Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Вначале Ленин с этим проектом знаком не был. Видимо, именно Раковский, посетивший Ленина в Горках 25 августа, познакомил его с планом Сталина. [403] Это первое предположение позволяет сделать и второе – попытка Раковского оттянуть заседание комиссии на более поздний срок была предпринята по просьбе Ленина, не терявшего надежду, предполагавшего, что врачи дадут ему разрешение приступить к работе с конца сентября. Во всяком случае, получив сообщение о предстоявшем заседании комиссии 23 сентября, Раковский вместе с Г. И. Петровским (также входившим в ее состав) обращается с просьбой перенести его на 15 октября. По поручению Сталина его помощник А. М. Назаретян сообщает о невозможности этого. Прямое вмешательство Ленина в работу комиссии было предотвращено.
403
Раковский посетил Ленина явно для важного краткого сообщения: он был в Горках лишь 1 час 45 минут (приехал в 11.45 и уехал в 13.30) (Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 190).
Накануне заседания комиссии, 22 сентября, Сталин обратился к Ленину с письмом, в котором пытался защитить проект автономизации. С потугами на остроумие он завершил письмо признанием, что «нефальшивый украинец» Раковский, как говорят, против автономизации, тогда как «фальшивый украинец» Мануильский, мнение которого прилагалось, сталинский проект поддерживает. [404] Разведывательная сеть генсека работала уже хорошо, и он стремился засвидетельствовать свою беспристрастность. В то же время в плоских остротах явно ощущался издевательский тон не только по отношению к Раковскому (тот ни «фальшивым», ни «нефальшивым» украинцем не был, о чем Сталин прекрасно знал), но даже по отношению к своему формально высокому, в прошлом всесильному, а теперь бессильному адресату.
404
Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 198–200.
В заявлении от 28 сентября Раковский указал, что проект требует пересмотра. [405] Отмечая существенные противоречия и неясности проекта Сталина, на его скрытый смысл – распространить компетентность российских органов на те народные комиссариаты, которые еще не были объединены, Раковский писал, что проведение этого проекта, то есть формальное упразднение независимых республик, явится источником затруднений как за границей, так и внутри страны. «Я продолжаю считать заключение комиссии не окончательным, – писал он. – Вопрос должен быть поставлен снова и разрешен во всем объеме согласно постановлениям партийных съездов». Заявление было тотчас же передано через Мануильского Сталину. [406]
405
Замечания тов. Раковского по проекту резолюции о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками 28 сентября 1922 // Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 209–213.
406
Там же. С. 213.
Оно поступило тогда, когда произошли события, существенно изменившие первоначальные намерения Сталина, поддержанные в комиссии, а также в ЦК национальных республик, за исключением Грузии. 23–24 сентября состоялось заседание комиссии Оргбюро (Раковский не присутствовал, он находился в отпуске, откуда и обратился с названным выше письмом). Проект Сталина был утвержден, причем цинично и лживо предписывалось, чтобы проект автономизации исходил не из центра, а был внесен самими республиками. [407]
407
Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 200–205.
Однако через день, 26 сентября, в Горках состоялась встреча Сталина с Лениным, продолжавшаяся 2 часа 40 минут [408] (что побивало все рекорды продолжительности такого рода встреч, ибо на этот раз речь шла именно о длительности беседы, а не о времени пребывания Сталина в Горках). Ленин высказал отрицательное мнение о проекте автономизации. В этот же день Ленин пишет записку Каменеву, в которой официально фиксирует свое осуждение сталинского проекта.
Правда, со стороны столь многоопытного политика, каковым являлся Ленин, речь шла не о принципиальном осуждении плана фактического воссоздания империи, а лишь о тактической уступке: «Важно, чтобы мы не давали пищи “независимцам”, не уничтожали их независимости, а создавали еще новый этаж, федерацию равноправных республик». [409] В этих условиях за подписями Сталина, Орджоникидзе, Мясникова и Молотова в один из следующих дней был разослан документ, [410] в котором речь шла уже не об автономизации, а об объединении республик в псевдоновое государственное образование с правом выхода из него, о формировании Центрального исполнительного комитета и Совнаркома союзного государства наряду с аналогичными органами в России и других республиках.
408
Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 12. С. 383.
409
Ленин В. И. Сочинения. Изд. 5-е. Т. 45. С. 211–213.
410
Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 205–206.
Для морального облика Сталина и его соавторов по письму характерным было, что они скрыли принадлежность идеи Ленину и выдали новое предложение за свое «уточнение некоторых пунктов», хотя, по существу дела, это было формальное уточнение, реально не менявшее сущности ликвидации независимости республик. Другие документы свидетельствуют в то же время, что, пойдя на уступку, Сталин не собирался складывать оружия. 27 сентября он написал ответ на письмо Ленина Каменеву (последнему написать ответ не было доверено!), в котором упрекал Ленина в «национальном либерализме», [411] а 28 сентября на заседании Политбюро передал записку Каменеву, в которой потребовал «твердости против Ильича» по национальному вопросу. [412]
411
Там же. С. 208.
412
Там же. С. 209.
В этом конфликте Раковский был на стороне Ленина, который сам в глубине души был ближе к позиции Сталина, нежели к той, которую сам официально провозглашал. Решения Ленина о «равноправии республик», включая Российскую, носили хитроумно-лживый характер, ибо при сохранении власти единой компартии на всем пространстве якобы нового государственного образования ни о какой самостоятельности республик не могла идти речь.
Позиция же Раковского была весьма близка к декларируемой позиции Ленина, фактически совпадала с ней, если бы ее можно было понимать как искреннее стремление не допустить единодержавия. Х. Г. Раковский был, наряду с группой грузинских работников, одним из очень немногих партийных деятелей, выступивших тогда против проекта автономизации.
Отказавшись от автономизации на словах, Сталин на деле добился реального осуществления автономизации в практике бюрократического централизма, в подавлении самостоятельности республик. Собственно говоря, действуя более или менее открыто, он недалеко ушел от того, что в замаскированном виде планировал сам Ленин.
Произошедшая в 1922 г. стычка Раковского и Сталина не вышла за пределы кругов высшего партийного и государственного руководства, не стала достоянием широких масс.
Однако Х. Г. Раковский отстаивал свою точку зрения в печати. 18 октября в газете «Коммунист» появился текст его беседы с представителем редакции, в которой указывалось, что, хотя функции объединенных наркоматов возложены на наркоматы РСФСР, фактически они остаются российскими комиссариатами. «Союзные функции комиссариатов совершенно недостаточно подчеркнуты, отчего, конечно, часто страдает работа в республиках». Председатель Совнаркома Украины настаивал на создании подлинно союзных наркоматов, говорил, что надо иметь союзные съезды Советов, ЦИК, СНК, такие же органы должны быть в каждой республике. Именно в этом состояло бы создание принципиально нового государства.
Во время республиканских съездов Советов, решавших вопрос об объединении, а затем и I Всесоюзного съезда Советов Х. Г. Раковский, как мы знаем, принимал участие в Лозаннской конференции. Там он всячески стремился обратить внимание общественности и дипломатов на добровольность объединения и суверенность республик в новом образовании.
Формально победила точка зрения Ленина, которой твердо и искренне придерживался Раковский, в отличие от самого Ленина. Имевший место конфликт в комиссии Оргбюро ЦК РКП(б) на поверхность не вышел. Но злопамятный и мстительный Сталин уже тогда (если не значительно раньше, еще с 1918 г.) затаил враждебность к Раковскому, как и ко всем тем, кто стоял в этом и следующих столкновениях на федеративной точке зрения по национально-республиканскому вопросу.
Хотя Раковский считал образование СССР завоеванием всех советских республик, он открыто указывал на основные недостатки намеченных совместных органов, выражал опасение, что РСФСР может стать хозяином «всей союзной жизни, всегда имея в союзных органах за собой большинство». [413] Выход он видел в представительстве национальных интересов отдельных республик, причем, в отличие от многих других советских деятелей, отвергавших любой «буржуазный опыт», не гнушался ссылаться на положительные примеры капиталистических стран. Раковский внес предложение о создании в СССР двухпалатной системы выборного представительства. Он неустанно обращал внимание на неразрывную связь, органическое единство централизма и демократизма, к которой надо было стремиться в развитии союзного государства. Конечно, о реальном демократизме говорить не приходилось – он был несовместим с самой идеей диктатуры пролетариата, которая реально воплощалась в безграничную власть партийно-государственной верхушки. Но применительно к правам республик идея демократизма в какой-то степени могла, в его представлении, реанимироваться. «Искусство нашего советского правления должно заключаться в правильном дозировании и уравновешивании этих различных элементов, перевес которых в одну или другую сторону может дать только уродливый результат». [414]
413
Раковский Х. Г. Союз Советских Социалистических Республик: Новый этап в союзном советском строительстве. Харьков, 1923. С. 4.
414
Там же. С. 26.