Жизни и судьбы тех, кто ждал…
Шрифт:
– Вот ведьма-то! Упаси Бог ее душу, за все ее злодеяния. Там,– Она показала пальцем вверх. – Ей все зачтется. И цыганям этим проклятущим, будь они неладны.
В течении нескольких дней к Григорию стала возвращаться память – родные лица, знакомая обстановка и рассказы жены сделали свое дело. Он перебирал медали, найденные мужиками в завалах дома и вспоминал за что их получил.
Через неделю Гриша пошел к председателю чтобы попросить его написать в город. Ему было неловко стеснять Евдокию.
– Тут такое дело. – Савелий Федорович потер шею. – Не нужна вам помощь.
– Как это не нужна? А как мне дом построить?
– У вас уже есть дом. Потерпи, вечером придет к вам гость, все и узнаешь.
Ничего не понимающий Григорий вернулся домой. А вечером они услышали стук в окно.
– Гриша, Оксана, выходите, – услышали они голос Ивана, отца Аленки. – Поговорить надо.
Когда супруги вышли, Иван Степанович присел на крыльцо, закурил папиросу и сказал:
– Через три дня заселяетесь в наш дом.
– Как же? А вы куда? – Оксана набросилась с вопросами, но Иван Степанович поднял руку, призывая молчать.
– Это моя дочь заставила вас страдать, это моя дочь подожгла ваш дом, лишив вас жилья. Это моя дочь лишила вас нерожденного ребятенка. И посему нами с Марусей было принято решение отдать вам дом, а самим перебраться в соседнее село к ее матери. Та уже старая, все равно за ней присмотр нужен. Вот и мы , считай, с жильем будем.
– Иван Степанович, мы не можем принять от вас такую жертву. Вы же тут столько лет налаживали свой быт, это же ваш дом, вы строили его своими руками когда молоды были!
– Пора мне за грехи своей дочери расплачиваться. Да и нет мне здесь жизни, люди все равно косо смотрят, шепчутся за спиной. Послезавтра по утрене мы уедем, ключи будут у председателя. Дом ваш. Прощайте.
– Прощайте. – У Оксаны навернулись слезы когда она смотрела вслед этому мужчине, который буквально за неделю постарел лет на 15.
Через год она стояла у таблички с надписью
"Стево Сакиев.
род 1875г ум. 16 июля 1945 г."
В руках у Оксаны был букет цветов, она стояла у могилы старого цыгана и вспоминала события, произошедшие с ними год назад. Этот человек был ей никем, но почему-то ее тянуло сюда, как будто бы чувствовала свою вину перед ним.
"Его тело не было похоронено после смерти как положено, не были проведены цыганские ритуалы. Его тело горело в огне вместо моего мужа. Он не знал любви своей жены, я не знаю какой он был муж, но такого явно даже врагу не пожелаешь." – Говорила она бабе Дуня когда та спросила зачем женщина ходит к нему прибираться на могилку.
И вот теперь в годовщину его смерти она с букетом ромашек подошла к кресту. Большой живот беременной женщины помешал наклонится и Оксана осторожно присела на корточки и положила на холмик цветы
" Покойся с миром, дед Стево"
Развернувшись, она пошла в село. Скоро ей рожать, к мужу память вернулась окончательно и, казалось, не было той страшной разлуки. Только две могилы на деревенском кладбище, да место их сгоревшего дома, зарастают травой, напоминая о тех ужасных событиях.
Конец рассказа
****
ЛУКЕРЬЯ
История основана на реальных событиях
Здесь не будет счастливого конца, но здесь будет описана жизнь такой, какой она и была..
Лукерья родилась в далеком 1887 году когда страной управляла царская власть. Родилась в небольшом селе в семье бедных крестьян, бывших крепостных. Отца вскоре не стало, жили они вдвоем с матерью, Галиной Степановной в очень маленькой избёнке. Мать работала тогда в семье зажиточных помещиков Макеевых, убирала за свиньями. Они с Лукерьей еле сводили концы с концами, были, так сказать, "безлошадными".
Галина Степановна вздыхала и просила дочку, когда той исполнилось 16 лет, дать согласие выйти замуж за соседа. Те жили получше, земли в наделе больше было, их можно было отнести к "середнякам".
– Лукерья, Петруша-то опять приходил, тебя спрашивал. Интересовался все – долго али нет ждать твоего ответа? – Мама с надеждой взглянула в глаза дочери.
– Я же сказала – нет!
– А я просила тебя подумать. Дочка, ну смотри как мы бедно живем. Глядишь, с твоим замужеством немного все уладится.
– Мама, я его не люблю.
– Какая глупость эта любовь. Ну вышла я за твоего отца замуж по любви, думала с милым рай в шалаше, хотя сватался ко мне другой. А видишь, как получилось – отец скончался, а я с тобой в этом шалаше доживаю, да еще и в такой непроходимой нищете.
– Мамочка. – Лукерья опустилась на пол рядом с мамой и положила голову к ней на колени. – Скоро у нас все изменится, мы станем жить лучше.
– Все-таки, решила, радость то какая!
– Решила, но Петр тут не при чем. Я выйду замуж за Ивана.
– Какого такого Ивана?
– Макеева…
– Ты в своем ли уме, дочка? Уж не сошла ли ты с ума? Али может жар у тебя? – Мать, перекрестившись, потрогала лоб у дочери. – Да вроде нету жара. Тогда чего ты несешь? Кому ты там нужна?
– Ему, ему я нужна. Мы с ним любим друг друга. Все началось еще два года назад, когда я стала вместе с тобой ходить на работы. У нас с ним любовь с первого взгляда.
– Дурочка, какая же ты дурочка. Он же из помещиков, зачем ты ему, голытьба нищая? Попользуется тобой и всех делов. Или уже? От того ты голову потеряла?
– Вот те крест, мама. – Встав на ноги, Лукерья перекрестилась перед иконой. – Цела я еще. Все будет после свадьбы. Мы так решили.
– Да кто же позволит ему на тебе жениться? Дурь какая! Он единственный сын, и невестку-голодранку его родителям не надо. Ох, смотри, прознают чего, так и выгонят нас с работы, придется уезжать неведомо куда иначе вовсе с голоду тут помрем. Я и так тут на волоске держусь. После того что твой отец учудил и меня сняли с кухни, я еще спасибо должна сказать что вообще работу дали. Хоть и за свиньями убирать.