Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Отметим, что из двух наиболее известных советских дипломатов этого времени – Чичерина и Литвинова – Раковскому значительно ближе был первый – вдумчивый и остроумный человек, нежели заместитель наркома с его жестким, решительным и догматическим характером. К тому же Литвинов, проведший в Великобритании много лет, свободно владевший английским языком и женатый на англичанке, [563] считал себя крупнейшим знатоком британских дел и на этом основании нередко путал карты Раковского, вмешиваясь в ход ведомых им переговоров.
563
См. о нем статью: Чернявский Г. Феномен Литвинова // Чернявский Г. Новые притчи о Правде и Лжи. С. 101–130.
3. Британско-советская конференция. Общий и торговый договоры
В конце февраля 1924 г. Х. Г. Раковский приехал в Москву. Основная цель приезда состояла в том, чтобы сформировать советскую делегацию для предстоящих переговоров и определить инструкции для нее. С этой целью решением Политбюро от 28 февраля, в заседании которого участвовал Раковский, была образована комиссия Политбюро ЦК РКП(б), в состав которой вошли Чичерин, Литвинов, Раковский, Фрумкин, Красин и другие деятели. Комиссии было поручено разработать вопросы о долгах, претензиях частных собственников, советских контрпретензиях, денежных и товарных кредитах. На 3 марта было назначено новое заседание Политбюро с докладом комиссии. [564]
564
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 422. Л. 1.
На этом заседании, на котором Раковский несколько раз выступал, комиссии было предложено продолжить работу, дополнительно проработав вопросы о размерах кредитов, формах их размещения и использования, сумме контрпретензий, стоимости национализированного в России британского имущества. Рассмотрение политических вопросов, связанных с переговорами с Великобританией, было отложено на следующее заседание, [565] состоявшееся 6 марта. На нем Раковский отстаивал компромиссную линию. [566]
565
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 423. Л. 1.
566
Там же. Ед. хр. 424. Л. 1.
13 марта на заседании Политбюро Чичерин, Раковский и другие продолжали обсуждать политические вопросы переговоров. Было, в частности, решено: «Дать делегации директиву в переговорах старательнейшим образом избегать всего того, что могло бы быть истолковано как политика раздела сфер влияния или политика решения вопросов третьих государств (Турция, Персия и т. д.) без их участия». Раковскому предложили представить на утверждение Политбюро текст своего интервью – высшим сановникам явно не нравилось, что он свободно общался с представителями прессы, дипломата всячески стремились втиснуть в шоры партдиректив. Был утвержден состав делегации для ведения переговоров, в «основную тройку» которой вошли Раковский, председатель ВЦСПС М. П. Томский и Литвинов. [567] 17 марта Политбюро решило, что Литвинов не поедет в Лондон до специального решения. [568]
567
Там же. Ед. хр. 425. Л. 1–3.
568
Там же. Ед. хр. 426. Л. 1.
В основном эти заседания с участием Раковского проходили гладко. Но на очередном заседании, 20 марта, что-то произошло. Все вопросы, связанные с Англией, в подготовке которых участвовал полпред, – о плане переговоров с Великобританией, об окончательной формулировке пунктов политической программы, о «внутренней конституции» делегации, об экономических вопросах переговоров – были отложены. Нечто не понравилось присутствовавшим членам Политбюро – Зиновьеву, Каменеву, Сталину, Томскому и кандидатам Калинину и Рудзутаку. [569] Что именно, установить мы не смогли – протоколы Политбюро глухие, они сообщали только перечень вопросов, фамилии выступавших и принятые решения (кроме тех, которые отправлялись в «особую папку»). Видимо, высших иерархов не устроила излишняя, по их мнению, склонность Раковского к компромиссу. Правда, на следующих заседаниях модус вивенди вроде бы был найден.
569
Там же. Ед. хр. 428. Л. 1.
29 марта на основании выступлений Раковского, Чичерина, Литвинова и других Политбюро утвердило директиву по экономическим вопросам. Основные ее положения были таковы: требовать безусловного аннулирования военных долгов; согласиться при условии получения кредитов на удовлетворение претензий части мелких кредиторов и держателей ценных бумаг, купленных после революции, и после вычета доли, приходящейся на отпавшие части бывшей Российской империи; отодвинуть вопрос о возмещении долгов крупным собственникам на конец переговоров «под предлогом делового характера» (необходимости изучения вопроса, подготовки контрпретензий и т. п.); установить отношение кредита к признаваемым претензиям 2:1 с тем, чтобы срок возвращения долга по кредитам составлял не менее 20 лет, а процент был не выше 8. [570]
570
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 430. Л. 1–2.
31 марта – 2 апреля 1924 г. Х. Г. Раковский участвовал в пленуме ЦК РКП(б), рассматривавшем вопрос о предстоявших переговорах с Великобританией. Он выступил с обширным докладом по этому вопросу, который отличался от обычной стилистики большевистского демагога сдержанностью и умеренным тоном. «Мы в нашей ноте английскому правительству, – говорил он, – обещали рассмотреть в дружественном духе все имеющиеся спорные вопросы между нами и Англией в экономической области. Точно так же рассмотреть все те вопросы, которые могут послужить элементом для хозяйственного сотрудничества с Англией». [571] Особое внимание докладчик уделил проблеме займов и кредитов. Он рассказал о своей встрече с министром торговли – известным экономистом и историком Сиднеем Веббом, который не исключал возможности внесения изменений в британский закон о поощрении внешней торговли с тем, чтобы СССР смог получить денежный кредит. По поводу британского требования гарантий Раковский сообщил: «Мне приходилось давать некоторые письменные объяснения одной влиятельной группе промышленников-финансистов, в которую входят директора крупных английских банков. Я им заявил, что нашими гарантиями являются: наша кредитоспособность, которую мы доказали, восстановление сельского хозяйства, восстановление частично промышленности, внутренняя и внешняя консолидация нашего государства и к этому мы прибавляем еще денежную реформу – вот наши гарантии».
571
Там же. Л. 2.
Х. Г. Раковский вступил в полемику с общим сверхреволюционным настроением, продолжавшим господствовать в руководящих кругах РКП(б), для которых переговоры с Великобританией были лишь отвлекающим маневром в глобальном экспорте революции. Один из полемических моментов был формальным – Раковский требовал предельной осторожности в пропагандистских высказываниях. «В Наркоминделе мы будем внимательно смотреть за теми речами, которые посылаются на цензуру. Но иногда Гомер засыпает. Я имею в виду всех товарищей, потому что если товарищ Орджоникидзе в Тифлисе или товарищ Петровский в Харькове будут делать заявления, то это будут заявления официальных лиц, и они могут быть использованы в неблагоприятном для нас смысле. Нужно в этом отношении проявлять максимальную осторожность». [572]
572
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 430. Л. 5.
Второй момент касался отношения к лейбористскому правительству. Когда Раковский заявил, что «мы приветствуем приход к власти рабочего правительства», в зале раздался неодобрительный смех. Докладчик парировал: «Тут ничего смешного нет. Коммунисты являются легальной партией в Англии. Они даже входят в рабочую партию со своими членскими карточками. Я говорю, что никто у нас не может иметь ту мысль, что мы должны сваливать Макдональда и получить коммунистическое правительство. Надо сказать, что Макдональд и его группа пользуются и еще на долгие годы будут пользоваться поддержкой рабочего класса. Мы должны считаться с этой группой».
Нетривиальный доклад Раковского прозвучал диссонансом по отношению к ультрареволюционной и в то же время конформистской по отношению к высшим лидерам атмосфере большевистского пленума. Оратору было задано много вопросов. Сталин при обсуждении не проронил ни слова. В заключительной речи Раковский вновь предупредил против увлечений и залихватского нетерпения. Оратор закончил словами: «Наша задача – заключить соглашение, а если оно считается необходимым, оно предполагает известные уступки». [573]
573
Там же. Л. 12–13.