Жизнь вверх дном
Шрифт:
Яна Станиславовна нависла над нами, как Кутузов над Наполеоном. Правда, у нее два глаза, но суть-то от этого не меняется.
– Сейчас же собирайте вещи, и чтобы духу вашего здесь не было!
Мы переглянулись.
– Вы что, плохо слышите?
Вообще-то Янка, как мы ее между собой зовем, не очень злобная. Просто она молодая и поэтому иногда строжится.
Первой встала Ярик. Потом уже я, Точка и Варька.
Весь класс уставился на нас. Готова поспорить – у Лепры рот до ушей от счастья.
Через пять минут мы уже сидели на перилах перед школой. Конечно, это была не моя идея. Октябрь – самый мерзкий месяц в году. Листва уже опала, снег еще не выпал, всюду грязь. Кто по своей воле в такое попрется?
– Как думаете, теперь без допуска от директора не пустит? – осторожно поинтересовалась я.
– Да пустит. Потом, после уроков подойдем, она отходчивая, – ответила Варька.
– Ржать надо было тише, – зло выдохнула Женька. Как будто это не она там с нами заливалась.
– Можно подумать, тебя там не было. – Ярик как услышала мои мысли.
Женька сцепила руки на груди и отвернулась. Она в последнее время сама не своя. Вчера вообще школу прогуляла. Почему – понятия не имею.
С Женькой же гадать бесполезно – она или скажет сама, когда «созреет», или спокойно проигнорирует твою смерть от любопытства.
– Сегодня мы с Сережей месяц встречаемся, у нас годовщина! – Я попыталась разрядить обстановку.
– Годовщина. В месяц. Точно. Безумно рада за вас.
Я обиделась. Не знаю, кто так разозлил Женьку, но это же не повод срывать злость на мне.
– Жень, я не знаю, какие собаки тебя укусили и за какие места, но хватит уже на всех рявкать, честное слово.
Ох, мне кажется, это Ярик очень зря. Злая Женька – это даже хуже, чем Женька добрая.
– Я не рявкаю.
– Ну да, это я рявкаю. Уже или рассказывай, что за фигня, или становись нормальной спокойной Женькой!
Откуда-то справа раздался шум двигателя. Мы не сговариваясь повернулись в сторону школьных ворот.
В аллею въехал какой-то парень на мотоцикле. Он затормозил буквально в десяти метрах от крыльца. Ни фига себе наглость!
Я повернулась к Женьке, ожидая едкого комментария. И испугалась. На Точку было страшно смотреть. Она побледнела, вцепилась пальцами в перила и не отрывала взгляда от мотоцикла.
Парень встал на асфальт, снял шлем, тряхнул кудрявыми темными волосами. Достал из кармана куртки сигареты, закурил и повернулся к лестнице.
Точка развернулась к двери.
Парень рванул за ней – сигарета выпала из его руки прямо в лужу. Женька схватилась за ручку, но ее преследователь оказался быстрее и прижал дверь ладонью, другой рукой ухватив Женьку за пальто. Какой же этот парень длинный…
Мы с девчонками переглянулись. Наверное, нужно было как-то вмешаться, но как?
– Женя…
– Отпусти меня. Сейчас же! – Я никогда не слышала у Женьки такого голоса. Казалось, еще секунда – и она зарыдает. Или заорет. Или и то и другое одновременно.
– Я собирался…
Она не дала ему договорить:
– Отпусти меня. Или я заору.
Парень послушно разжал руку. Женька тут же скрылась в школе.
Он громко выругался, запустил руки в волосы и еще раз выругался. Кажется, нас он вообще не замечал. Потом со всей дури засандалил кулаком в кирпичную стену. Ненормальный.
– К черту. – Он тряхнул раненой рукой, сел на мотоцикл, и через пару секунд его уже не было. Как он вообще умудрился сюда заехать? Кто он вообще такой, Женька ни про какого парня ничего не говорила. А судя по ее реакции, она его не просто знала. Ох, не просто.
– Женька… и парень? – Глаза у Варьки округлились.
– Это тот, про кого я думаю? – Ярик недоуменно переводила взгляд с Варьки на меня.
– Что это было вообще? – поддержала я общий хор.
Мы переглянулись. Что случилось с нашей Женькой?