Жизнь с совершенным учителем
Шрифт:
Центр ИСККОН в Дели располагался в маленьком арендованном доме. Комната Шрилы Прабхупады находилась на крыше, там же, на крыше, находилась комната Божеств, которых он назвал Радха-Партхасаратхи. Предрассветный февральский воздух был чрезвычайно холодным, но я все же пришел на мангала-арати, что мне редко удавалось. Я стоял снаружи под открытым небом и смотрел в комнату Божеств. Черная элегантная форма Кришны и белая форма Радхарани, обе одетые в искусно пошитые ночные одежды, принимали поклонение преданных.
Когда солнце поднялось, и Шрила Прабхупада позавтракал, мы отправились во Вриндавану. Та-мала Кришна Госвами, секретарь Джи-Би-Си по всей Индии, показал мне, что я должен сесть сзади с Прабхупадой. Я никогда не считал само собой разумеющимся, что я автоматически имею привилегию ехать рядом со Шрилой Прабхупадой, но Тамала Кришна сказал: “Ясное дело. Ты же слуга Прабхупады. Ты должен всегда ехать подле него.” И это было практично — я нес багаж Прабхупады, и если у него в чем-то возникала необходимость, то именно я был тем, кто должен был достать необходимую вещь. Такие виды служения для преданных, как слуга и личный секретарь, существовали лишь для
большего удобства Прабхупады, но это было также большой удачей какого-то отдельного ученика — иметь возможность ехать вот так со Шрилой Прабхупадой. Занимая это особое место рядом с Его Божественной Милостью, я не переставал считать благословения, сыпавшиеся на меня, и думать о том, как лучше служить ему во время поездки.
Мы без приключений двигались в направлении Врпндаваны, проезжая через деревни, фермы и неразработанные участки земли, когда наша машина нагнала старенький автобус, столь типичный для Индии. Наш шофер начал сигналить, чтобы его пропустили. Автобус был помятый и испускал густые*клубы дыма из выхлопной трубы.
Прабхупада взглянул на меня и спросил: “У вас в Америке есть такие автобусы?” Ему было очень хорошо известно, что этот автобус был особым образцом индийской технологической отсталости. “Если бы у вас даже и появился такой автобус, — добавил он, — его бы не выпустили на улицы.” Все рассмеялись вместе со Шрилой Прабхупадой, а я воспринял это замечании еще и как обращенное лично ко мне. Мне казалось, что он пытался ослабить тот “культурный шок”, который я по его мнению мог испытывать в этот момент. В случае, если я начинал жаловаться по поводу примитивных условий в Индии или желать вернуться в край бархатных дорог и стремительно мчащихся автобусов, Прабхупада делал какое-нибудь юмористическое сравнение, чтобы я мог видеть ужасный индийский автобус в более мягком добром свете. По крайней мере слова Прабхупады имели такое воздействие на меня и, когда он спрашивал меня, была ли это моя первая поездка во Вриндавану (а это так и было), я знал, что он делает это из отеческой заботы. Шрила Прабхупада не баловал своих учеников и не сюсюкал с ними, но этих немногих добрых слов было довольно, чтобы привести мои ум и тело, выбитые из ритма долгим перелетом, в нормально состояние, чтобы должным образом воспринимать Прабхупаду и тот факт, что мы приближались к святой дхаме.
Я не ожидал, что Прабхупада начнет говорить о враджа-лиле Кришны только потому, что мы въезжали во Вриндаваиу. Мысли об этих духовных играх всегда занимали его ум, где бы он ни находился в этом мире, но при всем этом он был также очень серьезной личностью. Во время поездки он большей частью сохранял молчание, изредка делая замечания о прогрессе в строительстве храма ИСККОН во Вриндаване. Он уже описал совершенным образом Вриндавану и Господа Кришну в своей книге “Источник вечного наслаждения”, поэтому, когда наш “Амбассадор” стал подъезжать ближе к Матхуре и Вриндаване, я принялся размышлять об описаниях буйной растительности, коровах сурабхи, у которых из вымени капает молоко, о пастухах и пастушках, погруженных в экстаз, однако я видел, что нынешняя Вриндавана не выдерживает сравнения. И все же я мог до некоторой степени ощущать атмосферу Вриндаваны, и я вспомнил, как Прабхупада писал, что невозможно попасть во Вриндавану, совершая какой-то внешний акт, или купив билет, или двигаясь туда на машине.
Но если я вообще рассчитывал когда-либо понять Вриндавану, то не было для этого лучшей возможности, чем отправиться туда слугой чистого преданного Кришны.
Место в Раман-рети представляло собой просто строительную площадку. Повсюду торчали металлические прутья, фундамент был уже заложен, но единственной постройкой был первый этаж незаконченного дома из красного кирпича, которому суждено было стать резиденцией Прабхупады. Его комната была вполне готова. Пол был грязный, и на нем валялись накрытые ковриком кирпичи, стены были сырые, и сама комната была очень холодной. Это была большая комната, которая могла служить местом для собраний. В одном из се углов стоял рабочий стол Прабхупады.
Прабхупада был очень доволен. Он сидел за своим столиком, улыбаясь и благодаря преданных за то, что те так усердно работают. Сурабхи, ученик, ответственный за строительство признался Шриле Прабхупаде, что они продолжали работать до последней минуты, вплоть до его приезда, и все же работы еще не были закончены. Преданные и наемные рабочие трудились не покладая рук с марафонской скоростью дни и ночи на протяжении недель. Сурабхи сказал, что они только-только зацементировали стены в комнате Шрйлы Прабхупады и постаралась просушить их с помощью специальных сушильных ламп. Но это привлекло мух и других насекомых. Так что его комната оставалась пока в недоделанном состоянии, но Прабхупада был чужд всякой критики, он был счастлив тем, что они сделали. Однако он подчеркнул, что все должны продолжать усердно трудиться, чтобы закончить полностью строительство всего Кришна-Баларам мандира к Джанмаштами, до которого оставалось семь или восемь месяцев. Это было сложно, но Прабхупада не шутил. Он был в высшей степени удовлетворен своей недоделанной холодной
комнатой во Вриидаване и в то же время поставил перед преданными нелегкую задачу завершить работу вовремя.
Я поставил свой столик в комнате соседней с комнатой Прабхупады. Любой, кто захотел бы пройти к Прабхупаде, должен был бы пройти мимо меня, таким образом я мог бы всегда видеть, что эго за человек. С прошлого раза, когда я был со Шрилой Прабхупадой в Индии в 1973 году, я знал, что будет приходить множество индусов, и, если я буду их всех пускать, то у Прабхупады не останется времени ни на что другое. Буквально через несколько минут стали подходить люди, и я говорил им, что до вечера Шрила Прабхупада не будет принимать гостей. Все это были бридж баси, обитатели Вриндаваны. Некоторые из них были седобородыми старыми садху в шафрановых одеждах. Приходили семейные люди со своими женами, также бедняки, простые жители деревни. Никому из них не нравилось, что какой-то молодой выскочка с Запада препятствует им, но я брал на себя риск и, чтобы поберечь Прабхупаду, пропускал только тех, о.ком я знал, что их визит важен для Прабхупады, или тех, у кого была рекомендация от президента храма.
Сидя в своей комнате, я начал печатать письма, продиктованные Прабхупадой. От меня больше не требовалось исполнять обязанности повара, так как кухню жившей здесь Ямуны даси, жены Гуру даса, президента храма, Прабхупада предпочитал всем остальным. Кроме того она имела опыт готовки в условиях Вриидаваны. Была там и одна девушка, которая страстно желала распечатывать с кассет записи Чайтапья-чаритамриты, сделанные Прабхупадой, так что я с разрешения Прабхупады сдал и эти обязанности.
Отлучившись, чтобы выполнить какое-то поручение Прабхупады, я на минуту оставил дверь без присмотра, и мгновенно один мужчина — бриджбасы, которому я перед этим отказал, проскользнул в комнату. Я снова занял свой пост, сердясь на этого малого за то, что он вошел-таки без приглашения. Мне казалось, что лишь совсем немногие из посетителей всерьез намеревались предаться Прабхупаде.
Но через несколько минут Прабхупада зазвонил в свой колокольчик. Я вошел и сел перед Шрилой Прабхупадой. Комната оставалась темной даже с зажженным в ней светом, а пол и стены были холодными. Но в глазах Прабхупады был особый, чарующий блеск. Очевидно, что здесь он был более дома, чем в гонконговском отеле.
“Этот человек говорит, что ты не пускал его.” — сказал Шрила Прабхупада. Я бросил на мужчину, который был среднего возраста индийцем, сердитый взгляд, но мне пришлось усмирить свой гнев.