Жнец
Шрифт:
Антон прислушался. Шум удаляющихся шагов опять явственно донесся откуда-то слева.
Незамедлительно он продолжил свое преследование.
Свернув в коридор, ведущий налево, Антон побежал по нему как мог быстро. В груди жгло огнем, когда он миновал стальную дверь с облупившейся краской, на которой крепилась табличка «Морг».
«Твою душу, куда меня занесло», – выругался про себя Антон.
Коридор извивался змеей. На пути попадались пролеты, которые были совсем не освещены.
Шум шагов незнакомки слышался где-то рядом. Если бы не зигзаги коридора, то ее можно было бы сейчас увидеть.
У Антона уже начинала
Он, не раздумывая, последовал за ускользающей от него тенью.
Открыв дверь, Антон оказался в большой, хорошо освещенной яркими флуоресцентными потолочными лампами комнате. Из нее вел очередной неосвещенный, широкий, с низким потолком коридор. Свет из большой комнаты быстро таял в темном проходе. Однако где-то очень далеко впереди коридор опять расширялся, вероятно, там была такая же комната как та, в которой сейчас стоял Антон. Она была освещена, но значительно хуже, чем эта.
Звука шагов больше не было слышно.
«Она не могла далеко уйти. Стоит сейчас где-то в темноте прохода, – решил он. – Притаилась».
Антон шагнул в коридор и пошел вперед. Шаг, еще шаг. Глаза быстро освоились в темноте. Пара шагов – и он оказался на перекрестке. Справа и слева имелись широкие проходы, там царила абсолютная тьма.
«Куда иду»? – мелькнула мысль, кожа покрылась предательскими мурашками, а ноги сделались неподъемными, тяжелыми.
Сейчас он мог видеть небольшую часть и левого, и правого прохода, но если сделать несколько шагов вперед, то придется выбирать направление движения, а это значит, что один из черных коридоров окажется у него за спиной.
Холодный пот выступил на лбу, пополз вдоль позвоночника. Руки стали липкими, опять вернулась мысль, что они запачканы кровью.
Каким образом был сделан очередной шаг, он понять не мог, но это произошло. Его затрясло. Безотчетный ужас заполнил разум. Судорожно вдохнув, он шагнул во мрак прохода, что был слева, и прижался спиной к стене.
Твердая кирпичная кладка успокаивала. Антон отдышался и прислушался. Было тихо, только где-то в черном лабиринте капала вода.
«Не бойся, – убеждал себя он. – Соберись, ты же не маленький. С каких это пор ты стал бояться темноты»?
Антон повернул голову налево и попытался рассмотреть что впереди, но тщетно.
Тогда он посмотрел направо, в ту сторону, куда уходил другой проход. Там тоже ничего не было видно, но между коридорами тусклой лентой тянулось слабоосвещенное пространство центрального тоннеля, который Антон недавно покинул.
«Надо возвращаться, – понял он. – Бесполезно искать что-либо впотьмах. Тут носа своего не видно, о каких поисках может идти речь».
Антон уже собрался с силами и почти заставил себя шагнуть в обратном направлении, когда боковым зрением уловил какое-то движение на границе между полным мраком правого коридора и сумраком центрального тоннеля.
Он попытался разглядеть, что же там такое. Сердце вновь учащенно затрепетало в груди, руки затряслись, волна страха накрыла Антона с головой.
И тут Антон явственно различил, как из мглы в полумрак кто-то вышел.
«Человек», – с облегчением подумал Антон, но чем дольше он смотрел на гостя, тем тревожнее ему становилось.
Незнакомец казался невероятно высокого роста – метра два с половиной. Это при том, что он сутулился. Создавалось впечатление, что на нем не было одежды или она плотно облегала его тело. Руки его свисали вдоль тела, а гипертрофированно большие кисти опускались ниже колен. Волосы на его голове были похожи на гриву льва. Это все, что мог разглядеть Антон.
Казалось, что тело монстра было серого цвета, хотя о каких цветах можно говорить при таком-то освещении.
Темнота рождает в сознании ужасы и монстров. Порождение мрака вышло из него, позволив коснуться своей кожи тусклым отблескам света.
Антон конвульсивно задрожал, теперь ничто не могло унять его страха, поднимавшегося из глубин сознания – страха и безысходности, которые парализуют, делают недвижимым и безвольным.
Антон почувствовал себя мухой, попавшей в паучьи сети. Вот бьется он, надеясь спастись, но силы его оставляют. Тогда к краю паутины подползает ее хозяин, который плотоядно смотрит на свою жертву, желая высосать ее плоть. Но для этого нужно впрыснуть в тело несчастного яд, чтобы растворить его внутренности, превратив в сладкий кровавый бульон, заставив мотылька свариться заживо, чувствуя боль до последнего мгновения, когда челюсти хищника приступят к своему делу.
Монстр шагнул в его сторону.
Сумрачный лабиринт заполнил низкий зловещий гул, через него пробивался голос, но понять слов не удавалось, только нечто нечленораздельное, нараспев:
– Обр-р, ро-р-р, от-т-т, те-е-е, р-р-р.
Тогда безумие разорвало оковы страха и оцепенения, что овладели Антоном, и из его груди вырвался истошный, безысходный вопль.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – понеслось эхо по лабиринту, скрытому завесой мрака.
Глава 3
Антон сидел на переднем пассажирском сиденье в комфортном внедорожнике «вольво», за рулем которого была Лиза. Кошмарные сны и ночные страхи остались позади и казались в ярком свете дня глупыми и нелепыми.
Лучи теплого августовского полуденного солнца ласкали кожу, расслабляя и настраивая на мажорный лад. Салон авто наполняла жизнеутверждающая мелодия от группы «Bon Jovi» [5] , вокалист которой пел свой бессменный хит «It' s Му Life». Однако неприятное ощущение от пережитого во сне добавляло ложку дегтя в бочку с медом. Внутри вызревало чувство неловкости за истошные крики, которые разбудили половину больных на этаже, где располагалось травматологическое отделение.
5
Bon Jovi – американская рок-группа из Нью-Джерси.
– Как ребенок, – в сердцах, негромко отчитал себя Антон. – Ну, ты и даешь, брат, жару.
Услышав, что ее пассажир что-то говорит, но не разобрав слов из-за громко играющей музыки, Лиза приглушила магнитолу и спросила:
– Что ты сказал?
– Я так, не бери в голову, – отмахнулся Антон.
Лиза, которая сегодня была неразговорчива, все больше молчала и внимательно следила за дорогой, изменила свой настрой и продолжила разговор, переведя его в другое русло.
– Так ты правда ничего не помнишь? Или просто говорить не хочешь, что случилось на дороге в вечер аварии?