусство», «Наука», «Мысль») лосевские работы (об этом читайте в книге: Тахо-Годи А. А.Лосев из серии «ЖЗЛ»), бывали неприятности и у его друзей.

Для примера случай с В. В. Бычковым. Появился у нас Виктор Васильевич в самый разгар семидесятых. Человек еще молодой (родился в 1942 году) — философ, эстетик. Получил он техническое образование, но закончил философский факультет, да еще на

классическом отделении изучал полный курс древнегреческого и латинского языков. Вот почему он хорошо знал и ценил первоисточники [371] . Именно в это время и сблизились Алексей Федорович и Виктор, которому много также пришлось претерпеть от редакторской цензуры и разных препон в начале своего пути.

371

И сына своего Олега тоже заставил закончить наше классическое отделение (он теперь в Соединенных Штатах профессор, специалист по латинской патристике — а это большая редкость).

Но держался Виктор стойко, независимо, принципиально, компромиссов не терпел. Посвятил он свою книгу «Эстетика Аврелия Августина» (1984) А. Ф. Лосеву, к юбилею 90-летнему лосевскому готовил. В издательстве «Искусство» не дали ее представить достойно. Сократили варварски, посвящение выбросили, уж очень перед начальством трепетали. Но ничего не поделаешь. И не это терпели. С трудностями вырастал Виктор Бычков. Он не только большой ученый, он и просветитель, автор учебников, учебных пособий, словарей, без которых немыслимо образование современного человека. И не думайте, что книги Виктора Васильевича все о прошлом. Нет — он знаток авангарда. Ему близка не только православная эстетика аскетизма — монашеской жизни и храмовой службы Древней Руси. В последние годы Виктор Васильевич открыл и для себя, и для читателей одну из важнейших областей эстетического — от авангарда до постмодернизма, указующих на всеобщее вырождение культуры прекрасного и превращение ее в эстетику безобразного. Книги Виктора Васильевича о византийской эстетике, об эстетике Древней Руси и эстетике Отцов Церкви украшают специальный шкаф нашей с Алексеем Федоровичем библиотеки. В память Лосева много делает наш друг Виктор, неизменный участник «Лосевских чтений», член общества «Лосевские беседы», автор основополагающей статьи к тому сочинений А. Ф. Лосева «Форма. Стиль. Выражение» («Мысль», 1995) и прекрасной поэмы «Эстетический космос Лосева». Неутомимый открыватель новых эстетических миров. Но все это в будущем.

А пока Алексея Федоровича пригласили писать статьи по философии, эстетике и мифологии в рождавшуюся пятитомную «Философскую энциклопедию» (1960–1970), которую возглавлял академик Ф. В. Константинов, известный деятель сталинского этапа в философии. Заместителем его оказался Александр Георгиевич Спиркин, он-то и был инициатором «Философской энциклопедии», давний тайный друг и благожелатель Лосева, тоже бывший «враг народа», четыре года отсидевший в одиночке Лубянки во время войны.

Надо сказать, что такие благожелатели, как Спиркин, ставшие друзьями, встречались не раз. Такими были Михаил Федотович Овсянников или Василий Васильевич Соколов, а теперь, после 1956 года, число их стало удивительным образом увеличиваться, уже открыто, оттесняя погромщиков идеалиста Лосева, которые уходили в тень, пытаясь действовать исподтишка и большей частью неудачно, так как Лосев, вернувшийся в философию, эстетику, мифологию, становился авторитетом и даже модным [372] .

372

Когда наш друг, Максим Левин, на книжной ярмарке в Олимпийском центре поинтересовался, как идет продажа новой книги А. Ф. 2005 года «Высший синтез. Неизвестный Лосев» (изд-во ЧеРо), он услышал такой афористический ответ: «Лосев — он и в Африке Лосев». Судите сами. В Буэнос-Айресе (Аргентина) объявился поклонника. Ф. Имеет все его книги, выписал через Интернет из Израиля Большую мифологию А. Ф. 2005 года. Это Пантелеев Александр Васильевич, крестник дочери Скрябина Марии. Уехал из СССР в 1988 году — экономист школы профессора Бунича. Тоже судьба, и Лосев. (Сообщил В. П. Троицкий, беседовавший с Александром Васильевичем, когда тот посещал библиотеку «Дом А. Ф. Лосева».)

А. Г. Спиркин и заведующий редакцией Захар Абрамович Каменский сделали все, чтобы дать Лосеву возможность написать 100 статей для «Философской энциклопедии», многие из которых превышали размеры в несколько раз. Лев Степанович Шаумян — заместитель председателя Научного совета Советской энциклопедии — очень внимательно относился к бывшему опальному профессору.

Алексей Федорович с большим энтузиазмом писал статьи для «Философской энциклопедии». Но приходилось постоянно себя обуздывать. Хочется писать подробнее, полнее,

высказать много мыслей, что накопились за десятки лет, но нельзя — размеры не дают. Лосев выработал такой лаконичный и вместе с тем точный стиль статей, что можно только удивляться огромной их информативности и вместе с тем сжатости. Редакторы, конечно, тоже старались: страница — 1800 знаков, выходить за пределы нельзя. Однако Лосев очень своеобразно выходил за пределы. Увлекаясь, он писал большую статью, которая перерастала в книгу, и не в одну. Так родилась книга «Проблема символа и реалистическое искусство» (1976), неоплатонические статьи, превратившиеся в целые тома «Истории античной эстетики» — VI, VII, VIII. Бывало, Алексея Федоровича подговаривал кто-либо из друзей: «Пишите больше, пригодится для будущих книг». Так, инициатором серии огромных неоплатонических статей был профессор В. В. Соколов. Он вместе с М. Ф. Овсянниковым начал нас посещать после смерти Сталина.

Хочется сказать подробнее о Михаиле Федотовиче — его уже нет среди нас, но в моей памяти он жив [373] .

Впервые я увидела Михаила Федотовича Овсянникова в 1949 году в Московском областном педагогическом институте им. Крупской, где я работала ряд лет до перехода в МГУ. Увидела, но не познакомилась. Первая встреча в деканате, куда вошли два человека, меня поразила своим контрастом. Один — с изможденным лицом, страдальческими глазами, взгляд напряженный, шея перевязана каким-то платком, старенький пиджачок. Другой — хороший костюм, ровный пробор напомаженных волос, сдержанная улыбка — все какое-то гладкое, довольное, сытое. Сидя в уголке деканата, я с интересом наблюдала за этой парой. Как будто из романов Достоевского. Как потом я узнала, это были коллеги-философы. Один — скромнейший Михаил Федотович Овсянников, бывший фронтовик-ополченец, много чего испытавший; другой — Павел Сергеевич Попов, всем известный как муж внучки Льва Толстого, Анны Ильиничны. Эту выразительную картинку я запомнила навсегда.

373

См.: I Овсяниковская Международная эстетическая конференция (ОМЭК 1) в память 90-летия со дня рождения М. Ф. Овсянникова (1915–1987). Эстетика: прошлое, настоящее и будущее. МГУ 21–22 ноября 2005. М., 2007 (Тахо-Годи А. А.Вспоминая М. Ф. Овсянникова. С. 23–27).

Внешне незаметным, скромным и тихим почему-то остался в моей памяти близкий Алексею Федоровичу и мне Михаил Федотович Овсянников. Насколько я знаю по словам Алексея Федоровича, он знал Михаила Федотовича гораздо раньше, с конца 1930-х годов. Но подробности мне не известны, хотя я понимала, что этих двух людей связывало давно нечто близкое им обоим, какая-то приязнь совсем не случайная. Поэтому и я встречала Михаила Федотовича как своего человека, когда он начал приходить к нам домой, на Арбат, беседовать и читать не напечатанные еще работы Алексея Федоровича по эстетической терминологии Гомера. Время было для Алексея Федоровича трудное, кафедра классической филологии МГПИ им. Ленина всячески препятствовала печатанию его работ, в которых филологическое и эстетическое, как всегда, были неразрывны.

Я обычно выдавала Михаилу Федотовичу текст, и он тихонько сидел и читал эстетику Гомера. Попозже приходила с работы Валентина Михайловна, и мы пили чай в кабинете Алексея Федоровича за овальным столом перед диваном.

Вот так же тихо приходил к нам читать ненапечатанные труды Алексея Федоровича по философии языка Александр Георгиевич Спиркин, наш с Михаилом Федотовичем общий друг. Так же еще перед арестом Алексея Федоровича приходил для бесед к нему тайно молодой Валентин Фердинандович Асмус, о чем я рассказывала на вечере, посвященном Валентину Фердинандовичу в Библиотеке «Дом A. Ф. Лосева» в присутствии отца Валентина Асмуса и B. В. Соколова. Должна сказать, что надо было иметь определенную долю мужества, чтобы в то время посещать А. Ф. Лосева, беседовать с ним и читать его рукописи.

Зато как радостно и открыто пришли уже в 1958 году Михаил Федотович и наш общий друг Василий Васильевич Соколов (философ, университетский профессор) к нам в гости совершенно неожиданно, никого не предупреждая. Оказалось, они пришли меня поздравить с докторской степенью и решили порадоваться вместе с нами. У меня ничего не было приготовлено, но зато были котлеты с жареной картошкой и чай с шоколадом — Алексей Федорович любил настоящий хороший шоколад (тогда он еще бывал, а сейчас всё подделки). А потом начался экзамен. Алексей Федорович посадил Михаила Федотовича на диван, сел рядом и стал детально проверять знание Михаилом Федотовичем лекций по эстетике Гегеля: «А ну-ка, Миша, скажи мне, что говорится в этом параграфе, а в этом, а в другом и т. д. и т. д.». Михаил Федотович отвечал, как ученик-отличник, и Алексей Федорович остался очень доволен. Ведь Михаил Федотович готовился к защите докторской по Гегелю, и Алексей Федорович счел необходимым проэкзаменовать своего младшего коллегу. Присутствовавшие очень веселились.