Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
Понимая, что порчу настроение и себе, и Таиру, решительно меняю поведение. Почтительно склоняю голову, беру обеими руками ладонь мужа, со всем уважением целую её и прикладываю ко лбу.
– Прости меня, муж мой. Я жена твоя и пойду туда, куда ты скажешь.
– Ты мудрая женщина, Роксана, – целует меня в лоб Таир и говорит ритуальную фразу: – Войди в дом мой, как вошла в моё сердце.
Кто-то из свиты наместника открывает нам портал, и я делаю шаг, понимая, что прежней моя жизнь уже никогда не будет.
Часть 2
Со стоном встаю со стула и, потирая ноющую поясницу, вразвалочку, как утка, иду к распахнутым на террасу дверям.
Лёгкий бриз перебирает тонкие занавеси на окнах и доносит с улицы неопознанную смесь ароматов: разнообразную сладость парковых цветов, прохладу луговых и газонных трав, пряность созревающих в садах фруктов, свежесть моря в бухте… Всё смешалось в неповторимых пропорциях, создав уникальное благоухание середины лета.
Как же хорошо в поместье! Багчасарайский дворец за почти десять лет замужества так и не стал для меня домом. Офис, где решаются вопросы управления наместничеством. А жить в конторе, даже если там есть прекрасно оборудованные места для отдыха, неуютно. Наверное, именно поэтому при малейшей возможности я сбегала в своё поместье.
По брачному договору, составленному моим стряпчим, собственность, принадлежавшая мне до свадьбы, являлась моим приданым. А по закону всех стран, чтивших Аллу, имущество, с которым жена пришла в дом мужа, считается гарантией её обеспеченности в случае развода или вдовства; никто в новой семье, включая мужа и детей, прав на имущество жены не имеет.
Этим я и пользовалась. Управлять поместьем и производствами надо? Надо. Делать это следует на месте, контролируя процесс лично. Таир неохотно, но соглашался.
Плюс Источник…
Ох уж этот Источник. Хуже малого, капризного, избалованного родителями и няньками дитя. «Дайте то, подайте это, сделайте наоборот!» – писал в моём мире поэт о мальчике Вите. Но я была полностью уверена, что Сергей Владимирович каким-то невероятным образом был знаком с моим подопечным.
– Ты прошла последнюю инициацию? – первым делом спросил меня Источник, когда я появилась в усадьбе через три дня после свадьбы для решения формальностей, сбора вещей и всего необходимого для смены статуса и переезда.
– Прошла, – призналась я со вздохом.
Да уж… прошла. Помня слова знахарки Амины о том, что если мой первый мужчина будет любимым, то, возможно, после этого ни страданий, ни боли от трансформации не почувствую, дежурной целительницей, которая могла бы мне помочь после брачной ночи, я не озаботилась. Кажется, не учла я тогда, что ключевое слово в предупреждении было «возможно». Как результат – шокированный моим приступом Таир, перепуганные слуги, срочным порядком выдернутая из супружеской спальни Прасковья и почти сутки беспамятства.
– Слушай, – горячо шептала я в ухо подруге после того, как немного пришла в себя, – может, я всё придумала? О том, что люблю Таира… А на самом деле мне просто понравился красивый и влиятельный молодой мужчина. Мало что завидный жених, так я ещё
– Милость Триединого, – чуть ли не силой укладывая меня на подушки, ворчала подруга. – Откуда мне знать ответ на столь деликатный вопрос. По-моему, любовь – чувство многогранное. Я вот детей своих люблю. Кажется, должна ко всем одинаково относиться, ан нет… Машку, то ли от того, что она первая и девочка, люблю не так, как мальчишек. Она как открытая книга. Словно копия меня самой. Ничего нового. Марка изучаю, как неведому зверушку. Маг с рождения – это, знаешь ли, феномен. А Васька, – женщина вдруг так светло улыбнулась, словно солнце сквозь задёрнутые шторы пробилось, – Васька – это Васька. Тут даже сказать нечего.
– Мне казалось, что ты их одинаково любишь, – поражённо пролепетала я.
Целительница передёрнула плечами.
– Одинаково. За любого из них, не думая, жизни лишу, если нужда настанет. Или свою отдам без сожаления. Но чувство к каждому своё. Понимаешь?
Настала моя очередь плечами пожимать.
– Вряд ли…
Подруга на миг задумалась, а потом спросила:
– Вот собаки твои… Зиг и Заг. Ты к ним одинаково относишься?
– Ну ты сравнила! Собаки и дети.
– Ответь! – не отступала Прасковья.
– Нет, конечно. Они же разные, хоть из одного помёта. Зиг солидный такой, эмоционально сдержанный, умница невероятная – всё слёту понимает. Вожак. Брата одёргивает, если надо. А Заг… – я невольно улыбнулась, – балбесина и разгильдяй, несмотря на всю нашу с Тауфиком дрессуру. Всё норовит в игру превратить, в развлечение. Но зато открытый, и я знаю, что любит меня всей своей пёсьей душой. Прикажу прыгнуть с обрыва в море – поверь, не задумается.
Подруга внимательно слушала меня, а когда я закончила рассказ, спросила:
– Теперь поняла?
– Но это же собаки, а не дети! – продолжала упрямиться я.
– Да. Звери не люди, но чувства, испытываемые тобой к псам, очень схожи с моими. Но тебе сейчас лучше поспать, а не думать о таких незначительных вещах, – ладонь целительницы легла мне на лоб, навевая сонливость.
– Что может быть важнее любви? – сопротивляясь наведённому сну, пробормотала я.
– Например, жизнь… – услышала в ответ.
– Прошла, – задумчиво повторила я, вспомнив тяжёлое восстановление после первой брачной ночи. – Но вряд ли смогу в ближайшие дни осуществить желаемое.
– Почему? – последовал вопрос капризного ребёнка.
– Дополнительные каналы для прохождения силы, открывшиеся после инициации, должны быть наполнены…
– Вот и наполним! Ты получишь столько силы, сколько сможешь принять.
– Чтобы лопнуть, как переполненный воздухом шарик…
– Великие духи! За какие прегрешения мне досталась такая Хранительница? – завопил Источник.
На материальном уровне его эмоции выразились как сильный порыв ветра, пронёсшийся по участку и взъерошивший морскую гладь.