Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Произошел спор и по вопросу о гражданстве. Представленный на рассмотрение соответствующий пункт устранял республиканское гражданство, вводя только общесоюзное. Раковский высказал убеждение в необходимости сохранения гражданства республики. С тревогой он говорил: «Здесь пахнет в общем космополитизмом. Вы начинаете ненавидеть понятие “национальность”. Конечно, союзное государство – понятие более широкое, потому что за пределами Украины, Грузии и пр[очих] республик данное лицо пользуется теми же правами, какими пользуются и граждане данной республики. Но понятие украинский гражданин, грузинский гражданин в связи с тем, что он живет постоянно на данной территории, связан с данной административной группировкой, с данной политической властью – вы не можете этого отнять, так как эти две вещи одновременно существуют». При этом Раковский сослался на циркулировавшее в кругах западной интеллигенции предложение о введении европейского гражданства наряду с принадлежностью к определенному гражданству страны, государства, причем сделал это без обычных в коммунистических кругах выпадов по поводу «буржуазного мировоззрения». [469]
469
Там же. Л. 40.
Между Сталиным и Раковским вновь возникла острая конфронтация. Сталин отвергал двойное гражданство, спекулятивно ссылаясь на то, что граждане советских республик окажутся беззащитными за пределами СССР, приводил в пример США – страну с единым гражданством, запугивал, что внутри СССР появятся границы, республиканские паспорта, ловля граждан республик за их пределами и т. п. Раковский резонно возражал: США не являются государством с определенными этнографическими территориями; коль сохраняются национальности, факт их существования должен получить отражение в национальном гражданстве; Сталин переносил старые российские представления о подданстве на понятие советского гражданства. «Если при выезде из России за границу требовался паспорт, то, когда француз приезжал в Бельгию или Германию, никакого паспорта не нужно было». [470] При этом Х. Г. Раковский предложил записать в конституцию новый пункт: «Граждане одной республики, переходя на территорию других республик, пользуются правами данной республики». [471]
470
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Ед. хр. 3472. Л. 41–44.
471
Там же. Л. 1.
Наиболее острые дискуссии разгорелись вокруг проблемы статуса и полномочий Совета национальностей ЦИК СССР. Х. Г. Раковский решительно возражал против его утверждения съездом Советов. В этом случае, пояснил оратор, Совет национальностей, формируемый ЦИКами республик, окажется зависимым от органа, в котором депутаты России составляют примерно половину. «В чем заключается авторитет второй палаты? – разъяснял свою мысль Раковский, пытаясь при довольно пассивной поддержке Каменева и Калинина убедить большинство комиссии в своей правоте. – Она создается для того, чтобы дать национальностям возможность высказать свою волю, чтобы она корректировала первую палату и съезд Советов». С известной долей иронии, адресованной и самому себе, он продолжал: «Когда раньше говорили, что национальностей нет, тогда дело другое, тогда этого не надо было. А теперь признали, что национальности есть и потому их интересы нужно отстаивать. А если так, то будет ли авторитетна эта палата, – Совет национальностей, если она является не органом национальностей, а органом России… Вот мы и хотели избегнуть, и если мы создали палату, то нужно, чтобы она действительно была выражением воли избирателей». [472]
472
Там же. Л. 4–6.
За предложение Раковского – исключить пункт об утверждении Совета национальностей съездом Советов – голосовало 5 против 7 членов комиссии. Калинин смалодушничал, он не осмелился голосовать против Сталина, заявив, что счел необходимым выполнение директивы ЦК. Произошел любопытный диалог:
«Раковский. Позвольте тогда записать, что за поправку голосовало пять плюс мнение тов. Калинина, потому что он заявляет, что в душе он за одно, а по чувству за другое.
Калинин. Я даю урок подчинения.
Раковский. Я от своих слов отказываюсь». [473]
Вновь, как и на совещании работников национальных республик и областей, Раковский отстаивал необходимость создания двух президиумов – Совета Союза и Совета национальностей (теперь создание именно этого органа, а не Совета республик было уже решенным делом) – вместо намечавшегося единого Президиума ЦИКа, причем им предусматривалась возможность совместного решения этими органами международных вопросов на паритетных началах. [474] Отстаивая такой подход, он аргументировал его в комиссии тем, что обеспечение независимости и автономности республик необходимо не только во время сессий ЦИКа, когда заседают оба Совета, но и каждодневно. И на этот раз предложение, разумеется, было отвергнуто. [475]
473
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Ед. хр. 3472. Л. 6.
474
Там же. Л. 70.
475
Там же. Л. 80, 82.
Новая дискуссия развернулась по поводу того пункта проекта, который предоставлял возможность контроля решений республиканских съездов Советов союзному ЦИКу. «Съезд Советов никто не может контролировать, – заявил Раковский. – Пункт является отрицанием остававшихся за республиками суверенных прав и находится в противоречии с директивами комиссии ЦК». [476]
На защиту сталинского проекта на этот раз кинулись А. С. Енукидзе и Т. В. Сапронов. «Тут последовательное проведение ограничения союзного верховного органа!» – воскликнул тот самый Сапронов, с которым Раковский всего лишь за три года до этого, когда они оба работали на Украине, ожесточенно спорил при совершенно иной расстановке сил: Раковский выступал за централизованное государственное устройство, а Сапронов – за децентрализацию и, как он позже писал в своей автобиографии, «за горизонтальное строительство Советов и их отделов». [477] «А если незаконно решение, которое съезд Советов примет?» – в свою очередь опасался Енукидзе. [478] «Суверенитет отдельных республик, входящих в Союз, ограничен лишь в пределах, указанных в договорах, и лишь в пределах, отнесенных к компетенции Союза!» – парировал Раковский. При обсуждении этого пункта он заметно нервничал. «Это что-то невероятное, кто это сочинил?» – ответ на этот риторический вопрос был ясен всем. Из тринадцати голосовавших за предложение Раковского снять данный пункт высказалось лишь четверо. По требованию Раковского в протокол было записано его особое мнение. [479]
476
Там же. Л. 1, 8.
477
Деятели СССР и революционного движения России. С. 650.
478
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Ед. хр. 3472. Л. 8.
479
Там же. Л. 10–11.
Призывая самым серьезным образом относиться к конституции, которая обязана была определить судьбы народов СССР на десятки лет, Раковский ратовал за выработку до предела точных и конкретных формулировок, устранения неясностей и нелогичностей. [480] Когда обсуждался вопрос об изменении границ республик, он потребовал уточнить пункт, в котором говорилось о согласии на это соответствующих республик. Что означает эта формула? Ясна ли она? Не вызовет ли разночтений? Только четкое указание на согласие высших республиканских органов, зафиксированное в конституции, позволит не допустить произвольного толкования и нарушения реальной воли законодателя. [481]
480
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Ед. хр. 3472. Л. 61 и др.
481
Там же. Л. 23.
Приверженцы Сталина были весьма раздражены столь энергичным вмешательством Х. Г. Раковского в решение конституционных вопросов. М. И. Калинин, явно едва сдерживаясь от прямой грубости, заявил: «Тов. Раковский… вы только что внесли благое пожелание облегчить работу председателя, а сейчас вновь вносите путаницу». [482]
Мужественная борьба Х. Г. Раковского на заседании конституционной комиссии 14 июня 1923 г. была его последним публичным, хотя и негласным, антисталинским выступлением во всесоюзном масштабе в качестве главы украинского правительства.
482
Там же. Л. 31.
В конце июня 1923 г. Х. Г. Раковский выступил с докладом о работе комиссии по национальному вопросу ЦК РКП(б) на пленуме ЦК КП(б)У. На пленуме и после него председатель СНК УССР продолжал отстаивать свои взгляды о необходимости предоставления большей самостоятельности союзным республикам. Но поддерживало его все меньшее и меньшее число партийных работников. Секретарь ЦК КП(б)У Э. И. Квиринг сообщал в Москву, что Раковский «повторил все аргументы, высказанные на пленуме. Пленум же остался при своем мнении». [483]
483
ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 13. Од. зб. 114. Арк. 2–3; Бачинский П. П., Сергиенко А. А. Эммануил Ионович Квиринг. Киев, Украина, 1989. С. 123–124. Следует отметить, что авторы книги о Квиринге извращают позицию Раковского по национальному вопросу. Они заявляют, что на XII съезде партии Раковский настаивал якобы на том, чтобы палата национальностей формировалась только из представителей четырех республик. «Делегаты отклонили явно неправильное предложение Х. Г. Раковского» (Бачинский П. П., Сергиенко А. А. Указ. соч. С. 121). Как видно из только что изложенного материала, предложения Раковского носили совершенно иной характер. Он высказывался в пользу создания Совета республик, а когда это предложение было отклонено, направил свои усилия против того, чтобы РСФСР имела в палате национальностей подавляющее большинство мест.
Вскоре последовала кара – устранение с поста председателя Сов наркома республики. Не располагая еще полной диктаторской властью, Сталин не был в состоянии добиться репрессии в полном смысле слова, но, несомненно, уже тогда занес Раковского в свой «черный список». «У Сталина хорошая память, и он никогда никого не прощает», – писал как раз применительно к событиям 1923 г. бывший технический секретарь Политбюро ЦК РКП(б) Борис Бажанов, позже бежавший из СССР. [484]
484
Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина // Огонек. 1989. № 39. С. 28.