Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
И вот, найдя часовню в таком состоянии, Андреа богато и красиво разместил в нижних простенках истории из жизни Мадонны. На одной из боковых стен он с одной стороны начал Рождество Богородицы, но довел его лишь до половины, поэтому впоследствии его закончил Баччо Бандинелли, с другой стороны он начал Обручение, но так как и оно осталось незавершенным, то после смерти Андреа его закончил так, как мы его и теперь видим, Рафаэль да Монтелупо. На передней стене он предполагал в двух небольших рамках по обе стороны бронзовой решетки изобразить: в одной – Посещение Марией Елизаветы, а в другой – Деву Марию и Иосифа, которые идут записываться; истории эти выполнил позднее еще юный тогда Франческо да Сангалло. На одном из больших простенков сделал архангела Гавриила, благовествующего Деве (уже в самой часовне, окруженной всеми этими мраморами), с такой неотразимой красотой, что лучшего и не увидишь: Дева, внимая этому приветствию, вся внимание, архангел же стоит на коленях и кажется, что он не мраморный, а живой и что из уст его слышатся слова: Ave Maria. Гавриила сопровождают еще два ангела, совершенно круглые и отделяющиеся от фона, один из которых идет рядом с архангелом, а другой словно летит. Еще два ангела стоят за каким-то строением и обработаны резцом так, что кажутся живыми и парящими в воздухе, а над облаком, также почти что отделяющимся от мрамора, многочисленные путты поддерживают Бога Отца, посылающего Святого
На эту вещь Андреа потратил так много времени, что даже как-то не верится, И не удивительно, что он не успел закончить других вещей, которые были им начаты, а именно кроме историй, упомянутых выше, он начал на одной из стен, сбоку, Рождество Иисуса Христа с пастухами и четырьмя поющими ангелами и отделал их так хорошо, что они кажутся совершенно живыми. Начатая же им история волхвов, расположенная выше, была впоследствии закончена его учеником Джироламо Ломбарди и другими. В заднем торце он задумал две большие истории, одну за другой: одна из них, а именно Успение Богоматери с апостолами, несущими ее к погребению, четырьмя парящими ангелами и многочисленными евреями, собирающимися похитить сие святейшее тело, была после смерти Андреа закончена скульптором Болонья. А под этой историей он распорядился, чтобы была изображена история чуда в Лорето и этой самой часовни, которая была комнатой Богоматери, где она родилась, выросла и получила благую весть от ангела, где она растила сына своего до его двенадцатилетнего возраста и где жила все время и после его смерти, и о том, как комната эта была в конце концов перенесена ангелами сначала в Далмацию, а потом в лес в области Реканати и, наконец, туда, где она ныне находится, хранимая в таком почете и постоянно посещаемая всеми христианскими народами, которые туда торжественно стекаются. История эта, говорю я, была выполнена из мрамора на этом фасаде по указаниям Андреа флорентийским скульптором Триболо, о чем будет рассказано на своем месте. Вчерне сделал Андреа и пророков, и нищих, но закончил лишь одного из них, остальные же были завершены позднее упоминавшимся Джироламо Ломбардо и другими скульпторами, как это будет видно по нижеследующим жизнеописаниям. Но то, что сделал там Андреа, принадлежит к лучшим и прекраснейшим скульптурным работам, когда-либо до того времени выполнявшимся. Равным образом продолжал Андреа строить дворец каноников этой церкви, в соответствии с распоряжениями Браманте, которому он был заказан папой Львом. Но так как и после Андреа он остался недостроенным, продолжал строительство при Клименте VII Антонио да Сангалло, а затем при его преподобии кардинале Карпи архитектор Джованни Боккалино вплоть до 1563 года. Во время работ Андреа в названной капелле Девы Марии строились и укрепления Лорето, и другие вещи, заслужившие больших похвал со стороны победоноснейшего Джованни Медичи, связанного тесной дружбой с Андреа, с которым тот впервые познакомился в Риме.
Работая в Лорето, Андреа четыре месяца в году пользовался отпуском и проводил время у себя на родине в Монте, занимаясь сельским хозяйством и наслаждаясь в то же время безмятежным отдыхом среди родных и друзей. Проживая таким образом в летнее время в Монте, он построил себе удобный дом и закупил много имущества, а для тамошних монахов Сант Агостино построил монастырский двор, очень хорошо задуманный, несмотря на малые размеры. Хотя он был и непрямоугольным и несоразмерным, так как монахи хотели перестроить его на старых стенах, Андреа, уменьшив его вдвое, сделал его прямоугольным, утолстив угловые столбы, благодаря чему вернул ему хорошие и правильные размеры. Для сообщества, названного именем св. Антония, при этом же монастыре он сделал проект красивейших дверей дорического ордера, а также алтарную преграду и кафедру для проповедника в той же церкви Сант Агостино. А также на спуске к источнику за воротами, ведущими к старой приходской церкви, на полпути он построил часовенку для братии, хотя они такого пожелания и не выражали.
В Ареццо он составил проект дома для мессера Пьетро, искуснейшего астролога, а для города Монтепульчано сделал из глины огромную фигуру царя Порсенны, вещь необыкновенную, но после того как я ее увидел в первый раз, я ее что-то больше не видел и опасаюсь, не приключилось ли с ней чего-либо дурного. А для одного немецкого священника он сделал из терракоты в естественную величину и очень красивого святого Роха, и священник этот поставил его в церкви в Баттифолле, что в округе Ареццо, и это была последняя его скульптура. Он составил также проект лестницы, ведущей к епископству в Ареццо, а для церкви Мадонны делле Лагриме, в том же городе, нарисовал прекраснейшие украшения, которые должны были высечь из мрамора, с четырьмя фигурами высотой в четыре локтя каждая, но далеко эта работа не продвинулась из-за кончины Андреа. Он умер, дожив до шестидесяти восьми лет, а так как он никогда не оставался праздным, то однажды в деревне стал перетаскивать с места на место какие-то бревна и простудился при этом и, так как горячка становилась все более тяжелой, несколько дней спустя скончался, а было это в 1529 году.
Смерть Андреа причинила горе и родине его, которую он почтил, и детям его как мужского, так и женского пола, получавшим от него и любовь, и пользу. Но не прошло много времени, как за ним, к великому ущербу для дома и к огорчению его друзей, ушел и Муцио Камилло, один из трех упоминавшихся выше сыновей, который начал обнаруживать прекраснейшее дарование, обучаясь изящной словесности.
Андреа был помимо своих занятий искусством лицом поистине весьма заметным, ибо в речах он проявлял благоразумие и обо всем рассуждал отменно. Во всех своих действиях был он предусмотрительным и благопристойным, очень любил ученых мужей и был прирожденнейшим философом. Он был весьма привержен к космографии и оставил своим близким разные рисунки и записи с вычислениями расстояний и определениями размеров. Роста он был не очень высокого, но прекраснейшего сложения и комплекции, волосы у него были длинные и мягкие, глаза светлые, нос орлиный, цвет лица белый и румяный, только язык немного заплетался.
Его учениками были упоминавшийся Джироламо, ломбардец, флорентинец Симоне Чоли, Доменико из Монте Сансовино, умерший вскоре после него, флорентинец Лионардо дель Тассо, сделавший в Санто Амброджо во Флоренции над его могилой деревянного св. Себастьяна и мраморную плиту
И архитектура, и скульптура обязаны Андреа многим, ибо в одну он ввел много новых способов измерения и расчетов для подъема тяжестей, а также такую тщательность, какой раньше не проявляли, в другой же он довел мрамор до совершенства, обладая вкусом, тщательностью и опытом, достойными удивления.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БЕНЕДЕТТО ИЗ РОВЕЦЦАНО СКУЛЬПТОРА
Великое горе, думается мне, испытывают люди, создавшие нечто талантливое, когда они, надеясь под старость насладиться своим созданием и увидеть достижения красоты чужих талантов в подобных же произведениях, а также иметь возможность убедиться в том, каким совершенством обогатилась благодаря этому та область, в которой они подвизались, вдруг лишаются света своих очей либо по доле враждебной им судьбы, либо от времени, либо от дурного предрасположения, либо, наконец, по какой-либо иной причине, но как бы то ни было, они уже не способны как прежде распознавать ни недостатков, ни совершенства тех, о которых слышат, что они живы и здоровы и занимаются своим делом. И особенно, как мне кажется, должны они огорчаться, когда слышат похвалы вновь пришедшим, и не из зависти, а потому, что сами не могут судить о том, справедлива ли эта молва или нет. Это самое и приключилось с Бенедетто из Ровеццано, флорентийским скульптором, дабы миру стало известно, каким он был дельным и опытным скульптором и с какой тщательностью и осторожностью обрабатывал мрамор, создавая чудесные вещи.
Среди первых из многочисленных его работ, выполненных во Флоренции, можно назвать камин из мачиньо, находящийся в доме Пьетро Франческо Боргерини, где им собственноручно высечены капители, фризы и многочисленные другие тщательно выполненные украшения. Равным образом есть и в доме мессера Биндо Альтовити его же камин и водоем из мачиньо и кое-что другое, выполненное очень тонко; однако что же касается архитектурных частей, то они выполнены по рисункам Якопо Сансовино, который тогда был еще юношей. Засим в 1512 году Бенедетто была заказана в главной капелле церкви Кармине во Флоренции богато украшенная мраморная гробница Пьеро Содерини, бывшего флорентийским гонфалоньером, и работа эта была выполнена им с огромной тщательностью. В самом деле, помимо листвы и резных похоронных эмблем и фигур он сделал там из колчедана барельефный балдахин будто из черной материи, и сделал это с таким изяществом и с такой чистотой и блеском полировки, что камень больше похож на прекраснейший черный бархат, чем на камень колчедан; короче говоря, все, что там сделано рукой Бенедетто, сколько ни хвали, все будет мало. А так как Бенедетто занимался и архитектурой, то по его проекту при церкви Санто Апостоло во Флоренции был отделан дом мессера Оддо Альтовити, покровителя и настоятеля этой церкви: Бенедетто сделал там из мрамора главные двери, а над дверями дома – из мачиньо герб Альтовити, а в нем сухого ободранного волка, который настолько четко выделен своими очертаниями, что кажется, будто он отрывается от поверхности герба; и там же развевающиеся ленты выточены так тонко, что кажется, будто сделаны они не из камня, а из тончайшей бумаги. В той же церкви над двумя капеллами мессера Биндо Альтовити, там, где Джорджо Вазари, аретинец, написал маслом на дереве образ с Зачатием, Бенедетто сделал мраморную гробницу названного мессера Оддо, богато украсив ее кругом листвой, удостоенной всяческого одобрения; так же прекрасен и саркофаг. Соревнуясь с Якопо Сансовино и Баччо Бандинелли, Бенедетто, как об этом уже говорилось, выполнил одного из апостолов высотой в четыре с половиной локтя для собора Санта Мариа дель Фьоре, а именно св. Иоанна Евангелиста: в фигуре этой, сделанной очень толково, обнаруживаются хороший рисунок и опытность; вместе с другими фигурами она находится в попечительстве собора.
А в 1515 году, когда начальники и старшины ордена Валломброзы решили перенести тело святого Джованни Гуальберто из аббатства, что в Пассиньяно, в церковь Санта Тринита во Флоренции аббатства того же ордена, они поручили Бенедетто составить проект и приступить к строительству капеллы с гробницей, с бесчисленным множеством круглых фигур в естественную величину, соответственным образом расположенных в нишах, разделенных пилястрами, богато украшенными тонко высеченными узорами и гротесками; внизу же должен был проходить сплошной цоколь в полтора локтя высотой с историями из жития названного Джовангвальберто; отделкой же всей работы должны были быть бесчисленные украшения вокруг саркофага. Над этой гробницей Бенедетто работал с многочисленными помогавшими ему резчиками десять лет напролет, израсходовав огромные средства названной конгрегации, и закончил ее в доме Гуарлондо, неподалеку от церкви Сан Сальви, что за Порта алла Кроче, там, где почти постоянно проживал заказавший ему эту работу генерал ордена. И выполнил Бенедетто эту капеллу и гробницу так, что поразил всю Флоренцию. Но воля судьбы была такова (ибо своей участи подчиняются и мраморы, и отменные творения мужей превосходных), что после многочисленных раздоров у этих монахов сменилось начальство, и работа оставалась на том же месте незавершенной до 1530 года, когда вокруг Флоренции началась война и труды такие были уничтожены солдатами, а выполненные с такой тщательностью головы были нечестиво сбиты с фигур и все разбито и испорчено так, что остатки были впоследствии проданы монахами за ничтожнейшую цену. Кто же хочет взглянуть на то, что осталось, пусть пойдет в попечительство собора Санта Мариа дель Фьоре, где сохранилось несколько обломков, купленных несколько лет тому назад управителями этого учреждения как мраморный лом. И поистине, подобно тому как все приходит к благополучному концу в тех монастырях и общинах, где царят согласие и мир, так, наоборот, там, где только одни разногласия да тщеславие, ничего никогда не доводится до совершенства и до похвального завершения, ибо то, что люди добрые и мудрые делали сто лет, человек невежественный и глупый разрушает в один день. И, видимо, такова воля судьбы, что очень часто те самые, которые знают мало и не умеют ценить мастерство, всегда оказываются теми, кто командует и управляет, более того – теми, кто губит любое дело, как это о светских князьках с не меньшей ученостью, чем истинностью, сказал и Ариосто в начале XVII песни.
Возвращаясь же к Бенедетто, скажем, что величайшим грехом было то, что так злополучно пошли прахом все его труды и все затраты этого ордена.
По его же указаниям и архитектурному проекту были выстроены двери и вестибюль Флорентийского аббатства, а также и несколько капелл, в том числе и капелла Св. Стефана по заказу семейства Пандольфини. В конце концов Бенедетто был приглашен в Англию на службу к королю, для которого сделал много работ из мрамора и из бронзы, и в особенности его гробницу, за эти работы он благодаря щедрости короля получил достаточно для того, чтобы спокойно прожить последние годы жизни. А когда он вернулся во Флоренцию и сделал там еще кое-какие мелочи, головокружения, которые начались еще в Англии и действовали на зрение, а также и другие недомогания, вызванные, как говорили, слишком частым стоянием у огня при литье металлов, а может быть, и другие причины в короткое время привели к тому, что он совершенно лишился света своих очей. Поэтому работать он кончил примерно в 1550 году, а жизнь свою немногими годами позже.