Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
И вот, будучи крупным литератором, знатоком архитектуры и отличнейшим перспективистом, фра Джокондо провел много лет при императоре Максимилиане и преподавал латинский и греческий языки ученейшему Скалигеру, который пишет о том, что он сам слышал, как фра Джокондо спорил о тончайших материях в присутствии означенного Максимилиана. Некоторые люди, ныне здравствующие и отлично это помнящие, рассказывают, что, когда чинился мост делла Пьетро в Вероне, которая в те времена находилась под властью императора Максимилиана, и когда надо было сделать новый фундамент под средним быком, который уже не раз разрушался, фра Джокондо предложил способ закладки фундамента под этим быком, чтобы таким образом уберечь его от разрушений на будущее время. Способ же этот заключался в следующем: фра Джокондо распорядился, чтобы этот бык был всегда кругом обвязан под водой рядом спаренных длинных брусьев, забитых в дно реки таким образом, чтобы она не могла поднимать самый бык, так как в этом месте проходит главное русло реки, дно которой настолько размягчено, что нельзя найти достаточно прочной почвы для закладки фундамента. И действительно, совет, поданный фра Джокондо, оказался наилучшим, в чем легко было убедиться, так как с тех пор бык этот
В молодости своей фра Джокондо провел много лет в Риме, где, посвятив себя познанию античности, а именно не только строений, но и античных надписей, сохранившихся в гробницах, и других древностей, и не только в самом Риме, но и в его окрестностях, а также и по всей Италии, он в прекраснейшей книге собрал все эти надписи и памятники и, согласно утверждению самих веронцев, послал ее в дар великолепному Лоренцо деи Медичи-старшему, как своему большому другу и покровителю всех талантов, по отношению к которому он вместе со своим товарищем и земляком Домицио Кальдерино всегда проявлял величайшую преданность. Об этой книге упоминает Полициано в своих «Муджеланах», в которых он кое в чем опирается на авторитет этой книги, называя фра Джокондо величайшим знатоком всех античных древностей. Фра Джокондо написал также некоторые замечания к «Запискам» Юлия Цезаря, находящимся в настоящее время в печати, и он был первым, кто предложил рисунок моста, построенного Цезарем через реку Рону, описанного им в его Записке и плохо понятого во времена фра Джокондо. Упомянутый выше Будео признает, что фра Джокондо был его наставником в области архитектуры, и благодарит Бога за то, что он даровал ему столь ученого и ревностного истолкователя Витрувия, каким был этот монах, исправивший в этом авторе бесчисленное множество до того никем еще не замеченных ошибок. Все это и многое другое утверждает упомянутый нами Будео, восхваляя в лице фра Джокондо отменнейшего архитектора и добавляя, что благодаря его стараниям была вновь открыта в одной старой парижской библиотеке большая часть «Писем» Плиния, которые, давно уже никому не доступные, были напечатаны Альдом Мануцием, как об этом можно прочесть в его послании, напечатанном вместе с этими «Письмами».
В бытность свою в Париже на службе у короля Людовика XII фра Джокондо соорудил через Сену два величественнейших моста с лавками, достойными великодушия короля и удивительного дарования фра Джокондо, заслужившего себе этим помимо хвалебной надписи, которую можно и сейчас видеть на этих постройках, также и то, что исключительнейший поэт Саннадзаро почтил его нижеследующим прекраснейшим двустишием:
locundus geminum imposuit tibi, Sequana, pontem; Hunc tu jure potes dicere Pontificem. [103]103
Кроме этого, он создал для этого короля и по всему королевству множество других произведений, о которых я ничего говорить не буду, упомянув об этих двух, как о самых значительных.
Впоследствии, оказавшись в Риме, он вместе с Рафаэлем Урбинским и с Джулиано да Сангалло был поставлен во главе строительства храма св. Петра с обязательством продолжить это строительство, начатое в свое время Браманте. А так как вследствие спешки, с которой производились работы, а также по причинам, указанным в другом месте, постройка эта во многих местах грозила обрушиться, большая часть ее фундамента была заменена новым по совету фра Джокондо, Рафаэля и Джулиано. По словам некоторых ныне еще здравствующих и присутствовавших при этом людей, работы эти производились следующим способом. Под старыми фундаментами было вырыто на точном расстоянии друг от друга много больших ям наподобие колодцев, но прямоугольной формы, которые вручную были заложены кладкой, а затем между каждыми двумя такими столбами или, вернее, заполненными ямами, были на уровне земли переброшены прочнейшие арки, так что можно было возводить всю постройку на новых фундаментах, не боясь ее разрушения и не опасаясь более того, что она даст какие-либо трещины.
Однако мне кажется, что наивысшей заслугой фра Джокондо была одна работа, за которую не только венецианцы, но вместе с ними и весь мир должны быть навеки ему обязаны. А именно, приняв во внимание, что вечность венецианской республики в значительной степени зависит от сохранения неприступности ее местоположения на лагунах, на которых, подобно некоему чуду, построен этот город, а также что в случае, если лагуны эти обмелеют или воздух сделается заразным или чумным, жизнь в городе вследствие этого станет невозможной или, по меньшей мере, подверженной всем тем опасностям, которые угрожают городам, построенным на суше, он начал обдумывать, каким способом можно было бы содействовать сохранению лагун и того состояния, при котором изначально был выстроен этот город. И, найдя этот способ, фра Джокондо заявил синьорам, что следует принять срочное решение, чтобы предотвратить большое бедствие, ибо, судя по тому, что на глазах у всех отчасти уже произошло, они если и заметят свою ошибку, то уже не смогут ее исправить. Предупреждение это заставило синьоров опомниться, и, после того как были заслушаны убедительные доводы фра Джокондо и создано совещание самых выдающихся инженеров и архитекторов, какие только были в Италии, было высказано множество всяких соображений и представлено множество разных проектов. Однако проект фра Джокондо был признан самым лучшим и был приведен в исполнение. И вот, вычерпывая огромное количество земли, начали отводить две трети или, во всяком случае, половину всей воды, которая образует течение реки Бренты, более длинным кружным путем в лагуны Кьоджи. И таким образом, поскольку эта река больше уже не имела доступа в лагуны самой Венеции, она не наносила туда ила, который мог бы их заполнить так же, как он заполнил лагуну Кьоджи, закрепив и осушив ее настолько, что там, где была вода, возникло множество владений и поместий с великой пользой для города Венеции. Недаром многие, в особенности же венецианский дворянин великолепный мессер Луиджи Корнаро, человек, умудренный долгим опытом и наукой, утверждают, что, не будь предупреждения, сделанного фра Джокондо, все обмеление, происшедшее в названных лагунах Кьоджи, произошло бы и, быть может, в еще большей степени в лагунах Венеции, что повлекло бы за собой невероятные убытки и чуть ли не гибель этого города. Тот же Луиджи Корнаро, который был ближайшим другом фра Джокондо и всех даровитых людей, утверждает также, что за это его родина Венеция всегда хранила вечную благодарность памяти фра Джокондо, который в этом отношении по справедливости мог бы именоваться вторым основателем Венеции и, можно сказать, заслуживает еще большей хвалы за то, что он этими мерами сохранил величие и достоинство столь чудесного и могущественного города, чем те, кто попервоначалу построил его слабым и невзрачным. Ибо это благодеяние и навеки будет служить на пользу Венеции, сохраняя ее преимущество перед другими городами поистине невероятное.
Немного лет спустя после того, как фра Джокондо совершил это святое дело, в Венеции, на великую беду венецианцев, сгорел Риальто, где сосредоточены самые ценные товары, образуя как бы сокровищницу этого города. А так как это случилось как раз в то время, когда это государство, после долгих и непрерывных войн и после потери большей части, вернее почти всех владений на материке, было доведено до самого жалкого состояния, синьоры, управляющие государством, сомневались и колебались, не зная, что предпринять. Между тем, поскольку восстановление этой части города было делом величайшей важности, было решено восстановить ее во что бы то ни стало, и при этом наидостойнейшим образом, отвечавшим могуществу и великолепию этой республики. Уже испытав талант фра Джокондо и зная, на что он способен как архитектор, они распорядились, чтобы он сделал проект этого строительства, каковой и был им нарисован в следующем виде.
Он предполагал отвести под него все пространство, заключенное между бойнями на канале Риальто и речкой, где находится Мучная биржа, заняв между двумя речками площадь, образующую в точности квадрат, а именно так, чтобы длина каждого фасада всего сооружения равнялась нынешнему расстоянию между устьями упомянутых двух речек, впадающих в Большой канал. Далее, согласно его рисунку, обе речки должны были с противоположной стороны впадать в общий для них канал, соединяющий их устья так, чтобы эта постройка была со всех сторон окружена водой, а именно, чтобы по одной стороне ее проходил Большой канал, по двум другим — обе речки, а по четвертой — предполагавшаяся новая речка. Кроме того, он хотел, чтобы кругом всего квадрата между водой и постройкой была сооружена или, вернее, оставалась незастроенной достаточно широкая набережная или насыпь в виде улицы, на которой в заранее определенных местах продавались бы овощи, фрукты, рыба и другие продукты, отовсюду привозимые в город. Предполагалось также, что вокруг всего сооружения, снаружи его, будут построены лавки, выходящие на упомянутую улицу и отведенные только для продажи всякой снеди.
На рисунке фра Джокондо все четыре фасада имели четыре портала, по одному на середине каждого фасада и на той же оси, что и портал на противолежащем фасаде. Однако при входе на центральную площадь, на которую можно было войти со всех четырех сторон, справа и слева были выходы на улицу, опоясывающую весь квадрат и имевшую по обе стороны ряды лавок в великолепнейших помещениях со складами, их обслуживавшими, причем лавки эти отводятся под ткани как тонкие шерстяные, так и шелковые, соответственно двум главным цехам этого города, словом, здесь помещаются все лавки, которые называются «тосканскими» и «шелковыми». Из этих улиц с двойным рядом лавок можно было выйти на середину всего сооружения, то есть на огромнейшую площадь, окруженную красивыми и большими аркадами, устроенными для удобства торговцев и для обслуживания несметного количества людей, которые для своих торговых сделок съезжаются в этот город-таможню Италии, вернее — всей Европы. Под этими аркадами вокруг всей площади размещаются лавки банкиров, золотых дел мастеров и ювелиров, а посередине ее, в великолепнейшем храме, посвященном св. Матфею, дворяне могут по утрам присутствовать при божественной службе.
Тем не менее некоторые утверждают, что в отношении этого храма фра Джокондо изменил свое намерение и хотел построить два храма под аркадами, чтобы они не загромождали площадь. Помимо всего это величественнейшее сооружение должно было иметь столько других удобств, красот и особых украшений, что всякий, кто ныне посмотрит на прекраснейший рисунок, сделанный для него фра Джокондо, будет утверждать, что даже самое счастливое дарование или самый выдающийся художник никогда не сможет ни вообразить, ни изобразить ничего более прекрасного, более великолепного и более стройного, чем это произведение. По мнению автора, оно к тому же должно было быть завершено постройкой каменного моста через Риальто, покрытого лавками и обещавшего быть чудесным сооружением.
Однако, если из всего этого ничего не получилось, на то были две причины: во-первых, республика была в денежном отношении обескровлена тягчайшими расходами, которые она понесла в последней войне, во-вторых, некий дворянин, как говорят, из дома Валерезо, человек в то время могущественный и пользовавшийся большим авторитетом, начал, плохо разбираясь в этом деле, быть может, из каких-либо соображений личного порядка, покровительствовать некоему мастеру Дзанфраньино, который, как мне сообщили, до сих пор еще жив и который состоял у него на службе по строительству собственных его домов. Вот этот-то Дзанфраньино (имя, подходящее и достойное столь выдающегося мастера) и составил проект того ублюдка, который впоследствии был построен и который и поныне стоит у всех на глазах. Об этом глупом выборе все еще безмерно жалеют многие, которые до сих пор здравствуют и прекрасно об этом помнят. Убедившись, насколько для синьоров и сильных мира сего лицеприятие нередко имеет большую силу, чем заслуги, и видя, что его прекраснейшему проекту предпочли до такой степени беспомощный, фра Джокондо пришел в такое негодование, что уехал из Венеции и, сколько его ни просили, так и не захотел туда вернуться.