Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
Теперь шикает на младших. Смешной…
Переняв моду императорской семьи, большую часть лета проводившую в Ялде, наместник тоже завёл традицию раз в неделю прогуливаться семьёй по набережной. Что называется, себя показать.
Таир и Азат вышли на прогулку в европейской полувоенной одежде: длинные сюртуки, прямые брюки. Кирим в кадетской форме. Мы с Глашей в светлых летних платьях. Только у дочери платьице короткое – пышная юбочка до середины икры всего лишь, зато панталончики, щедро украшенные кружевом, заканчиваются значительно ниже подола и смотрятся мило и наивно. А так
Никто для прогулки правящих особ набережную специально не освобождал. Шли впереди несколько неприметных мужчин и тихо просили гуляющих:
– Господа, посторонитесь.
Так как в эту часть города простолюдинам допуска не было, объяснять людям, как должно себя вести, нужды не было. Без возражений расступались, а при нашем приближении штатские кланялись, военные честь отдавали, дамы приседали в книксене.
В ответ едва обозначенная улыбка или лёгкий кивок, если знакомых заметили. А вот кормление чаек – это не по протоколу.
– Гульфия, мы чаек в усадьбе покормим, – пообещал дочери Таир, называя её на гиримский манер.
– Папенька, ты так редко там бываешь и не знаешь о том, что чайки на наших скалах не селятся, – надула губки принцесса.
Глаша права: чайки на наших скалах не жили. Залетит какая по глупости, присядет на утёс, потопчется, покрутит головой недоумённо, заорёт нечто бранное на своём птичьем языке и летит прочь.
– Дочь, у нас нечем кормить птиц, – предприняла я попытку отговорить девочку от сомнительного развлечения.
Но целеустремлённую Глафиру такая малость не остановила. Она уже давно косилась на парнишку лет десяти, который отламывал куски от большого каравая и подкидывал их в воздух. Рядом с мальчиком стояли двое: мужчина с недовольным выражением лица, похожий на гувернёра, и лакей, двумя руками держащий булку так, чтобы юному господину было удобно.
– Мальчик, вы могли бы поделиться со мной хлебом? Я тоже хочу покормить чаек, но мы не захватили с собой на прогулку ничего съестного, – девочка выпалила эту тираду скороговоркой, проскользнув мимо братьев, мимоходом сунув в руки Кирима свой зонт и подойдя достаточно близко к счастливому обладателю еды для чаек.
Таир недовольно заозирался, отыскивая взглядом гувернантку Глаши. Девушка стояла за его спиной, не решаясь протиснуться между нами к воспитаннице. Я сделала ей знак оставаться на месте. А сама пошла следом за дочерью.
– Охотно, барышня! – тем временем ответил парнишка и потянулся за хлебом.
Слуга тут же разломил горбушку на две части, и Глафира с радостью забрала одну из половинок. Дети отошли поближе к ограждению, а ко мне с поклоном обратился гувернёр мальчика:
– Ваше Высочество, не стоит волноваться. Василий Андреевич умеет бросать корм так, чтобы птицы не кружились над головами.
Кивком дав понять воспитателю, что он услышан, всмотрелась в мальчика. Было что-то знакомое в ребёнке, но я наверняка знала, что вижу его впервые.
– Это старший сын Великого Князя Андрея Васильевича, – тихо сказал муж, остановившись за моей спиной.
Надеюсь, на сей раз императорские безопасники не станут спрашивать, как так случилось,
Несмотря на то, что пять лет назад Дмитрий Васильевич сменил отошедшего от дел отца, политика Империи по отношению к полуострову не изменилась. Особо во внутренние дела гиримского ханства не вмешивались, при великой нужде помогали и благосклонно приняли в дар обширный земельный надел на берегу моря для постройки летней резиденции.
– Это будет лучшей мотивацией помогать нам блюсти безопасность полуострова, – шепнула я на ухо Таиру, предложив сделать такой подарок на трёхсотлетие монаршего дома. – За свою собственность душа сильнее болит.
Шептала потому, что не было уверенности в отсутствии во дворце императорских шпионов. А знать причину, по которой хан, дороживший каждым клочком земли, такой щедрый подарок делает, монарху не след.
Гиримского наместника приглашали на все более-менее значимые мероприятия, проводимые Императором, но личной дружбы между нашими семьями не сложилось. И вот «здрасти, приехали». Глафира, поправ все правила этикета, знакомится с племянником Дмитрия Третьего. А зная свою дочь, мы с Таиром понимали, что одним кормлением чаек дело не закончится. Вот она уже машет братьям, чтобы составили ей компанию, и те, покосившись на нас, присоединились к весёлому занятию.
– Что делать будем, твое высочество, – сохраняя на лице самую благодушную улыбку, чуть слышно спросила я мужа.
– Первым делом уволю гувернантку, что не справилась со своими обязанностями. Элементарным правилам вежества не научила девочку! – рассерженной змеёй прошипел хан, с улыбкой кивая дочери, которая приветливо помахала нам рукой.
– Хорошо, когда знаешь, кто виноват, – качнула я зонтиком.
– Вторым делом отправлю вас в небольшое путешествие. Ты же не будешь против морского круиза? Скажем, в Одеоссис и обратно. Отдохнёшь, развеешься, детей от нового знакомства отвлечёшь…
Хотела было напомнить хану о том, что у меня морская болезнь, но, взглянув, как Василий Андреевич соловьём заливается, что-то увлечённо рассказывая Глафире, а та поощрительно ему улыбается, согласилась.
Нам таких знакомств не надо. Это только кажется, что детки слишком малы, чтобы сторониться ненужных знакомств, а на деле не успеешь обернуться, как родители мальчика предложат помолвку объявить.
Не хочу я дочери судьбу придворной магини. Пусть подрастает, а там сама путь жизненный выберет.
Глава 9
Пока мы с Таиром тревожились за будущее дочери, дети развлекались.
Забыв о том, что несколько минут назад выговаривал сестре о недостойном поведении, Кирим весело смеялся, подбрасывал кусочки хлеба и радовался, когда особо проворная чайка хватала угощение на лету. Азат, склонив голову к плечу, следил то за полётом птиц, то за разыгравшимися мальчишками.
Глафира, пару раз кинув в стаю корочкой, быстро потеряла интерес к новому развлечению, отошла в сторону и стряхивала крошки, попавшие на платье. К ней тут же, предлагая помощь, поспешила гувернантка.