Жизнь после жизни
Шрифт:
В тот же миг ни с того ни с сего на крышу министерства обрушился груз зажигательных бомб. Они с треском заискрились, и двое пожарных с ручной помпой кинулись в ту сторону. Мисс Вулф, подхватившая ведро с песком, опередила тех двоих. («Резвая старушенция», — приговаривал мистер Буллок, когда она проявляла себя в критические моменты.)
— «Что, если Страшный суд начнется вдруг однажды ночью?»{151} — продекламировал знакомый голос.
— Кого я вижу, мистер Дэркин. Вы сумели к нам присоединиться, — дружелюбно сказал мистер Симмс. — Охранник у входа не чинил вам препятствий?
— Нет-нет, меня
— А кто же остался в опорном пункте? — заволновалась мисс Вулф, не обращаясь ни к кому конкретно.
Почему-то Урсуле неудержимо захотелось поправить мистера Дэркина.
— «Что, если Страшный суд начнется вдруг сегодня ночью?» — сказала она вслух. — Это большая разница, вы так не считаете? «Сегодня» означает, что мы при сем присутствуем, а не просто рассуждаем на отвлеченную тему. Иначе говоря, час пробил, отсрочек больше не будет.
— Господи, сколько шуму из-за одного словечка, — обиделся мистер Дэркин. — Ну ошибся, теперь запомню.
Урсула и впрямь считала, что от одного слова зависит очень многое. Если и найдется поэт, который выбирает слова с величайшей тщательностью, то это Джон Донн. Донн, сам некогда настоятель собора Святого Павла, был перемещен на бесславное место в подвале собора. В смерти он пережил Большой пожар Лондона;{152} переживет ли он и нынешний пожар? Гробницу Веллингтона{153} сдвинуть с места не смогли, а потому просто заложили кирпичами. В свое ночное дежурство Ральф водил ее на экскурсию. Собор он знал досконально. Не такой уж он иконоборец, каким сочла его Памела. Когда они с ним вышли на яркий свет дня, Ральф предложил: «Попытаемся найти, где можно выпить по чашечке кофе?» — а Урсула ответила: «Нет, давай вернемся в Холборн и ляжем с тобой в постель». Так они и сделали; Урсула терзалась, потому что не переставая думала о Крайтоне, пока Ральф прилаживал к ней свое тело. Потом он, похоже, приуныл, не зная, как теперь к ней подступиться. Она сказала: «Какой я была до того, такой и осталась», а он ответил: «Я, пожалуй, о себе этого сказать не могу». Ей тогда пришло в голову: боже, да ведь он девственник, но Ральф только посмеялся: дескать, нет-нет, дело не в этом, он отнюдь не девственник, просто он очень сильно в нее влюблен и теперь сделался… как бы это сказать… более возвышенным. «Возвышенным? — переспросила Милли. — На мой взгляд, это сентиментальная чушь. Сотворил себе кумира и не догадывается, помоги ему господи, что кумир-то на глиняных ногах». — «Ну, спасибо». — «Это смешанная метафора или просто яркий образ?» — Милли, конечно, всегда…
— Мисс Тодд?
— Простите. Отвлеклась.
— Нужно возвращаться в наш сектор, — напомнила мисс Вулф. — Как ни странно, здесь, на высоте, чувствуешь себя в относительной безопасности.
— Это обманчиво, — сказала Урсула.
И оказалась права; через несколько дней в здание «Шелл-Мекс» попала бомба.
Дежурное наблюдение они несли вместе с мисс Вульф. Сидя у большого углового окна в ее квартире, они пили чай с печеньем и, если бы не грохот зениток, могли сойти за подруг, устроивших обыкновенные посиделки. Урсула впервые услышала, что мисс Вулф зовут Доркас (это имя Урсуле никогда не нравилось) и что ее жених Ричард погиб на Великой войне.
— По привычке использую это название, — сказала мисс Вулф, — но сейчас мы ведем еще более великую войну. По крайней мере, хочу надеяться, что справедливость на нашей стороне.
Мисс Вулф поддерживала эту войну, однако набожность ее стала «крошиться»
— И все же мы должны твердо отстаивать истину и добро. Но сейчас все так запутано. Невольно вспоминается Божественный промысел и все такое.
— Скорее бойня, чем Промысел, — сказала Урсула.
— А бедные немцы — вряд ли многие из них ратуют за эту войну… конечно, об этом нельзя говорить в присутствии таких людей, как мистер Буллок. Но если бы в Великой войне проиграли мы, если бы на нас висел огромный долг в тот момент, когда рухнула мировая экономика, мы тоже, возможно, стали бы фитилем, ожидающим, когда какой-нибудь Мосли или другой мерзавец{154} высечет искру. Еще чаю, милая?
— Я все понимаю, — сказала Урсула, — но они ведь пытаются нас уничтожить.
Будто в подтверждение этого факта они услышали нарастающий свист и с неимоверной скоростью нырнули за диван. Они не слишком надеялись на чудо, но пару дней назад в разрушенном практически до основания доме им довелось вытащить из-под перевернутого канапе женщину почти без единой царапины.
На туалетном столике мисс Вулф от взрыва зашаталась коллекция фарфоровых сливочников-коровок, но бомба, как стало ясно, упала в другом секторе. Урсула и мисс Вулф уже научились это распознавать.
На обеих угнетающе подействовала смерть мистера Палмера, управляющего банком, который во время обхода подорвался на бомбе замедленного действия. Взрывом его отбросило на довольно значительное расстояние, и они нашли его, засыпанного землей, под железной кроватью. С него слетели очки, а в остальном он, как им показалось, пострадал не сильно.
— Пульс есть? — спросила мисс Вулф, удивив Урсулу этим вопросом, так как сама гораздо лучше находила пульс, но сейчас была слишком расстроена. — Когда перед тобой знакомый человек, это совсем другое. — Она погладила мистера Палмера по лбу. — Куда подевались его очки? Без них он на себя не похож, правда?
Пульса Урсула не нащупала.
— Перенесем? — сказала она.
Урсула взяла его за плечи, а мисс Вульф за ноги, и туловище мистера Палмера развалилось пополам, как рождественская хлопушка.
— Могу долить заварку кипятком, — предложила мисс Вульф.
Чтобы ее приободрить, Урсула начала рассказывать о детских годах Джимми и Тедди. А Мориса обошла молчанием. Мисс Вульф очень любила детей, и собственная бездетность была единственным, о чем она сожалела в своей жизни.
— Может, если бы Ричард остался в живых… но назад смотреть не надо, только вперед. Что было, то прошло. Как там у Гераклита? Нельзя войти в одну реку дважды.
— Да, более или менее. Если перевести более точно, получится так: «Можно войти в одну и ту же реку, но вода будет другой».{155}
— Милая, вы такая умница, — сказала мисс Вульф. — Прошу, не растратьте, пожалуйста, свою жизнь впустую. Если уцелеете.
Пару недель назад Урсула виделась с Джимми. Он приезжал в увольнение на двое суток и ночевал у них в кенсингтонской квартире, на диване.
— Твой братишка вырос и стал настоящим красавцем, — сказала Милли.
У нее была склонность в каждом мужчине так или иначе видеть красавца. Вечером она предложила Джимми выйти в город и немного развеяться; тот с радостью согласился. Он ведь, по его словам, так долго просидел взаперти.
— Пора немного расслабиться. — Джимми это умел.
Вечер еще толком не наступил, когда стало известно, что на Стрэнде лежит опасная неразорвавшаяся бомба, и они укрылись в «Черинг-Кросс-отеле».