Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
Мне это надоело.
– Педик ты, Поттер, - говорю я.
Я был готов к удару - маггловскому быстрому удару - и увернулся, потому что следил за движениями Поттера.
– Protego corpus!
– следующий удар достигает цели, но ощущения при этом Поттер должен испытывать такие, будто въехал по каменной стене.
Он отступает, держа руку на весу, и смотрит на меня так, что мне… совестно.
– Почему ты так себя ведёшь?
– спрашивает он.
– Кто тебя тянет за язык? Если ты хотел драки, зачем надо было всё это устраивать?
– Это ты поцеловал меня, а не я тебя, - напоминаю.
– Я ничего не устраивал.
Хочется верить, Поттер никогда не узнает про «Mens et animus».
– Но какого хрена ты ведёшь себя так, будто… - Поттер запинается.
– Будто я тебя ненавижу, ты хотел сказать?
– интересуюсь.
– Вспомни предыдущие пять лет и подумай, могу ли я НЕ ненавидеть.
Разворачиваюсь и ухожу, ожидая удара в спину - удара, которого не следует. Смертельно хочется оглянуться, но я этого не делаю.
А сейчас, день спустя, я всё это записываю и думаю, что не имел никакого права давать Поттеру пощёчину за то, что он обвинил меня во вранье - я, как выяснилось, и правда вру в промышленных масштабах.
И так мерзко и муторно на душе, как не было ещё никогда.
Могу ли я не ненавидеть? Да ещё как могу.
Вот только Поттер об этом не узнает».
Глава 11.
Пришло время подвергнуть тебя самому страшному испытанию.
Макс Фрай, «Книга одиночеств».
По приказу Гарри Кричер вернул медальону прежний облик - причём сделал это охотно, когда «молодой хозяин» пообещал, что разрушит эту вещь; однако сказать было куда проще, чем сделать, и теперь Гарри, скрестив ноги по-турецки, сидел на кровати и рассматривал медальон. Тяжёлое золото холодило ладонь; ничего такого особенно зловещего Гарри в нём не мог рассмотреть, как ни старался. Напротив, медальон удобно было держать в ладони и носить на шее. Как будто бы даже обычное украшение… но Кричер поклялся своей верностью роду Блэков, что это именно тот медальон, что забрал из чаши Регулус, и Гарри поверил, потому что лжи среди чувств Кричера не было.
Быть может, необычным было то, что, если долго держать медальон в руке и вслушиваться в ощущения, можно было различить биение, словно крохотное сердце было спрятано где-то внутри и взволнованно колотилось теперь; и пульс его через несколько секунд попадал в такт пульсу Гарри. Это вызывало и гадливость, и удовольствие одновременно, но стоило разжать ладонь, как и одно чувство, и другое пропадали бесследно вместе с биением.
Открытым оставался вопрос о том, как уничтожить добытый хоркрукс. Меча Гриффиндора у Гарри с собой не было - уж не затем ли Дамблдор завещал его, кстати, чтобы было чем уничтожать хоркруксы? Мог сработать яд василиска, но Гарри совершенно не представлял, как нацедить его у Северуса. Может, попросить василиска раскусить медальон? А если проглотит случайно или зуб о металл сломает? Зеркал смерти в наличии не имеется…
Гарри перекидывал медальон с ладони на ладонь, словно тот жёг руки. Кстати о том, что жжёт руки… не спросить ли у рун, что его ждёт впереди?
– Что будет с хоркруксами?
– поинтересовался Гарри.
– Сумею я их уничтожить или нет?
Тепло одной из косточек пробилось сквозь мешочек и воздух до самого подбородка Гарри, и держать её в руке было совсем невыносимо. Гарри быстро взглянул на неё, узнавая линии, и бросил обратно в мешочек, пока на пальцах не появились ожоги.
Jera.
– Руна циклического круговорота. Времена года. Сев и уборка урожая - получение плодов. Цикл, круговорот. Причем, цикл занимает определенное время. Нельзя опоздать. Но и нельзя спешить. Все должно произойти вовремя, в нужный срок, - постепенно всё яснее вспоминая нужную статью словаря, Гарри говорил всё быстрее.
–
Выдохшись, Гарри замолчал. Руна оставила в нём больше вопросов, чем ответов - например, какое отношение охота за кусочками души Тёмного лорда могла иметь к возвышению духовности, или не связано ли упоминание об «огне» лета и «льде» зимы с тем, что видит в нём Кевин - но, скорее всего, хоркруксы будут уничтожены. При должном старании, конечно же.
Спрятав руны в прикроватную тумбочку, Гарри достал дневник Снейпа и только откинул обложку, когда запыхавшийся и радостный Кевин влетел в спальню.
– Фред и Джордж доделали своё колдорадио!
– Кевин с разбегу плюхнулся на кровать рядом с Гарри.
– Они сказали, всё было продумано ещё до битвы у Батлейт Бабертон, так что теперь они быстро справились. Пойдём, они тебя зовут посмотреть!
Близнецы и Кевин удивительно быстро нашли общий язык; сам Гарри несколько отстранился от всех троих, занятый по уши тренировками, хоркруксами, листовками и прочим - а ведь есть и спать тоже когда-то надо было! И помимо воли Гарри думалось, что общение с близнецами - куда более нормальными людьми, чем их вечно чем-то занятый любовник - приносит Кевину больше пользы. Внутренний голосок в ответ заявлял, что Гарри - осёл. Или баран. По выбору. Гарри отмалчивался, не желая вступать в бесплодные споры с собственной шизофренией.
– Ой, а что это?
– быстроглазый Кевин заметил и дневник Снейпа, и медальон Слизерина.
– Так, ерунда, - Гарри поспешно запихал и то, и другое под подушку и встал.
– Пойдём. Они уже проверяли, работает оно или нет?
– Фред сказал, что да, - откликнулся Кевин. Единственный, кроме Гарри, Кевин безошибочно различал близнецов, потому что в минуту сильного волнения увидел их по-разному и с тех пор не понимал, как остальные могут считать одинаковыми яркую морскую волну, пронизанную солнечными лучами - Фред - и россыпь большущих зрелых подсолнухов - Джордж.