Жнец
Шрифт:
Это еще что такое? Похоже, что ночное снадобье до сих пор не перестало действовать! Напоили афродизиаками, чертовы твари! До сих пор…хмм…да, до сих пор возбужден! Так и торчит, гад! Тьфу!
Постаравшись выкинуть из головы всяческие глупости насчет женского пола, пошел к колдунье, которая находилась в последней стадии издыхания, возложил на нее руки и принялся залечивать раны.
Да, досталось ей крепко. При взрыве амулета переломило кости грудины, и острый край ребра дошел практически до самого сердца. Как она сумела дожить до моего лечения — даже и не знаю!
Тьфу! Опять я несу чепуху! Знаю, конечно! И не сдохнет
Рана на груди колдуньи затянулась, сердце забилось ровно и уверенно. Она открыла глаза, всмотрелась в меня…и я напрягся! Вот сейчас вытянет руки, вцепится в глотку, и давай вопить свои гнусные заклинания! Вдруг амулет все-таки защитил ее от ментального нападения? Пусть даже и взорвался.
Но колдунья только улыбнулась, сделавшись довольно-таки симпатичной женщиной, хотя и полноватой на мой прихотливый взгляд, и глубоким грудным голосом сказала:
— Ты должен сделать мне ребенка, фаранджи! Это будет великий колдун!
Я вздохнул облегченно, и заверил, что такая честь была бы мне очень даже лестна, но этой ночью проклятый колдун привел ко мне толпу осатаневших баб, и после них никакой речи о производстве новых колдунов идти вовсе не может. А ждать, когда я восстановлю свои силы тоже нельзя — меня ждут великие дела во имя Демона Смерти и Богини Смерти, и потому мне нужно срочно выдвинуться туда, где бывают фаранджи на своих железных зебу, чтобы эти самые фаранджи доставили меня к гнездовищу железных птиц.
На что колдунья меня заверила, что очередная экскурсия появится в соседнем селении послезавтра, и она уверена, что эти фаранджи будут рады отвезти меня в аэропорт Аддис-Абебы, или они им всем вместе с гидом бошки поотшибают.
Так я узнал о том, что мурси не все такие дикие, как мне думалось, а еще о том, что не все то, что начинается плохо — заканчивается еще хуже.
А после я пошел к лежащеиму без сознания колдуну со сломанной в трех местах челюстью (Силен я стал, ого-го! Не только с женщинами силен! Пусть даже и со снадобьем), и сдернув с него амулеты во избежание взрыва, быстренько привел в подчинение себе, любимому. Ну а затем вылечил его сломанную челюсть. Можно было бы конечно отправить его душу к Моране, но не будет ли ей слишком жирно? Сколько я душ уже к ней отправил? Хватит на несколько лет вперед!
А я-то боялся — где возьму жалких десять душ? Спасибо рыжему колдуну, «помог»! Как говорят англичане: «В каждом свинстве есть свой кусочек бекона».
Глава 5
— Иди сюда, быстро! Бегом! Снимай это!
Я указал на тряпочку, которая когда-то была моими относительно чистыми трусами. Эта тряпочка сейчас не очень уютно устроилась на бедрах толстенной девахи со здоровенной тарелкой в губе. Трусы врезались в жирную плоть, и при взгляде на девку я вспомнил гусеницу с ее перетяжками на толстеньком брюшке. Отвратительно!
Девка, испуганно оглядываясь на меня стянула трусы, опустилась на колени и встала ко мне задом, видимо решив, что великий белый колдун с грозно торчащим
Зрелище это было таким отвратительным, что меня едва даже не затошнило. Нет, не от вида мертвой колдуньи — от вида розово-черной задницы, поднятой кверху в готовности исполнить любые мои колдунские причуды. Ну а что касается старой колдуньи…печально, конечно. Честно сказать, я уже к ней как-то и привык. Уже и за «свою» ее держал…
— Иди отсюда, дура! — не удержался и пнул толстуху в зад. Она не упала, мой пинок только лишь придал ей энергии и с визгом, мотая губной тарелкой девка скрылась за ближайшей хижиной.
Я поднял мои трусы — брезгливо, двумя пальцами — повертел их в воздухе и отбросил в сторону. Черта с два я их надену! Лучше штаны на голую задницу натяну! Еще заразу какую-нибудь подцепишь от этих засаленных трусилей.
Кстати, насчет штанов…
— Эй, Дамбадзу! Где моя одежда! Найди ее! — крикнул я колдунье, о чем-то говорившей с вылеченным мной колдуном, и та с готовностью завопила куда-то вдаль, усиленно размахивая руками и едва не подпрыгивая на месте. Через пять минут штаны и рубаха лежали передо мной на земле, не очень чистые, но зато целые. Тут же был и ремень, и носки (грязные, как черт знает что!), и ботинки со следами грязных ног в светлом нутре. Между прочим — итальянские ботинки, я за них десять штук отдал. Да и штаны не с помойки взяты — лен и хлопок.
— Дамбадзу, я хочу вымыться — глянул я на колдунью, с видом преданной собачонки ожидавшей моих приказаний — И мне нужно постирать эти носки! И рубашку! И штаны! Мыло у вас есть?
Мыло у них было, но было еще и очень хорошее заклинание, которое на самом деле вмиг сделало мою одежду чистой, как в момент рождения.
А вот вымыться мне пришлось самому. Воду натаскали из мутной реки Омо, которая протекала в сотне шагов от деревни, и скоро я уже мылся — отфыркиваясь и с наслаждением намыливая свою давно не мытую голову. Ну да, желтой грязной водой особо не намоешься, но и это хорошо, когда у тебя нет ничего иного. Вообще ничего. Все познается в сравнении.
Вымывшись, оделся и наконец-то почувствовал себя человеком, а не жертвой для адского жертвоприношения. Вот теперь можно и пожить!
— Дамбадзу, когда ты меня отведешь туда, где бывают фаранджи? — спросил я, усаживаясь на отполированный задами пенек, который любезно мне подставила одна из девушек прислуги.
— Лучше выйти завтра, Великий! Завтра с утра и пойдем!
— Если мы завтра пойдем, то придем к вечеру. Вечером фаранджи не будет. Значит, мне придется ночевать в той деревне. А я этого не хочу. Хватит мне уже мурси, я вами сыт по горло!
— Но если мы выйдем сейчас, то придем только ночью! И на нас могут напасть! Великий, мы дадим тебе лучшую хижину, ты отдохнешь, поешь, поспишь, а на рассвете мы выйдем! Сегодня нам еще нужно похоронить мертвых. А вот завтра…
— Вы их чего…есть будете? — с опаской осведомился я — Ну…мертвых?
— Нет, не будем — не удивилась колдунья — просто положим в могилы, я прочитаю молитву богам, и мы справим траурный ужин. Ну и…все! Великий, ты хочешь поесть? Что тебе приготовить на ужин?