Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
В конце наброска говорится, что, прибыв однажды к женщинам неожиданно, он подслушал разговор между ними и в свое время расскажет об этом Элис.
Время это при жизни Хемингуэя так и не пришло. Лишь в 1964 году вдова писателя Мэри — отредактировала и опубликовала его мемуарную книгу Праздник, который всегда с тобойс упоминанием подслушанного разговора. Но что произнесла Токлас, Хемингуэй так и не открыл.
Ярость же Хемингуэя вызвал нижеследующий отрывок из Автобиографии:
Они оба [Андерсон и Стайн] считали, что Хемингуэй трус, он, уверяла Гертруда Стайн, совсем как тот лодочник с Миссисипи, которого описал Марк Твен. Но какая вышла бы книга, мечтательно вздыхали они, если бы где-нибудь вышла истинная история Хемингуэя, не то, что он про себя пишет,
55
Предположительно, Токлас.
Андерсон не разделял резкости высказывания, понимая, что строки эти вызовут у Эрнеста приступ гнева. Ник чему это было мягкому по натуре Андерсону. Да и Хемингуэй был на вершине известности. Поэтому в письме к Стайн он выразил некоторую симпатию к Хемингуэю: «С удовольствием читаю Автобиографиюв журнале — немного почувствовал огорчение и жалость, прочитав на ночь тот номер, где вы деликатным движением ножа отхватили такие большие куски кожи Хемми. Но в целом — большая удача».
Оскорбило Хемингуэя и сравнение с матросами из романа Твена Жизнь на Миссисипи.Ссылка на ‘матросов’ достаточно прозрачна. Мальчишка, подплыв к самоходной барже, наблюдает не очень-то серьезную драку пары распетушившихся матросов, изображавших индейцев и выкрикивавших всевозможные угрозы. Оба осторожно отступали друг от друга, издавая нечто вроде рыканья и тряся головами, угрожая покончить с противником самым невероятным образом. Но третий из наблюдавших за этой сценой не выдержал и крикнул: «Ну-ка, вы, пара боязливых трусов, подойдите-ка сюда, я превращу в лепешку обоих».
Многие из парижского литературного круга придерживались примерно такого же, как и Гертруда, мнения. Джейн Хип, писательница и совладелица парижского литературного журнала Литтл Ревью,например, сравнила Хемингуэя с трусливым кроликом. И добавила: «Что касается его любви к боксу и бою быков — все это не более чем [усилия] собаки рыть землю задними лапами после совершения нужды».
Отныне Хемингуэй в каждом своем новом произведении ухитрялся ‘цеплять’ Гертруду. Известно и его двустишие: Gertrude Stein was never crazy / Gertrude Stein was very lazy [56] .В 1934 году издатель журнала ЭсквайрАрнольд Гингрич обратился к Хемингуэю с просьбой дать статью о Стайн, которая совершала тур по Соединенным Штатам. Хемингуэй отказался: «Стрелять по тому, кто когда-то был моим другом, даже если он в конце оказался вшивым, против моей натуры». Признав, что некогда она была «чертовски приятной женщиной», он не захотел портить ей времяпровождение в стране. Но сослался на то, что наган держит заряженным, знает все ее уязвимые («жизненно важные») места, но весь компромат держит запертым в Париже. И еще: «Чертовски приятное чувство превосходства заключается в ощущении, что ты можешь прикончить любого, когда захочешь, но пока этого не делать». Фраза целиком совпадает с мнением и Андерсона и Стайн, обвинивших охотника Хемингуэя в инстинкте ‘убивать’ соперников.
56
Гертруда Стайн никогда не была сумасшедшей, Гертруда Стайн была очень ленивой.
Частично свой пистолет Хемингуэй разрядил в романе Зеленые холмы Африки,вышедший в свет в 1935 году; во всяком случае в рукописи для печати. Он ‘наградил’ Гертруду мало лестными эпитетами и лишь по просьбе издателя Максвелла Перкинса смягчил текст. Но сам ответ Перкинсу ясно показывает, что Хемингуэй воспринял критику близко к сердцу. Впоследствии нигде, даже в мемуарном романе Праздник, который всегда с тобой,он и близко не высказывал подобной степени раздражения, гнева и ожесточения. Вот отрывок из письма от 7 сентября 1935:
Касательно Стайн — я просто пытаюсь быть абсолютно честным. Я не упоминаю ее имя, и ничто не доказывает, что речь идет о Гертруде [57] . Что ты прикажешь мне использовать вместо [слова] сука? Жирная сука? Паршивая сука? Старая сука? Сука-лесбиянка? Какое прилагательное улучшит это выражение? Я не знаю, чем заменить слово сука.Разумеется, не шлюха. Если когда-то и существовала сука, то это именно она. Посмотрю, смогу ли я заменить (прямо сейчас нашел это место, перечитал и не вижу, о чем шумиха). Разве что критикам даст повод изрыгнуть что-нибудь. Нельзя быть популярным все время, как Голсуорси, если делаешь карьеру и т. д. Я переживу эту непопулярность и с очередной хорошей книгой рассказов (только они должны быть наполнены действиями, да так, чтобы их можно было понять) и одним хорошим романом, ты опять на том месте, где им снова придется есть дерьмо. Мне плевать, популярен я или нет. Ты же знаешь, я никогда к этому не стремился. Меня единственно беспокоит, чтобы твои партнеры не потеряли нынешнюю веру в меня, и поняли, что я работаю на будущее, а не гонюсь за ежесекундной популярностью, как мистер Рузвельт…
57
Роман Зеленые холмы Африки.
К концу письма он поостыл и пообещал исправить («да и деньги мне тоже нужны» — добавил прагматик Хэм).
В опубликованном варианте книги (часть 2, глава 3) беседа ‘Бедной Старой Мамы’, как называет Хемингуэй вторую жену Полин, с приятелем дается в несколько смягченном виде. Гертруда представляется ревнивой и злостной писательницей, которой Хемингуэй помог печататься и которая выучилась у него диалогам. Пошли в ход и эпитеты ‘мерзкая баба’, ‘ревнивая злюка’. В этом же отрывке читатель обнаружит и причину авторского сарказма: «В благодарность она тебя же трусом обозвала» [58] .
58
В русском издании слово ‘трус’ заменено на ‘сопляк’.
В 1940 году вышел в свет один из лучших романов Хемингуэя По ком звонит колокол.
Один из центральных образов, женщина, руководительница группы республиканцев-партизан, явно списан с Гертруды Стайн. Читаем: «пятидесяти лет, с массивной фигурой, лицо которой могло бы послужить моделью для гранитной скульптуры; черные курчавые волосы, в завитушках; язык как бич — ошпаривает и кусает». «Настоящая ведьма», — заключает цыган Рафаэль. Вместе с тем эта женщина может временами быть сердечной, внимательной, понимающей, и в тоже время в ответственную минуту на нее можно положиться при принятии важнейших решений. Имя у неё соответствующее — Pilar,сокращенно от английского pillar — колонна, опора.Однако самое очевидное упоминание о Гертруде Стайн содержится в начале 24-ой главы, где Роберт и Августин беседуют о луке и Роберт обыгрывает известную фразу Стайн и ее фамилию, в переводе с немецкого означающее ‘камень’: «Лук — это лук — это лук, — весело сказал Роберт Джордан, а сам подумал: ‘Камень — это камень [stein], это скала, это валун, это галька’».
Гертруда же публично не выступала больше против Хемингуэя. Сердце у нее всегда лежало к Хэму. В 1934 году в интервью молодому канадскому журналисту Джону Престону она уделила много внимания личности писателя. По словам Гертруды, творчество Хэма пошло на спад после выхода романа Прощай, оружие.И, ссылаясь на тематику произведений после 1925 года, не отнесла его к истинно американским писателям. Характеризуя самого писателя, она назвала его жестокость «напускной», вызванной тем, что Хемингуэй стыдился себя и был чувствительным. Его одержимость сексом и смертью служила лишь прикрытием того, что в действительности было «нежностью и чистотой».