Жизнь наверху
Шрифт:
— В детстве он, право же, немало настрадался, — сказала она. — Но, конечно, вас это никак не может интересовать.
— Так что же случилось? — спросил я. — Кто-то рассказал ему, да?
— Никто ничего ему не говорил. А если б и сказали, то он словом бы не обмолвился. Он для этого слишком джентльмен. — Она произнесла это не без известной гордости.
— Значит, наша тайна в надежных руках. Ведь что бы ни случилось, он джентльмен, а я не джентльмен. И я не собираюсь говорить ему, каким он меня выставил дураком. Скандала не будет. Или, может, вы боялись, что будет? И потому приехали?
Она вздохнула.
— Вы, очевидно, не читали письма Эйба.
— Не читал. Я сжег его.
— О господи! — Лицо ее исказилось страданием, стало почти уродливым. — Как вы нас ненавидите. Вы действительно нас ненавидите. Но почему, Джо, почему? Ведь в письме не было ничего такого, что могло бы вас оскорбить. Эйб жалеет вас. Он чувствует себя в известной мере ответственным за то, что произошло…
— А он и должен чувствовать себя ответственным, — сказал я.
— Да, должен. Мы оба должны. Но не требуйте от нас сразу слишком многого, Джо. Никто не собирается запирать перед вами дверь. Эйб понимает, что вам нужно время, чтобы все обдумать…
— Так он тоже знает?
Она покачала головой.
— Всему есть предел, — и он не все может выдержать. Я не считаю, что ему необходимо об этом знать.
— Не бойтесь, — сказал я. — От меня он этого не узнает.
— Этого я никогда не боялась, — мягко сказала она.
— Я не вернусь в Уорли. Я ведь вижу вас насквозь. Вы считали, что у меня не хватит решимости, а я вот взял и уехал, и начинаю жизнь сначала. Мне ничего от вас не нужно. Все вы до смерти мне надоели… — Слезы снова обожгли мне глаза.
Она ласково погладила меня по руке.
— Ваша новая жизнь, как видно, не принесла вам большого счастья, — сказала она. — Знаете, о чем я думала, когда вы женились на Сьюзен? Вы мне тогда не нравились. Мне не нравилось то, как вы обошлись с Элис Эйсгилл, не нравилось, как вы поступали со Сьюзен — вы явно использовали ее, чтобы достичь своей цели. Но что-то было в вас такое… Были ли вы счастливы или нет — не знаю, но вы верили в то, что будете счастливы. А сейчас вы в это не верите, правда?
— Как же я могу в это верить? — пробормотал я.
— Не сердитесь, что я вас об этом спрашиваю, но убеждены ли вы, что в самом деле любите Нору?
— А почему же тогда я, по-вашему, ушел из дому?
— Не ради нее, — сказала она.
— А она считает, что ради нее. И этого вполне достаточно.
— Этого не будет достаточно, если она когда-нибудь узнает о Барбаре.
— Со временем я сам скажу ей об этом.
— А вы очень изменились, мой дорогой.
Спускались сумерки, и в полумраке глубокие морщины на ее лице стерлись, исчезли, а седина мягких блестящих волос казалась следствием кокетства, но не возраста.
— Я не замечаю в себе никаких перемен, — сказал я.
— Нет, изменились. Куда девалась вся ваша решимость! А ведь вы не привыкли ничего откладывать в долгий ящик.
Из-под юбки у нее выглядывал краешек комбинации, очень белой по сравнению с черным платьем. Миссис Браун заметила это и слегка нахмурилась, но не стала одергивать юбку.
— Я просто хочу немного отдохнуть от жизни на передовой, — сказал я. — Это жилище временное. Скоро мы переедем в Хэмпстед.
— Вы собираетесь поступить на работу к Эдгару Тиффилду?
— Не знаю еще.
— Эйб не станет вам мешать.
— Это очень великодушно с его стороны.
— Он куда великодушнее, чем вы думаете. Только я одна и знаю, как он великодушен. А быть может, и не я одна.
Сейчас было просто необходимо держать ее руку в своей, но в наступившей тишине трудно было решить, кто же кого утешал. Я не стал ни о чем спрашивать, да это было и не нужно, но я знал, что мы, хоть и по-разному, пережили одно и то же.
— Но я имею в виду не того, о ком вы думаете, — спокойно добавила она.
Я на секунду прижал ее руку к своей щеке.
— Самое трудное — жить вместе, — сказал я. — Я не могу к ней вернуться. А она хочет, чтобы я вернулся?
— Это вам придется выяснить самому.
— А Барбара спрашивала обо мне?
— У вас ведь есть сын, не только дочь. Вот Гарри о вас спрашивал.
— Но ведь он в школе.
— Он убежал из школы. И не говорит почему.
— Отошлите его обратно, — нетерпеливо бросил я.
Она выпустила мою руку.
— Минуту тому назад вы все моментально схватывали и все понимали, — сказала она. — Вам было очень больно?
— Оставим это. Неужели никто не может повлиять на него? Неужели вы не можете? Или его мать? Или его любимый дедушка?
— Судя по всему — нет, — сказала она. — Он хочет видеть отца. — Она поднялась. — Не буду больше отнимать у вас время, Джо. Между прочим, Сьюзен не посылала меня к вам. Меня послал к вам Гарри.
— Я не могу вернуться, — сказал я. — Это просто невозможно.
— Он хочет, чтобы вы приехали повидаться с ним, — сказала она. — А я лишь передаю вам его просьбу.
Я помог ей надеть пальто.
— Вам придется проявить некоторую твердость, — сказал я. — Сейчас я не могу приехать в Уорли.
— Как хотите, — бесстрастно сказала она. — Никто не может заставить вас встретиться с сыном, если вы этого не желаете.
— Я сейчас позвоню и вызову вам такси, — предложил я.
— Дождь уже перестал. Я с удовольствием прогуляюсь.
— А вам непременно надо идти?
— Меня ждут. Но это очень мило с вашей стороны — предложить старой женщине посидеть вместе. До свидания, Джо.
— До свидания, Маргарет, — сказал я, в первый и последний раз в жизни называя ее по имени.