Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Так от анализа трудностей в национальном вопросе и в неразрывной связи с этим анализом Раковский перешел к тому, что считал главным пороком советского строя, не ставя, впрочем, под сомнение ни сам строй, ни идеи пролетарской диктатуры, не понимая функциональной зависимости, связи между явлением и сущностью. Отчетливо представляя себе тенденцию развития, он дал яркую характеристику формировавшейся административно-командной системы, которую определял как «мешанину царского и буржуазного аппарата, подмазанного советским и коммунистическим мирром. Только советское мирро на лбу, а больше ничего». [426] Центральные органы, указывал Раковский, начинают смотреть на управление страной с точки зрения своих канцелярских удобств. Отсюда и идеи унификации, подчинения республик РСФСР или включения их в состав России. «Вот если бы все это было одно, если бы, нажав на одну кнопку, можно было управлять всей страной, это было бы удобно. С точки зрения ведомственной, конечно, это было бы легче, удобнее, приятнее. Если бы я рассказал вам историю борьбы, которую приходится республикам вести с нашим центральным аппаратом, это была бы история борьбы за их существование, переживаемая нами на окраинах».
426
Там же. С. 581.
Раковский высказал убеждение, что после образования СССР принцип равноправия республик не соблюдается в полной мере, что десятки постановлений обрушились своей тяжестью на республики, что российские органы стали выступать от имени всех республик, хотя и не получили на это полномочий. Аппаратные бюрократические действия ущемляли интересы республик. «Нет такого шага, который можно было бы сделать национальной республике и о котором можно было бы заранее сказать, что его можно сделать. Уездный исполком больше знает свои права, чем национальные республики».
Оратор делал вывод, что союзное строительство пошло по неправильному пути, ссылаясь на мнение Ленина и напомнив о том, что сам он предупреждал об этом в своей докладной записке в ЦК в сентябре минувшего года. Он внес предложение о значительном сокращении прав и полномочий общесоюзных наркоматов с тем, чтобы соответствующие полномочия были переданы союзным республикам. [427]
Содержательное, насыщенное мыслью выступление Раковский оказался не в состоянии уложить в отведенный регламент. Он просил дополнительные пятнадцать минут, но получил десять. [428]
427
Двенадцатый съезд РКП(б)… С. 582.
428
Там же. С. 579.
Высказанные идеи нашли подтверждение в выступлениях ряда делегатов.
Складывается впечатление, что в ходе съезда Раковский действовал в соответствии с заранее разработанной схемой: он выступал после ряда украинских делегатов, выходил на трибуну в качестве «тяжелой артиллерии». Скорее всего, именно в таком контексте надо оценить речь председателя Госплана Украины, бывшего боротьбиста (украинского левого эсера) Г. Ф. Гринько, сказанной им в прениях по докладу Сталина. Гринько высказал важную мысль: «Ни для кого не секрет, что не только в нашем советском аппарате, о котором мы достаточно много плохого говорили в последнее время, но и внутри нашей партии есть глубочайшая централизаторская инерция», относя этот упрек именно к решению национальной проблемы. [429]
429
Там же. С. 502.
В свою очередь член ЦК компартии Грузии К. М. Цинцадзе, выступавший вслед за председателем Совнаркома Украины, говорил: «Система была такова, как т. Раковский говорил, которая способствовала тому, что в эту систему управления подбирались люди, одержимые великодержавностью». [430]
Но большинство из тех, кто упоминал о его речи, проявляли себя то ли уже сложившимися сталинистами в национальном вопросе, то ли находились на пути к этому, причем подчас логическая аргументация подменялась гаерством, как это было, например, в выступлении А. С. Енукидзе – ближайшего в то время сталинского дружка. Он начал выступление так: «Товарищи, я сначала два слова скажу о т. Раковском. Он своим выступлением несколько удовлетворил мое национальное чувство. Вчера, товарищи, видя горячность выступавших здесь товарищей грузин, шутили, что нужно обыскивать их перед выступлением, как бы не произошло столкновения, но т. Раковский затмил своей горячностью всех кавказцев, вместе взятых». [431] Впрочем, полемизируя далее с Раковским со сталинистских позиций, Енукидзе не мог не признать наличия бюрократизма и других пороков, названных им. [432]
430
Там же. С. 584.
431
Там же. С. 585.
432
Там же. С. 586.
Недавний соратник Раковского по работе в Харькове, а теперь заместитель заведующего Агитпропом ЦК РКП(б) Я. А. Яковлев, по существу дела, извратил смысл выступления Раковского и, сведя его исключительно к проблеме слияния или отделения наркоматов, голословно провозглашал неправоту Раковского (такие провозглашения неправоты оппонента стали привычными на много лет и сохранились в своих пережитках вплоть до XIX конференции КПСС в известном девизе «Борис, ты не прав!»). Но и Яковлев заявил, что в самостоятельных комиссариатах сохраняется дух великодержавного шовинизма, чем фактически подтвердил обоснованность критики. [433]
433
Двенадцатый съезд РКП(б)… С. 596.
Р. А. Ахундов, защищая Закавказскую Федерацию, являвшуюся искусственным объединением трех республик (Грузии, Азербайджана и Армении), дошел даже до обвинения Раковского в намерении распустить СССР. [434]
Несколько уравновешеннее было выступление Г. Е. Зиновьева, который лишь предположительно высказался о преувеличенности оценок Раковского, но счел эту критику реакцией на нажим «великодержавников». [435]
На заседании национальной секции съезда 25 апреля Х. Г. Раковский развил свои мысли, высказанные на пленарном заседании.
434
Там же. С. 610.
435
Там же. С. 603.
Стенограмма заседания этой секции, до начала 90-х годов закрытая для исследователей в Центральном партийном архиве (ныне Российский государственный архив социально-политической истории), в настоящее время доступна и опубликована. Как видно из нее, Раковский сосредоточил внимание на «административном увлечении» и торопливости в «союзном советском строительстве», нажиме и давлении центральных советских органов на республики, фактическом упразднении их инициативы, превращении в объект эксплуатации. Он счел поспешной ту «колоссальную ломку», которая была произведена в декабре 1922 г. с образованием СССР. Мы видим, говорил оратор, что центральные синдикаты, тресты стремятся уничтожить развитие местных предприятий и кооперативов, что «идет борьба за сосредоточение богатств всех республик в руках центральных органов». Раковский настаивал на расширении прав местных органов за счет центральных. Без этого можно принимать сотни резолюций, но реально будет продолжаться прежняя великодержавная политика. Он сделал достоянием гласности (если считать гласностью заявление перед частью делегатов партсъезда, которое не публиковалось почти семьдесят лет!) неблаговидную попытку «автономизации», предпринятую еще в начале 1922 г. под видом ликвидации республиканских наркоматов иностранных дел. Однозначно отрицательно был оценен Раковским доклад Сталина на съезде. [436]
436
Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 170–172.
Обрушившись на Раковского во время заседания национальной секции, Сталин пренебрегал не только нормами этики (с ней давно уже покончили в большевистской среде), но и элементарной логикой, строя из себя тупицу, каковым в действительности отнюдь не являлся (в роль политического актера и режиссера будущий «великий вождь» полностью вошел уже в то время), допустил прямые оскорбительные выпады против Ленина, заявив, что тот «много забывал в последнее время», [437] то есть прямо признал политическую недееспособность еще живого Ленина. Совершенно очевидно, что все это было Сталину необходимо, чтобы смазать впечатление от направленных против его позиции ленинских документов. Сталин саркастически обозвал Раковского «старым ленинистом», имея в виду нечто прямо противоположное – разногласия между обоими деятелями социал-демократического движения в дооктябрьский период. [438]
437
Там же. № 4. С. 171.
438
По всем канонам большевистской ментальности речь Сталина была настолько цинична и нагла, что позже он не решился включить ее в собрание собственных сочинений.
Х. Г. Раковский по этому и другим поводам вынужден был взять слово для справки, дав генсеку спокойную и достойную отповедь. Он, в частности, сказал: «Я нахожусь в рабочем революционном движении уже тридцать лет, то есть когда еще не существовала партия большевиков. И если с его ближайшими сотрудниками были у тов. Ленина разногласия, почему мне, который принадлежал к рабочей революционной партии другой страны, не быть с тов. Лениным в известных случаях в разногласии. Но я одно могу сказать, что во всех решительных боях международного пролетариата я был с тов. Лениным, и в данный момент, в чем вы можете меня обвинить, это в ленинском уклоне по национальному вопросу». [439] Раковский был активно поддержан членом коллегии Наркомнаца РСФСР М. Х. Султан-Галиевым [440] – непокорным и своенравным подчиненным Сталина.
439
Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 174–175.
440
Там же. С. 161.