Жизнь с совершенным учителем
Шрифт:
Существует много преданных, которые покидают свои семьи и приходят во Вриндавану, оставляя все материальные желания и полностью полагаясь па Кришну. Их не могут обеспокоить ни жара, ни холод.
Но есть и другие, сахаджыи, чье поведение оскорбительно. Хотя они рассуждают о сокровенных играх Кришны с гопы, они проводят свое время, куря виды и думая о деньгах и женщинах.
Вриндавана-<)л’<гш достойна поклонения. Не совершайте же здесь оскорблений. Это не место, где просто едят и спят. Эго место, где следуют совету Вриндавана Чандры, Кришны, и проповедуют Нго послание. Если вы будете избегать оскорблении, вы увидите Вриндавану.”
После одной из вечерних бесед какой-то преданный спросил,
“Да, — ответил Прабхупада, — если вы совершаете здесь один процент служения, это имеет эффект, увеличенный в сотню раз. Также и любое оскорбление, совершаемое вами во Вриндаване, имеет в сто раз более сильный эффект. Поэтому обычным людям дается совет находиться в святом месте не более трех дней, поскольку как только они привыкают к месту, они начинают свои греховные действия. Лучше приехать, очиститься и уехать на четвертый день. Наихудшее оскорбление, которое можно совершить во Вриндаване — незаконный секс.
Так что, все это довольно рискованно. Подобно тому, как игрок в азартные игры может выиграть в сто раз больше, чем он поставил на кон, а может и проиграть. Такова особая атмосфера Вриндаваны. И вы не можете играть в прятки с Кришной. Солнце и луна — его глаза, кроме того он находится в вашем сердце. Кришна знает все. Так же как я знаю все в моей комнате, Кришна знает все и всюду. Ему известно даже то, о чем вы думаете и какие планы строите в вашем сердце. Так что можете не пытаться провести Кришну. Те, кто хотят быть преданными, должны быть искренними. И преданные не должны, принимая одну часть того, что говорит Кришна, отвергать другую. Арджуна, например, сказал, Я целиком и полностью принимаю все, что ты сказал, И это касается всех преданных. Они должны следовать примеру Арджуны — быть искренним с Кришной и его представителем. Проповедуйте это божественное послание Бхагавад-гиты как (та есть и станьте духовными учителями.” Когда Прабхупада завершил программу, все гости с благодарностью предложили свои поклоны и потянулись к выходу, проходя через комнату слуги. Это было очень торжественное духовное и общественное событие для Вриндаваны, и все казались весьма довольными лекцией Шрилы Прабхупады.
В конце концов я снова остался один со Шрилой Прабхупадой. Он попросил чашку горячего молока и немного пури с баклажаном. Я помог Ямуне приготовить все это в кухне. Принес Прабхупаде прасад, а затем, пока он полоскал рот, привел в порядок то место, где он вкушал. Из всех удовлетворенных личностей, он был самой удовлетворенной, прохаживаясь по своим новым апартаментам, пусть даже комнаты еще не были полностью готовы, и в них не было отопления.
Когда Прабхупада удалился в свою спальню, где мы положили толстое стеганное одеяло на его постель, я подмел пол в главной комнате и погасил свет. Одев всю одежду, какая у меня была, включая свитера и шапку, я забрался в темноте в свой спальник, обдумывая слова Шрилы Прабхупады. Я особенно принял во внимание его совет не обманывать Кришну и его представителя, а также то, как Кришна видит все, что происходит в наших сердцах.
Всякий раз, когда мой ум возвращался к недавно сказанным Прабхупадой словам и сердце загоралось энтузиазмом от его исполненного сознанием Кришны присутствия, достижение духовного прогресса и непривязанности к материальному казалось вполне реальной вещыо. Все несущественное можно было выкинуть из головы, погрузившись в медитацию на Кришну. Я знал, что такие от-
клонсния, как мое чувство неустроенности, проявятся снова. Такие расстройства не были постоянными, но случались время от времени. Однако, я был уверен, что по большому счету, я вполне доволен своими обязанностями и буду делать все, о чем бы Прабхупада ни попросил меня.
Или же другими словами, так я молился Кришне, постараюсь не быть оскорбителем в дхаме.
*
Шрила Прабхупада вскоре снова путешествовал, я и Пандитджи с ним. Мы двигались в Калькутту, а нашей конечной целью был Майапур, где должна была состояться первая международная встреча преданных ИСККОН.
Там в Калькутте я получил еще один короткий и милостивый выговор. Причиной тому была храмовая кухня, которую я счел беспорядочной и, где-то даже нечистой. Шрила Прабхупада попросил меня научиться у его сестры Пишимы, как готовить шукту, и я наблюдал ее действия в кухне.
Первый раз я встретил Пишиму в 1973, и она показалась мне любезной по отношению к саннъяси — ей нравилось приносить им пищу, и конечно же, она была очень предана своему брату, Шриле Прабхупаде, к которому она постоянно приходила, принося для него с собой завтрак, состоявший из разнообразнейших блюд, приготовленных в горчичном масле и сильно приправленных. Преданные иногда опасались предлагать их Прабхупаде из страха, что они могут вызвать у него несварение, но сама Пишима имела свободный доступ в комнату Прабхупады, когда бы она’ пп захотела предложить ему свои с преданностью приготддленные кушанья.
Прабхупада в особенности любил ее шукту. Еще в Лос-Анджелесе он научил меня, как готовить это влажное овощное блюдо, используя керелу (горькую дыню), кабачок, цветную капусту, картофель, пакоръи баклажаны и йогурт, и я записал все это в свой блокнот. Но я никогда не освоил всех сложных операций, которые необходимо было произвести, дабы приготовить это блюдо таким образом, чтобы оно удовлетворило Прабхупаду. Хотя я совершенно не говорил по-бенгальски, а Пишима не знала пн-слова по-английски, я очень внимательно наблюот за ее действиями и делал пометки в блокноте. Она имела свои собственные приемы и использовала ингредиенты еще дополнительно к тем, что показал мне Шрила Прабхупада, и я старался анализировать и запоминать каждый шаг. В течение двух последующих дней, такова была продолжительность нашего пребывания в Калькутте, я продолжал наблюдать эту операцию, и мне казалось, что в следующий раз я уже смогу сделать это сам.
По ходу моих кулинарных уроков я поражался иной раз условиям, царившим в кухне. На самом деле, кухни-то как таковой и не было. Не было отдельной комнаты с мойкой или плитой, имелось лишь немного свободного места в задней части храмового здания, где стояло ведро для готовки, с горящими в нем углями, и ведро с водой для мойки посуды. Что касается методов индийской кулинарии, я находил их очень странными. Все действия производились без использования машин и по-простецки. Так, например, овощи резали, сидя на корточках.
Недостаток свободного пространства создавал хаотические ситуации. Бенгальские женщины входили и выходили без конца, выполняя различные поручения, рабочие двигались туда-сюда вокруг кухни по делам, не связанным с приготовлением обеда Прабхупады. Не понимая ни бенгали, ни хинди, я большей частью не мог объяснить людям, что делать и начал уже беспокоиться, что обед задержится.
Пишима, казалось, тоже запаздывала. То, что я показывал ей на часы, не производило на нее никакого впечатления. Мне не оставалось ничего другого, как просто стоять рядом и наблюдать за происходим безо всякой надежды изменить что-либо, даже если я видел нечто, как мне казалось, не удовлетворяющее стандарту Прабхупады. Что-то связанное с тем, как использовали воду, вывело меня из равновесия и, войдя в комнату Прабхупады, я сделал пренебрежительное замечание, за которое дорого заплатил. Мой тон не был бесцеремонным, но опять-таки весьма возбужденным. Я думал, что должен сообщить Прабхупаде о странных вещах, которые творились на кухне.