Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Приблизительно к тому же времени завершилось непростое «вживание» Раковского в британскую столицу. О его буднях в Лондоне любопытное представление дал корреспондент эмигрантской газеты «Накануне». Подписавшийся фамилией Султанов, журналист рассказал, что полпредство СССР находилось во временном помещении на улице Нью-Бонд, так как Раковский добивался возвращения ему здания бывшего царского посольства Чешем-Хаус на Итон-авеню (действительно, вскоре полпредство получило возможность переехать в этот роскошный особняк). Делегация СССР на переговорах разместилась в другом месте – пансионе в районе Гайд-парка, а торговое представительство – в центре Сити на Маргарет-стрит. Корреспондент побывал в небольшом кабинете Раковского, из окон которого была видна суматоха лондонских улиц, но отметил покой и порядок, царившие здесь. Произвела впечатление обширная литература на книжных полках, в основном английские политические и справочные издания. С долей иронии журналист отметил: «В строгий стиль внесена лишь одна бойкая
Эта беседа, состоявшаяся в середине мая, была краткой. Раковский взвешивал каждое слово. Он назвал важнейшим результатом проведенных заседаний лишь подтверждение одних и установление необходимости изменения других старых договоров, отметил, что в центре внимания стоит вопрос о советских контрпретензиях; англичане в принципе не отвергают его рассмотрения, но предлагают выделить вопросы о британских военных кредитах и советских контрпретензиях с тем, чтобы рассмотреть их впоследствии, советская же делегация доказывает тесную связь всех вопросов. Особенно сдержан был Раковский в оценке перспектив переговоров, на смену эйфории первых их недель пришла осторожность: «Я не могу отвечать за английскую делегацию, которая окончательно не высказала своего мнения, но я оптимист», – сказал он. [601]
601
Накануне. 1924. 21 мая.
Большое значение Раковский придавал прямым переговорам с представителями британских финансовых кругов. В этом необходимо было проявлять осторожность, ибо к встречам с ним, чтобы попытаться поживиться на советском рынке, стремилось немало сомнительных личностей, и подчас нелегко было отличить серьезных потенциальных партнеров от разного рода авантюристов или же просто птиц невысокого полета. «Сегодня утром, – писал Раковский Литвинову 17 апреля, – меня предупредили о появлении новых посредников. Я дал директиву сообщить, что не намерен никого принимать, чтобы из них выжали, в смысле осведомления, все, что можно». [602]
602
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 1816. Л. 178.
В то же время переговоры с представителями солидных фирм протекали, как правило, конструктивно. В британских деловых кругах возникла идея создания нового англо-русского торгового общества. При условии его образования и уменьшения таможенных тарифов для английских товаров в СССР давались обещания содействовать советскому займу при правительственной гарантии. [603] Особенно оживленными были контакты в конце первой декады мая. 7 мая Раковский обедал с банкирами Ивеферстом и Мак-Кенной, встречался с видным лейбористским деятелем Ленсбери, 8 мая был на приеме у зятя лорда Керзона О. Мосли (того самого, который, как уже упоминалось, играл в лейборизм, а через несколько лет станет основателем Британского союза фашистов). «Я думаю, что на этих приемах и встречах решится многое», – писал полпред в Москву. [604]
603
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 1816. Л. 157.
604
Там же. Л. 149; Известия. 1924. 15 мая.
В следующие дни встречи с высокопоставленными представителями финансового мира продолжались. Раковский убеждался, что деловые люди склонны к уменьшению русского долга, хотя по вопросу, в какой пропорции это произойдет, разброс мнений был очень большой: наиболее скромное сокращение могло составить 25–30 %, хотя высказывалось мнение, что можно потребовать одну десятую. С особым вниманием выслушивалось сообщение Раковского о том, что СССР намерен 60 % предоставленного займа использовать для закупки товаров в Великобритании. При этом неизменно подчеркивалась связь между предоставлением займа и уплатой долгов. Во всех беседах с людьми Сити вставал вопрос о гарантиях займа, имея в виду как гарантию его предоставления правительством Великобритании, так и материальные гарантии выплаты процентов и возвращения средств правительством СССР. Что касается советских гарантий, то, будучи связанным московскими инструкциями, Раковский делал очень неопределенные заявления, что СССР не сможет дать обязательств, затрагивающих его суверенитет, вроде таможенных поступлений, но
605
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 1816. Л. 83–84.
Одновременно с официальными межгосударственными переговорами были начаты переговоры с британскими частными держателями русских ценных бумаг – бонхольдерами. Они, однако, не сдвигались и так до конца и не сдвинулись с мертвой точки. В одном из выступлений Раковский заявил: «Комитет (бонхольдеров. – Авт.) изображал из себя собрание богов, которых мы должны умилостивлять новыми и новыми жертвоприношениями. Мы не могли согласиться на такую унизительную роль. Наоборот, мы заявили, что если держатели русских бумаг рискнут ничего не получить, то ответственность за это будет падать исключительно на комитет бонхольдеров». [606]
606
Известия. 1924. 29 августа.
Переговоры занимали почти все время Раковского. Текущими делами полпредства и торгпредства в апреле – мае 1924 г. он все еще занимался, хотя в ряде случаев даже заседания торгового представительства проводил Ф. Я. Рабинович, его заместитель. [607] Лишь в некоторых случаях Раковский присутствовал и выступал на заседаниях. 26 апреля он сообщил о результатах работы комиссии СНК СССР, проверявшей личный состав торгпредства; 6 мая проинформировал о предстоящем создании инспекционного отдела. [608]
607
РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Ед. хр. 1818. Л. 106, 109, 117, 119–120.
608
Там же. Л. 107, 115.
Тем не менее, будучи до предела добросовестным человеком, Раковский понимал, что реально продолжать совмещение трех функций – полпреда, торгпреда и руководителя делегации на переговорах – он не в состоянии. Формально оставаясь торгпредом, он с 1 июня прекратил получение зарплаты по торгпредству, то есть фактически все функции торгпреда были возложены на Ф. Я. Рабиновича. [609]
Как уже известно, Х. Г. Раковский поддерживал постоянную связь с Москвой, докладывал о всех перипетиях переговоров, содержании бесед, характере контактов с деловыми людьми, государственными деятелями, представителями прессы, запрашивал советы. Впрочем, нехватки в инструкциях не было, причем носили они подчас противоречивый и непоследовательный характер, что крайне затрудняло работу Раковского, а в некоторых случаях только опытность, чувство ответственности и мужество избавляли его от полного отчаяния.
609
Там же. Л. 99.
Но полпред держал себя в руках и брал смелость вступать в полемику с М. М. Литвиновым, который своей позицией по отношению к переговорам с Великобританией, выраженной в ряде инструктивных писем Раковскому, отнюдь не способствовал их успеху. Создается впечатление, что в значительной степени Литвинов в то время был рупором Сталина, и весьма острая полемика с ним со стороны Раковского косвенно направлялась по адресу генсека.
У М. М. Литвинова были некоторые черты характера, предопределявшие острые схватки с Раковским, как и с другими советскими деятелями относительно независимого образа мысли и поведения. Литвинов интриговал против наркома Чичерина. Американский журналист Луис Фишер писал, оценивая, впрочем, в основном его деятельность в следующие годы: «Литвинову никогда не нравились крупные люди рядом с ним, и, когда он стал наркомом, приняв в 1930 г. дела у Чичерина, он избавился от Григория Сокольникова и Льва Карахана, двух заместителей наркома, тесно связанных с высшими советскими кругами». [610]
610
Fischer L. Russia’s Road from Peace to War. P. 128.
Споры между Раковским и Литвиновым, носившие конфликтный характер, возникли во время пребывания полпреда в Москве в конце февраля – начале апреля 1924 г. и уточнения позиции советской делегации на переговорах. Судя по материалам следующих месяцев, Литвинов (и соответственно Сталин) скептически относился к возможности достижения на них положительного результата и предлагал держаться твердой линии, не идя на значительные уступки. Занимая то скрыто, то почти открыто враждебную позицию по отношению к переговорам, он не оказывал Раковскому необходимой помощи.