Жизнь с совершенным учителем
Шрифт:
Я думал, что Шрила Прабхупада захочет сейчас отдохнуть после продолжительного путешествия, но он сидел в кресле-качалке в своей спальне, а Бхуриджана н Джагаттарини вошли и сели перед ним, и он снова принялся очищать их сердца.
171 Л ПА TPKTMI
Поскольку во время разговора в машине они не хотели, чтобы их кто-либо слышал, я не стал заходить в комнату и не посмел сказать, что им следовало бы уйти, чтобы дать Прабхупаде возможность отдохнуть. Я совершенно вымотался и хотел, распаковав вещи, лечь спать, но это не означало, что Прабхупада тоже устал.
Через час Бхуриджана
Пока Бхуриджана говорил со мной, мне все яснее становилось, в какое сумасшествие они себя ввергли. Одним из краеугольных камней вымышленной ими философской системы было то, что среди учеников Прабхупады только Анандаджи был продвинутым и чистым преданным. Но теперь Прабхупада до основания разрушил эту иллюзию Бхуриджаны. Я совершенно верно угадал, кого Прабхупада имел в виду, когда, сидя на заднем сиденьи лимузина он вскричал: “Они — нсгодяиП Бхуриджана признался, что имеет трения с некоторыми лидерами ИСККОН. Я мог согласиться с некоторыми из его жалоб, но они не
должны были стать основой для того, чтобы он оставил свою собственную практику сознания Кришны и ИСККОН. Бхуриджана сказал, что в лимузине Прабхупада засыпал его вопросами, задавая их один за одним: “Почему вы перестали поклоняться Божествам?”, “Почему вы перестали распространять книги?” и даже “Почему вы не читаете моих книг?” В каждом случае они были виноваты, но будучи лицом к лицу со Шрилой Прабхупадой они осознали, что всему тому, чем они теперь пренебрегали, он придавал огромное значение.
“Почему же вы перестали читать книги Прабхупады?” — спросил я.
“Мы прекратили читать книги, — сказал Бхуриджана, — потому что Прабхупада всегда высказывается в них в поддержку всего того, что делает ИСККОН. А мы то считали, что ИСККОН уже изжил себя, и читать книги Прабхупады стало, чем-то болезненным.” “Как это ИСККОН изжил себяТ’ — удивился я.
“Ну, например, некоторые способы, которые преданные используют при распространении книг, — начал объяснять Бхуриджана, — И Прабхупада тоже высказывался о распространении книг говоря, что преданные, возможно, действуют при этом не лучшим образом, но, поскольку они искренне стараются следовать указанию духовного учителя, их действия нужно расценивать как правильные. Он сказал, что мне не следует пытаться быть лучшим моралистом, чем духовный учитель.” “Что еще говорил Прабхупада?” — продолжал расспрашивать я.
“Он сильно гневался по поводу того, что некоторые преданные хотят быть “гуру’\ не имея нсоб-
ходи мой для этого квалификации. Он по-настоящему гневался
“Да, теперь понимаю, — ответил
Бхуриджана, — Мое настроение было анти-ИСККОНовским, но фактически критиковали то мы Прабхупаду. Это происходило автоматически, хотя мы могли и не замечать, что делаем это. Одно вытекало из другого, так как это движение Прабхупады, и он его всесторонне поддерживает.” Слушая Бхуриджану, мне показалось, что Прабхупада удалил почти всю скверну из его сердца. Его жена, которая стояла рядом, до сих пор выглядела так, будто находилась в состоянии шока. Она все не могла забыть, как резко Прабхупада расспрашивал их всю дорогу в лимузине: ”Кто ваш духовный учитель? Как выглядит ваша утренняя программа? Во сколько вы встаете по утрам? Почему вы сделали так? Почему вы поступили эдак?” Она сказала, что после стольких тяжелых вопросов он спросил ее более обычным теплым тоном: “Как твои мать и отец?” Но к тому моменту она уже была не в состоянии даже разговаривать.
“Мы считали их чистыми преданными,— сказала Джагаттарини, — а Прабхупада сказал, что они негодяи. Это было то, что меня по-настоящему шокировало.” Побыв с Прабхупадой, оба казались теперь в полном согласии со всем тем, что он им сказал. Но он настолько перевернул их воззрения, что они, как на умственном, так и на эмоциональ-
ж н :u i ь с со в i: i> in кп пым УЧИТЕЛЕМ
ном уровне все еще продолжали осмысливать только что услышанное. Я предложил им вместо того, чтобы бодрствовать всю ночь, пойти отдохнуть, а наутро снова прийти и увидеться с Прабхупадой. Я выразил уверенность в том, что Прабхупада захочет встретиться с ними еще раз и продолжить начатый разговор.
“Мне думается, что он сюда вообще только для того приехал, чтобы видеть вас двоих.” Хотя и потрясенные, они все же прошли испытание, устроенное им Прабхупадой — их привязанность к нему перевесила привязанности ко всему остальному. Но для этого Прабхупаде пришлось лично, физически снова войти в их жизнь и разбудить в них эту привязанность, для чего он и приехал в Гонконг.
Позднее, тем же утром, мы совершали прогулку по крутому, обдуваемому всеми ветрами холму, созерцая оттуда бухту и небоскребы. Прабхупада сказал, что открывающийся вид напоминал ему Дарджилинг, гористую местность в Индии.
Погода была ветреной и холодной, и Прабхупада, заметив, что у Пандитджи не было теплой одежды, попросил Бхуриджану купить ему какую-нибудь куртку или пальто.
Несколько интересующихся молодых китайцев сопровождали нас, смиренно вопрошая при этом Шрилу Прабхупаду. Он очень терпеливо и с энтузиазмом отвечал на все их основополагающие вопросы о теле, душе, следующей жизни и Боге, давая глубокий анализ по каждому из них.
Критикуя недалеких людей, тяжко трудящихся, не обладая знанием о душе, он указал на скопление высоких зданий на противоположной стороне бухты.