Жнецы суть ангелы
Шрифт:
Через час Темпл устала от безделья. Миссис Гриерсон раскладывала пасьянс в гостиной. Ричард снова и снова разучивал на рояле одну и ту же мелодию — причем, насколько она могла судить, без вариаций. Джеймс куда-то пропал. Темпл не понимала, как люди могли жить такой жизнью, сидя в доме с окнами, откуда открывался вид на места, где они никогда не бывали.
Она вышла во двор и прогулялась до подъездной дороги, затем поднялась на поросший лесом холм, нашла электрическую ограду и, стараясь не влезать ногами в лужи, проследовала вдоль нее по всему
— Чем занимаешься?
Джеймс стоял неподалеку, прислонившись к дереву.
— Ничем, — ответила Темпл. — Просто захотелось покачаться. Конструкция трещит, но работает.
— Это не все, что ты делаешь. Я заметил, что сегодня утром ты дважды прогулялась вокруг поместья. Проводишь рекогносцировку?
— Нет. Я просто удивляюсь тому, как мой мир вдруг уменьшился настолько, что мне дважды удалось обойти его за одно утро.
Джеймс кивнул головой.
— А ты, значит, следил за мной? — спросила она.
— Послушай, прошлой ночью… Я не должен был… Я не хочу, чтобы ты… Мне кажется, это была ошибка.
— Ты так считаешь? Ты хочешь сказать, что не любишь меня? Неужели ты не подаришь мне белое платье и не возьмешь меня в жены?
Она захохотала.
— Не смейся, — глядя на ее ноги, ответил он. — Я просто пытаюсь прояснить ситуацию. Ты…
— Выходит, я отдала свою цветущую женственность мужчине, который не строит в уме благородных планов о нашем совместном будущем?
Темпл снова рассмеялась. Джеймс выглядел жалким и смущенным.
— Когда ты собираешься отвести меня к своему отцу, чтобы мы получили его благословение?
— Прекрати! — крикнул он.
В его глазах сверкнули искры гнева.
— Ладно, успокойся. Я просто подшучиваю над тобой. Вы, Гриерсоны, очень обидчивые люди. Сначала угощаете бисквитами и показываете модели кораблей, а затем распространяете вокруг себя ярость и ужас. Такое впечатление, что ваше семейство обитает на двух полюсах, пока все остальные люди бродят по широкой середине мира.
— Прости, но ты заговорила о моем отце.
— Он болен, верно? Как долго он болеет?
— Около года.
— А что за болезнь? Что с ним случилось?
— Ну, во-первых, он родился Гриерсоном. Сама наша семья — уже болезнь.
— Ты преувеличиваешь. Не так уж вы и плохи. Возможно, немного странные, но достаточно сердечные.
— Сердечные?! — фыркнул он. — Ты хочешь увидеть нашу сердечность? Тогда я покажу тебе ее. Идем! Я познакомлю тебя с моим отцом.
— Джеймс, подожди! Это была только шутка. Я не хочу встречаться с еще одним Гриерсоном. Мне и остальных вполне достаточно.
— Он тебе понравится. Он совсем другой. Общительный и любознательный.
Джеймс схватил ее за руку и повел в дом. Оказавшись внутри, они не стали подниматься вверх по главной лестнице, а прошли на кухню — к той двери, которая вела в подвал. Воздух здесь был затхлым, и Темпл уловила в нем знакомый зловонный запах. Когда ее спутник щелкнул выключателем, на потолке засияло несколько люминесцентных ламп. Она увидела клетку, сделанную из досок и проволочной сетки. Цементный пол устилали вязаные коврики. Сначала ей показалось, что клетка была пустой, но затем она увидела фигуру, сидевшую в углу.
— Познакомься с Рэндольфом Гриерсоном, — произнес Джеймс, — патриархом нашего семейства и единственным сыном Эдны Гриерсон. Этот яркий образчик американской аристократии когда-то был моим отцом.
Зомби медленно приподнял голову, выставляя на обозрение пересохшие губы, впалые глаза и серую кожу с отвратительными черными пятнами, которые шелушились по краям. Его взгляд был мутным, как у слепого человека. Казалось, что он полагался скорее на слух, чем на зрение.
— Джеймс, как давно твой отец стал мертвяком?
— Около года назад. Ты должна понять, что Гриерсоны не желают расставаться со своим прошлым. Вот, наверное, на что ты ссылалась, говоря о сердечности моих родственников.
Рэндольф Гриерсон не походил на тех слизняков, которых она видела прежде. Он царапал голову истертыми кончиками пальцев, и кожа кусками отлетала от его скальпа. В покрасневших слезящихся глазах сиял азарт охоты. Он вопросительно смотрел на двух людей, стоявших перед ним за проволочной сеткой. Казалось, Рэндольф Гриерсон молча задавал им философские вопросы: какова форма Земли и где мы на ней находимся? Зомби сделал несколько вялых шагов и, стараясь дотянуться до Темпл, просунул пальцы через проволочную сетку. Она, привлеченная загадочным взглядом, еще раз взглянула в его глаза.
— Он когда-нибудь видел других слизняков?
— Нет, не видел, — ответил Джеймс.
— То есть он не знает, кем стал?
— Думаю, что не знает. О Господи!
Молодой человек покачал головой. Темпл приподняла руку и прикоснулась к пальцам Рэндольфа Гриерсона.
— Твой отец осознает неправильность происходящего. Но он не может понять, что с ним случилось. Ему кажется, что он совершил дурной поступок. И он ищет способ искупить свою вину.
— Будь осторожна! Он укусит тебя, если ты дашь ему такую возможность. Живой он был образцом благородства и чести. Однако, став мертвым, он ничем не отличается от любого слизняка.
— Я не сомневаюсь в этом, — скрестив руки, сказала Темпл. — Он очень слабый. Чем вы кормите его?
— В том-то вся и беда. Мой брат считает, что его можно обмануть, подсовывая свинину, телятину или конину. Но папочка Рэндольф не желает подмены.
— Иногда я видела, как слизняки питались животными. Хотя это случалось очень редко. После длительного голода кто-нибудь из них сходил с ума и показывал другим пример.
Джеймс с изумлением посмотрел на нее.
— Ты так много знаешь о зомби.