Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

Будучи уже старым, он уехал из Флоренции и возвратился в Перуджу, где выполнил несколько работ фреской в Сан Северо, монастыре камальдульского ордена; в этой обители написал несколько фигур и молодой Рафаэль Урбинский, его ученик, о чем будет рассказано в его жизнеописании. Он работал также в Моитоне, в Фратте и многих других местностях Перуджинского округа и в особенности в Ассизи, в церкви Санта Мариа дельи Анджели, где он написал фреской на стене за капеллой Мадонны, выходящей к хору братии, Снятие Христа со креста со многими фигурами. А в церкви Сан Пьетро аббатства черных монахов, в Перудже, он написал для главного алтаря на большой доске Преображение с апостолами внизу, взирающими на небо; в пределле этой доски весьма тщательно выполнены три истории, а именно Волхвы, Крещение и Воскресение Христово; и мы видим, сколько прекрасного труда вложено им в это произведение,

которое можно считать поистине лучшим из всех написанных им маслом в Перудже. Он же начал немаловажную работу фреской в Кастелло делла Пьеве, но не окончил ее. Так как Пьетро никому не доверял, он имел обыкновение, отправляясь в названный Кастелло и возвращаясь в Перуджу, всегда носить с собой все деньги, какие у него были; и потому какие-то люди подстерегли его на одном переходе и ограбили, но, так как он очень молил их, они оставили его ради Бога в живых, а позднее при помощи связей и друзей, которых у него было много, ему была возмещена также и большая часть отнятых у него денег, но тем не менее он чуть с горя не умер.

Пьетро был человеком весьма маловерующим, и его никак не могли заставить уверовать в бессмертие души; напротив того, со словами, свойственными его каменным мозгам, он упрямейшим образом отказывался от праведной жизни. Все свои надежды он возлагал на блага судьбы и за деньги пошел бы на любую дурную сделку. Он нажил большие богатства и во Флоренции строил и покупал дома, а в Перудже и Кастелло делла Пьеве приобрел много недвижимого имущества. В жены он взял красивейшую девушку и имел от нее детей, и так он любил, когда она носила изящные наряды на улице и дома, что, как говорят, часто наряжал ее собственными руками. В конце концов, дожив до старости, Пьетро закончил течение жизни своей семидесяти восьми лет в Кастелло делла Пьеве, где и был с почестями погребен в 1324 году.

Пьетро воспитал много мастеров в своей манере и в числе прочих одного поистине превосходнейшего, который, целиком отдавшись славной науке живописи, далеко перегнал своего учителя; и это был чудесный Рафаэль Санцио из Урбино, который много лет работал с Пьетро совместно с Джованни де'Санти, своим отцом.

Его учеником был также Пинтуриккио, перуджинский живописец, который, как говорилось в его жизнеописании, всегда придерживался манеры Пьетро.

Был равным образом его учеником Рокко Дзоппо, флорентийский живописец; тондо его работы с прекраснейшей Богоматерью принадлежит Филиппо Сальвиати; однако весьма вероятно, что окончательно завершено оно было самим Пьетро. Тот же Рокко написал много картин с Мадоннами и выполнил много портретов, говорить о которых нет надобности; замечу, однако, что в Сикстинской капелле в Риме он изобразил Джироламо Риарио и фра Пьетро, кардинала Сан Систо.

Учеником Пьетро был также Монтеварки, написавший много вещей в Сан Джованни ди Вальдарно и, в частности, в церкви Мадонны историю чуда с молоком. Много работ его осталось также у него на родине в Монтеварки.

Равным образом учился у Пьетро и долгое время состоял при нем Джерино из Пистойи, о котором говорилось в жизнеописании Пинтуриккио, а также Баччо Убертино, флорентинец, владевший отменным колоритом и рисунком, почему Пьетро много пользовался его услугами. В нашей книге есть его рисунок пером — Христос, бичуемый у столба, — вещь очень красивая.

Братом этого Баччо и также учеником Пьетро был Франческо, по прозвищу Бакьякка; он был трудолюбивейшим мастером мелких фигур, что можно видеть по многочисленным работам, выполненным им во Флоренции и главным образом в доме Джованни Мариа Бенинтенди в доме Пьер Франческо Боргерини. Бакьякка очень любил гротески, и потому для синьора герцога Козимо он расписал целый кабинет животными и редкостными травами, написанными с натуры и почитающимися прекраснейшими; помимо этого, он делал картоны для многих ковров, которые затем ткались шелком мастером Джованни Росто, фламандцем, для покоев дворца его превосходительства.

Учеником Пьетро был также Джованни-испанец, прозванный Спанья, писавший красками лучше всех, оставшихся в Перудже после смерти Пьетро. Джованни этот и обосновался бы после Пьетро в Перудже, если бы не зависть художников этого города, весьма враждебных к иностранцам, преследовавшая его настолько, что ему пришлось переселиться в Сполето, где за свою доброту и талант он был вознагражден женой из хорошего семейства и гражданством этого города, где он выполнил много работ, так же, как и во всех других городах Умбрии; а в Ассизи он написал на дереве алтарный образ капеллы Св. Екатерины в нижней церкви Сан Франческо для кардинала Эгидия испанского и равным образом

еще один — в церкви Сан Дамиано. В церкви Санта Мариа дельи Анджели он написал в малой капелле, где скончался св. Франциск, несколько поясных фигур в естественную величину, а именно нескольких сподвижников св. Франциска и других святых, очень живо окружающих рельефное изображение св. Франциска.

Но лучшим из всех мастеров среди названных учеников Пьетро был Андреа Луиджи из Ассизи, прозванный Индженьо, который в своей юности соперничал с Рафаэлем Урбинским, работая под руководством того же Пьетро, всегда включавшего его в самые важные выполнявшиеся им живописные работы, каковыми была, например, Приемная зала меняльного цеха в Перудже, где им написаны прекраснейшие фигуры, а также работы, выполнявшиеся им в Ассизи и, наконец, в Риме, в капелле папы Сикста. Во всех этих произведениях Андреа показал себя так, что ожидали, что он намного превзойдет своего учителя. И, несомненно, так оно и случилось бы, но судьба, которая почти всегда с охотой противодействует высоким начинаниям, не позволила Индженьо достигнуть совершенства, ибо сильный насморк перекинулся ему на глаза, и несчастный, к бесконечному огорчению всех его знавших, ослеп совершенно. О случае этом, весьма достойном сожаления, услышал папа Сикст и, так как он всегда любил талантливых людей, распорядился, чтобы в Ассизи в течение всей жизни Андреа ему ежегодно выдавалось местным казначеем денежное пособие. И так оно и выполнялось, пока он не умер восьмидесяти шести лет от роду.

Точно так же учениками Пьетро и перуджинцами, как и он, были Эузебио Сан Джорджо, расписавший в церкви Сант Агостино доску с изображением волхвов, Доменико ди Парис, выполнивший много работ в Перудже и в окружающих ее городках вместе с Орацио, своим братом, а равным образом Джанникола, написавший в церкви Сан Франческо на дереве Христа в саду и образ Всех святых в церкви Сан Доменико для капеллы Бальони, а в капелле меняльного цеха фрески с историями из жизни св. Иоанна Крестителя.

Бенедетто Капорали, иначе Битти, был также учеником Пьетро, и у него на родине в Перудже много его живописных работ; занимался он и архитектурой так, что не только выполнил много работ, но и толковал Витрувия, а как он это делал, может увидеть всякий, ибо это напечатано; эти его занятия продолжал Джулио, его сын, Перуджинский живописец. Однако никто из его многочисленных учеников никогда не достигал ни тщательности Пьетро, ни прелести его колорита в той его манере, которая так нравилась в то время, что многие приезжали из Франции, Испании, Германии и других стран, чтобы ей научиться. И работами его, как уже сказано, многие торговали, рассылая их в разные местности, пока не появилась манера Микеланджело, которая, открыв перед этими искусствами истинный и правильный путь, привела их к совершенству, как это будет видно по следующей, третьей, части этого труда, где будет говориться о превосходстве и о совершенстве в искусстве и где будет показано художникам, что всякий, кто работает и учится неустанно, а не только по наитию или по прихоти, тот оставляет после себя творения, которые его переживут, и приобретает себе имя, богатство и друзей.

Жизнеописания Витторе Скарпачча и других венецианских и ломбардских живописцев

Определенно известно, что стоит кому-либо из наших художников начать работать в какой-либо местности, как за ним тотчас же один за другим следуют еще многие, так что их нередко в одно и то же время появляется бесчисленное множество, ибо соперничество и соревнование между ними, а также ученическая зависимость одного из них от одного превосходного мастера, а другого — от другого побуждают художников к тому, что они изо всех сил стараются превзойти друг друга, и даже в тех случаях, когда многие зависят только от одного, они все же либо из-за смерти мастера, либо по какой-нибудь иной причине, но тотчас же перестают быть единомышленниками, и поэтому каждый из них пытается проявить собственное умение, чтобы показаться лучшим и быть сам себе хозяином.

И вот о многих преуспевающих примерно в одно и то же время и в одной и той же местности, о которых я не мог узнать и не могу рассказать никаких подробностей, я все-таки вкратце кое-что скажу, дабы, приближаясь к завершению второй части моего труда, не пренебречь некоторыми из тех, кто постарался украсить мир своими творениями. О них, признаться, я не мог не только получить полных жизнеописаний, но и добыть их портреты. Исключение составляет Скарпаччо, которым по этой причине я и возглавил остальных. И да будет благосклонно принято то, что я смог дать в этой области, ибо того, что мне хотелось, я дать не могу.