Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
– Я не ошибаюсь ли: мое присутствие причиняет вам…
– Чрезвычайное потрясение?.. Вы угадали. О Боже! Что вы подумаете? Но нужно все сказать вам, иначе вы презирали бы меня… Вы необыкновенно походите на одного человека, который был мне дорог и который умер…
– Право?..
– О! вы его живое изображение. Вы похожи до такой степени, что когда вы пришли ко мне, я едва мот удержать мое смущение. Я так любила моего Теодора!.. Но. прошу вас, забудем это!..
– К чему забывать? Если тот, кого вы любили и думаете, что еще любите, – уже не существует… почему я не могу попробовать, благодаря
– Что вы сказали? о! нет! это невозможно!
– Ничуть. Уверяют, что сходство характеров, очень часто согласуется со сходством лица!..
– Довольно!.. довольно!.. умоляю вас!.., о! это сходство!.. даже самый голос!.. слушая вас, я как будто слышу его нужный голос!..
Это было освящено: каждый, являвшийся к графине, был живым изображением обожаемого любовника, сошедшего в могилу. И эта драматически-сентиментальная сцена постоянно производила эффект. Живое изображение настаивало на забвении мертвеца; его отталкивали вечер, другой, на трети ему уступали: ему назначали новое свидание. Когда все уходили, в сопровождении доверенной горничной, влюбленный проникал по потаенной лестнице к предмету своих желаний.
И он действительно входил к ней.
Но едва, опьянелый от благодарности любви, он хотел воспользоваться счастьем, как потаенная дверь, находившаяся в глубине спальни Габриэли, быстро растворялась, давая проход мужчине, вооруженному пистолетами.
– Великий Боже! мой муж! вскрикивала молодая женщина и падала без чувств.
Между тем, Гравела, представлявшей мужа, – клялся, ругался, бесновался… А! преступная жена, так то ты ведешь себя в мое отсутствие! Я тебя убью, несчастная! Но прежде вас. м. г. Я застаю вас ночью в комнате моей жены… ваша жизнь принадлежит мне… приготовьтесь умереть, черт побери!..
При восклицаниях мужа из другой двери являлся испуганный Шевалье ле Нобль…
– А, зятюшка!.. Вы здесь, шевалье… Честь имею поздравить: хорошо вы смотрите за вашей сестрой!..
– Виконт, клянусь вам, я не знал.
– Ни слова больше! Дайте мне убить этого господина!..
– Убийство!.. Если бы нашлось средство не проливать крови!..
– Такого средства нет!
– Кто знает! дайте поговорить мне минуту!
И уводя в уголь влюбленного, более мертвого, чем живого, ле Нобль говорил ему!
– Он вас убьет: я его знаю… Он уже убил пятерых мужчин в подобных же обстоятельствах. Но если он любит свою жену, то также любит деньги. Есть у вас с собой порядочная сумма? Я не обещаю, что спасу вас, но я, по крайней мере, удержу его.
Остальное понятно. Чтобы избегнуть опасности, влюбленный соглашался на все. Если у него не было с собой порядочной суммы; то лакей виконта, отправлялся в отель приезжего. Голубок был ощипан, и муж позволял ему удалиться, но прежде обязав клятвою молчать о приключении… В противном случае его сумеют найти, и тогда его не простят уже!
И Габр1эль без стыда играла эту гнусную роль? Да, она играла ее, не красная, напротив, она даже хохотала с ле Ноблем.
К счастью для честных людей для негодяев наступает всегда роковой час. Дом ле Нобля и Ко преуспевал; в течение двух лет он делил великолепные барыши, как вдруг изнутри его вышел элемент разрушения.
Негодяй Гравела однажды захотел на самом деле воспользоваться правами мужа в отсутствии шевалье. Она по свойски распорядилась с ним, согласившись только по доброте души не открывать его недостойных предложений ле Ноблю, который наверное прогнал бы его, перешибив ему ноги. Гравела решился терпеть но в глубине души, рассерженный своей неудачей, он дал обещание отомстить… и отмстил, как увидят.
Когда г-жа Шампфе сидела у себя в комнате с влюбленным, и считала что настало время предупредить ле Нобля и Гравела, она дергала за звонок, сообщавшийся с их комнатами.
В одну ночь, когда она была с одним дворянином, по имени бароном де Френейль, очень красивым и пламенным как вулкан… в эту ночь, чтобы избавиться от слишком настоятельных требований барона, Габриэль наконец решилась дать сигнал.
Но, о удивление! Потаенная дверь оставалась запертою… г-н де Шампфе не являлся. Прибежал один только шевалье, не менее сестры удивленный, что не видит виконта. Он начинает приставать к влюбленному; этот последний посылает его ко всем чертям, говоря, что виконтесса достаточно велика, чтобы делать все, что ей нравится, и что это вовсе не касается ее брата. Ле Нобль как будто и не слыхал этих слов: лишенный авторитета своего товарища, он если и не мог взять выкупа, по крайней мере, он мог выгнать его за дверь. Но барон был силен и храбр; он стал защищаться; – и ле Нобль получил удар шпаги в плечо, не считая изорванного платья виконтессы и разбитых зеркал и мебели.
Пришедшая в отчаяние при вид раненого любовника, Габриэль объяснила ему истинную причину отсутствия Гравела. Они отправились в комнату этого последнего.
– Я спал, сказал он, – не слыхал звонка.
– Ты лжешь! вскричал ле Нобль. – Ты нарочно оставил нас. Ты изменник и подлец! Ступай! Я тебя выгоняю! Я подыщу другого мужа для виконтессы.
– А! так то! сказал самому себе Гравела. – Ну, ищите же другого мужа для виконтессы, а я отыщу мужа Прекрасной Лавочницы.
Делакруа вспрыгнул от радости, когда Гравела объявил ему где его жена. Два года напрасных усилий, утомили его терпение, но не обезоружили гнева.
В тот же день Габриэль и ле Нобль были взяты. Вскоре после ареста первая была посажена на пять лет в Сальпетриер, а последний на такое же время в Бисетр…
Пока Делакруа не знал, где Габриэль, его единственным желанием, его грезой, было увидеть ее запертой в тюрьму. А как только она была заперта, вместо радости лавочник ощутил печаль; он так опечалился, что продал свою торговлю и удалился в маленькую комнату в одной из самых скверных улиц…
Он жил там, не видя никого, не говоря ни с кем, даже с Маргаритой. Однажды вечером, – через десять месяцев после того, как Габриэль была в Сальпертиере, – к Делакруа вошел мужчина, желавший говорить с ним.
– Что вам от меня нужно?
– Сказать вам, что Габриэль Перро, ваша жена, умерла вчера в тюрьме.
– Боже мой!
Лавочник упал навзничь. Когда он пришел в себя, мужчина ушел; он был с одной Маргаритой.
– Умерла! – прошептал он – Умерла! А я… я могу тебе сказать теперь, Маргарита, что думал взять ее… Я слишком запоздал.