Жизнь нежна
Шрифт:
Нет, Верка — это его находка, его путеводная звезда, его идеал. Нет, не совсем так, она путеводная звезда к тем идеальным условиям жизни, которые для него раз и навсегда приемлемы. Как завернул? Хорошо? Может, и не очень хорошо, зато единственно правильно.
Он станет жить с той женой, которой его наградил всевышний, тьфу-тьфу-тьфу. И ради тарелки гречневой каши с горячей сочной котлетой и густой ароматной подливкой не променяет ее ни на кого. Научиться бы вот только желать ее, как прежде. Что-то надо было срочно с этим делать,
Глава 4
Огромная лужайка, зацепившаяся левым своим боком за край бассейна, а правым прижимаясь к небольшому фонтану перед домом, совершенно неожиданно этим ранним утром запестрела веснушками одуванчиков. Вот те раз! Обещали газон с первосортной травой, не загаженной сорняком, а тут вдруг одуванчики! Что же теперь делать, полоть их что ли? Так Тая не станет ни за что. Домработнице некогда, она и по дому, и с мальчишками. Дворника еще на прошлой неделе уволили, только пьянствовал и во флигель баб водил — не работник. Кому же пропалывать одуванчики, ему, что ли?!
Сергей нервно дернул плечом, с шумом вытолкнул воздух через раздувшиеся гневом ноздри, выматерился едва слышно и побрел к дому. Предстоял теперь неприятный разговор с супругой на эту тему.
Она ведь нашла эту фирму, наверняка выкроив из выданных ей денег себе на какую-нибудь дребедень. И настаивала как, убеждала, что все будет превосходно. Разве он не видел у Малютиных газон какой великолепный, травинка к травинке, ну просто ковер, а не газон? Видел? Ну! Эта же фирма работала, куда и она хочет обратиться.
Сергей снова выругался невольно.
У Малютиных-то он видел газон, и даже знает, куда те обращались. Только ведь вряд ли его жена Тая тоже была их заказчицей. Что, мать ее, за скопидомство, а?! Не было бы средств, нищенствовали бы, или детям на обучение за границей копили, тогда понятно. А так…
А так ведь состоялись давно. Дом шикарный, который они именуют дачей. В городе огромная квартира. Мало одного бизнеса, который достался ему почти голым и который он плавно вывел в разряд весьма успешных, так еще и от брата много чего досталось в наследство.
Хватало — мало сказать. Перехватало уже за все мечтания и пределы. И детям средства уже на образование отложены, хотя детям тем было по шесть и восемь лет от роду. И приличный домик на побережье, не важно каком, имелся. Куда, к слову, Тайку вытолкать не было никакой возможности. Либо с ним, либо никак.
А куда ему было от дел отрываться? Нельзя, просто никак.
Цацки Тайке покупал всякие разные, до понимания истинной ценности которых он так и не дорос, хотя и старался. Шмотки, выезды, выходы, приемы…
Черт побери, разве этого мало?! Так и то было не на последние. Не тужился он никогда для тусовки из последних-то сил. И при всех колоссальных расходах сверх всякой меры средства оставались. Он как-то раз посчитал, потратив на это без малого неделю: а что станется с его семьей, если его бизнес потерпит крах? Просто вот замкнет что-то в огромной, извилистой, как тело гигантской змеи, цепи, поискрит, поискрит недолго, да и потухнет. Что тогда с ними со всеми будет: с ним, с женой, с двумя пацанами его белобрысыми?
Посчитал, посчитал, и понял — почти ничего страшного с ними не случится. Лишится он фирмы своей — да. Банк, доставшийся от брата, тоже придется закрыть — если заискрит и в этой цепи тоже. Квартиры даже могут лишиться на покрытие всяких там издержек. Но и только! Счета останутся нетронутыми, дача тоже, до отложенных на обучение денег никто не доберется.
Так что семья Хаустовых, состоящая из четырех человек, вполне может считать себя состоятельной.
Так какого же черта на булавки экономить? Сергей с грохотом распахнул дверь в кухню, где Тая что-то помешивала в сковородке. Вошел, сел на диван у громадного окна, и повторил свой вопрос, прозудевший ему все мозги, вслух.
— Не поняла, какие булавки? — Жена колыхнула полным телом и едва взглянула на него, продолжая что-то переворачивать деревянной лопаткой.
— Что с газоном у нас, видела? — еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, спросил Сергей.
— А что с ним?
— В одуванчиках весь! Ты в какую ландшафтную фирму обращалась, дорогая?! Только не смей мне врать, что в ту же, что и Малютины.
Он не дал ей возможности приврать, прекрасно зная, как она любит это дело.
— Малютины, Малютины… — проворчала Тая и вздохнула. — Дались тебе они. Ну не в ту фирму обратилась, а в другую. А знаешь, сколько бы с нас содрали тогда, а? А так я денег сэкономила и новую газонокосилку купила.
— Что ты ей косить собралась? — изо всех сил стиснул он зубы. — Одуванчики?! И кто, скажи, станет этим заниматься, если дворник уволен, кто? Кто станет пользоваться газонокосилкой, если дворника у нас нет?!
— Ты, дорогой, — ухмыльнулась Тая, со значением оглядев его заметно погрузневшую фигуру. — Тебе же на пользу. Подвигаешься, лишний вес сбросишь…
Он не выдержал и вскочил с места, хлопнул за собой дверью.
Ох, как с языка рвались обидные слова в ее адрес! Ох, как хотелось ей выплюнуть в лицо: если так рассуждать, то ей придется пройтись с газонокосилкой по всем дачным участкам, потом еще и земли соседнего коллективного хозяйства прихватить.
У него лишний вес, елки-палки? У него?! Он и перебрал-то сверх нормы четыре сто. А она! Она же за последние два года разъелась с сорок шестого размера до пятьдесят четвертого. И продолжает разъедаться, и совершенно не думает о том, что дико растолстела, что пора бы и ограничить себя хоть в чем-то. Булки не жрать перед сном! Или с утра не заряжаться жареным. А она опять со сковородкой у плиты пляшет. Не иначе оладьи какие-нибудь на сгущенном молоке жарит. Или пышки какие-нибудь на сметане и масле сливочном.